Анатолий Вилинович - Остап Бендер в Крыму

— Значит, если не бунт на корабле, команда, то в кусты? — встал и снова сел Бендер, посмотрев то на одного, то на другого компаньона. — И в миллион Корейко вы не верили…

Но тут с южной стороны поляны донеслось громкое пение. Садовый рабочий, сидя на дереве и отпиливая толстенную, повисшую к земле ветвь, пел красивым шаляпинским басом «Вдоль по питерской». Пел он так громко и красиво, что все прохожие останавливались и слушали певца. А один пожилой мужчина сказал даме:

— Ему бы в опере петь, а не деревья пилить. Голос-то какой сильный и прекрасный.

И Остап, прервав то, что хотел сказать, подтвердил:

— Действительно, хорошо поет, стервец.

— Да, как настоящий артист, — согласился Козлевич. — Вот я думаю, Остап Ибрагимович, ведь если место неизвестно, то клад может закопан и здесь, — обвел он рукой полукруг. — И во дворце, и наверху, и в какой-нибудь комнате, и в зимнем саду, и еще где. Может, и под деревом каким, — пригладил усы он.

— Если по справедливости, то Адам Казимирович правильно говорит, командор, — утвердительно тряхнул своими кудрями Балаганов.

— Эх, детушки вы мои, голуби мои сизокрылые, — кивнул головой Бендер. — В ваших словах здравый смысл. Я вот что думаю. Снимаемся-ка мы с якоря и едем в Ялту. Узнаем, когда прибудет пароход из Одессы или Батума. Постараемся увидеться с бывшей графской горничной Екатериной и взять у нее интервью. А затем нам следует побывать и у третьей горничной в Феодосии. Поедем туда на автомобиле, Адам Казимирович. Узнаем, что скажет она. Вот такой план, камрады, согласны?

— Ну, это уже ближе у определенности, Остап Ибрагимович, — вновь погладил свои кондукторские усы Козлевич, что говорило о его одобрении плана.

— Если правду сказать, командор, то так нам надо было сделать в самом начале. А не лазать по ночам во дворец и искать неизвестно где, — встал и вновь сел Балаганов.

Они вновь замолчали, слушая новую песню певца-верхолаза. Он пел теперь народную песню «Эх, дубинушка, ухнем». А внизу стоял его напарник и подпевал ему хриплым голосом, особенно выделяя слова: «Ухнем, сама пойдет». Люди, проходя мимо Солнечной поляны, останавливались по-прежнему, смотрели в сторону исполнителя, слушали и обменивались между собой похвалой в адрес самобытного артиста.

— Да, здорово поет, ничего не скажешь, — снова одобрил певца Бендер, когда тот, закончив свою работу вместе с пением, начал спускаться с дерева вниз под аплодисменты прохожих-слушателей.

Приняв решение о дальнейших действиях, компаньоны сдали комнату в гостинице. Бендер сказал администраторше, что они едут открывать новые водные источники. Сказал он это потому, что с водоснабжением в Алупке было ненамного лучше, чем в Мариуполе. На что гостиничная дежурная сказала:

— О, мы, жители, будем вам очень благодарны, товарищи. Если вам понадобится еще проживать у нас, то милости просим, уважаемые, всегда примем, — заверила она.

Вскоре «майбах», ведомый верной рукой Козлевича, выехал из гаража садово-паркового хозяйства на дворцовое шоссе. Проехав через двор Воронцовского дворца-музея, помчался по нижней дороге в Ялту.

Здесь друзья вновь остановились у прежних хозяев. Великий комбинатор сразу же посетил морской порт и выяснил, что интересующая его бывшая графская горничная, а сейчас стюардесса на пассажирском пароходе «Ленин», должна через три дня прибыть в Батум с заходом в порт Ялты и следующие порты Черноморского побережья.

— Так, камрады-голуби, через три дня я думаю лицезреть и говорить со второй бывшей горничной графини Воронцовой-Дашковой. Если в свое время я говорил, детушки, одному предводителю дворянства, что стулья надо ковать, пока они горячие, то сейчас говорю и вам. Ковать графское золото надо не опуская рук, — посмотрел со смешинками в глазах Остап на своих, не твердо уверенных в успехе, компаньонов.

Рано утром «майбах» с тремя единомышленниками выехал из Ялты и помчался в сторону Алушты. А когда миновали ее и доехали до южной стороны Симферополя, то хотели повернуть вправо в сторону Феодосии. Но Балаганов вдруг спросил:

— А что, командор, не заедем на базар за бузой?

— Дельный вопрос, Шура, — согласился Остап. — Адам, заезжаем на базар и делаем запас понравившегося нам напитка.

Путешественники заехали на рынок, напились, как говорится, от пуза, шипящей, бьющей в нос хмелем бузы, заполнили ею дорожные фляги, и только после этого выехали в сторону Феодосии.

Дорога была узкая, но катанная, хотя и после небольшого дождя. Автомобиль мчался с должной скоростью. В пути Балаганов, сидя рядом с Козлевичем, дремал. Бендер изучал карту и путеводитель. Время от времени он просвещал своих спутников, называя места, которые они проезжали.

— Карасубазар, камрады. Это один из древнейших городов Крыма. Он расположен в живописной и цветущей долине реки Биюк-карасу. Смотрите, какие мощные тополя рядами встают вдоль реки и ее притоков, — говорил Остап. — Через Карасубазар в древности проходил караванный путь из Крыма на Кавказ и дальше в Азию. Сохранившиеся остатки некогда огромнейшего средневекового караван-сарая — Таш-Хана… это значит Каменного двора, в нем хранились товары, направляемые с запада на восток и обратно, — говорят о богатстве этого народа. Из истории борьбы украинского и русского народов с крымскими татарами говорится. В 1630 году в город внезапно проникли запорожские казаки. Овладев городом, они освободили множество пленных невольников. А в 1736 году, после того, как русский фельдмаршал Миних занял и сжег Бахчисарай, крымский хан перенес свою резиденцию в Карасубазар. Но через год он был занят русскими войсками под командованием генерала Дугласа… Вот какое замечательное место мы проехали, камрады.

А через пятьдесят километров Остап объявил:

— Старый Крым…

— А что, есть и новый Крым? Где мы были? — обернулся к Бендеру, перестав дремать, Балаганов.

Обернулся и взглянул мельком на гида-путешественника и Козлевич.

— Нет, нет, голуби, крымский город так называется: Старый Крым, — и начал читать вслух им путеводитель. — Город уютно расположен у зеленых склонов горы Агармыш на высоте 350 метров над уровнем моря, в долине реки Чурук-Су. Старый Крым действительно старый. Когда-то на этом месте стоял город Солхат — резиденция наместника крымского хана. Ханы щедро украшали город: строили дворцы, мечети, фонтаны и бани, ограждали его мощными крепостными стенами и башнями. Средоточием деловой жизни города были: базар, где можно было видеть товары из разных стран, авред-базар — место торговли невольниками и караван-сарай — огороженный высокой стеной двухэтажный постоялый двор для купцов…