Драго Янчар - Северное сияние

Интерес к человеку в обществе растет. Увеличивается число лекций и научных исследований, посвященных человеческой наружности, основные параметры которой определяют его характер и особенности мировосприятия. Все о человеке и для человека, ради его будущего, ради его лучшей и счастливой жизни. А жизнь изменится к лучшему лишь тогда, когда мы с полной определенностью сможем сказать, кто есть кто, когда сможем определять это по форме человеческого черепа. Настанет день, когда нога человека ступит на поверхность Луны, а мы до сих пор не можем сказать ничего определенного о самом человеке. Прежде всего необходимо узнать как можно больше о его черепе, ибо там, под черепом, скрыто все. В лето 1938-го человек захотел познать самого себя. Он захотел узнать, возможна ли передача мыслей на расстоянии, можно ли предвидеть будущее, и еще он захотел узнать, что творится там, внутри человеческого черепа, причем узнать со всей возможной наглядностью и очевидностью. Только убедившись воочию, человеческое общество может рационально планировать свое разумное и счастливое будущее, в котором человек заживет достойной человека жизнью. В лето 1938-го человек заинтересовался человеком.

Согласно антропологической теории Вайнерта [33] Одна из реакционных расовых теорий, построенная на противопоставлении высокого белокурого долихокефала низкорослому и темноволосому брахикефалу. Первый рассматривается единственным творцом и распространителем цивилизации и поэтому имеет исключительное право на политическое господство. , существует два критерия для определения качества расы. Первый критерий — индекс черепа, второй — его форма.

1. Индекс черепа. Индекс есть процентное отношение наибольшей ширины головы к ее наибольшей длине. Если длину головы принять за 100 %, то соответственно ее ширина должна составлять 3/4 от 100, то есть 75 % длины. Голова, индекс которой равняется 75–80 %, есть голова мезокефала. Если же индекс черепа меньше 75 % и соответственно форма ее более вытянутая, то мы имеем дело с длинноголовым, узкоголовым, или, иначе говоря, долихокефальным типом. Если же ширина колеблется от 80 до 90 % длины, перед нами брахикефал.

2. Форма головы. Форма головы является показателем уровня культурного развития расы. Одни лишь длинноголовые развиты интеллектуально, и соответственно лишь они способны создавать и нести культуру. Широкоголовые с индексом от 80 % и выше в интеллектуальном отношении являются наименее способным и наиболее опасным элементом человечества.

Некоторые антропологи, и среди них прежде всего славянские, выдвигают против этой теории серьезные и достаточно веские доводы. Основным их контраргументом является следующий. Статистика показывает, что среди современных немцев 18 % долихокефалов, 41 % мезокефалов и 41 % брахикефалов. Среди французов же, согласно тем же славянским источникам, соответственно 14 % — 41 % — 45 %, среди китайцев 25 % — 42 % — 33 %, среди индейцев 17 % — 43 % — 40 %, среди эскимосов 86 % — 9 % — 5 %, среди негров 56 % — 38 % — 6 %. Таким образом, наибольшее количество длинноголовых насчитывается у примитивных народов, а не среди нордических творцов и носителей культуры, как это утверждает Вайнерт и его единомышленники. «Негры-интеллектуалы», язвят противники новейшей расовой теории, саркастически замечая, что в соответствии с этой теорией над всем остальным человечеством должны властвовать негры. По этой теории, возражают они Вайнерту, Сократ был полнейшим кретином, Кант — широкоголовым дебилом с индексом 85,5 %; Лейбниц же — что тут скажешь! — с индексом 90,3 %.

Таким образом, исследования, которые в дальнейшем определят судьбу человечества, продолжаются. Однако для окончательных выводов предстоит провести огромное количество практических экспериментов в экстремальных условиях. Разумеется,‘в этих экспериментах будут участвовать специалисты-антропологи, которые и установят окончательную правильность или ошибочность теории об интеллектуальных возможностях рас. В ближайшие годы эти эксперименты будут проведены на различном материале.

После очередной порции коньяка, которую официант поставил передо мной в низком пузатом бокале, я проявил несколько больший интерес к творческим взглядам тондихтера. Теплой ладонью согревая бокал, он рассказывал мне о своей любви к великим творцам, которых ему никогда не достичь. К примеру, Вагнера. Что ж, он будет совершенно удовлетворен, если в его музыке прозвучит зелень штирийских холмов, зеленые струи рек, зеленое небо. Его движения были плавны, будто бы он дирижировал своим детским хором или во время занятий поглаживал одного из своих мальчиков.

В кафе вошел Борис Валентан. Я видел, что он меня заметил, и мне стало неприятно. Тондихтер сидел вплотную ко мне и рукой трепал меня по плечу, доверительным голосом рассказывая о своих эстетических воззрениях. Это выглядело настолько художественно, что мне стало не по себе, несмотря на выпитый коньяк. Возможно, я от смущения поднял руку, приветствуя Буссолина, он же воспринял мой жест как приглашение. Передернув плечами, он повернулся к дверям, но в последнее мгновение передумал, подошел к нашему столику и, не пожав протянутых рук, молча сел. Тондихтер сказал, что он как раз рассказывал мне о патриотической музыке. Однако Буссолин смотрел куда-то мимо нас, и было заметно, что он в крайне дурном настроении и не может подобрать нужных слов. Наконец он посмотрел на меня своими ясными глазами и решительным звучным голосом, который я хорошо знал и терпеть не мог, произнес:

— Уважаемый господин Эрдман, я сел за этот стол лишь для того, чтобы сказать вам следующее.

Он обращался ко мне одному, будто тондихтера тут не было. Тондихтер отодвинулся от меня и посмотрел обиженно.

— Ваше дело, — сказал Буссолин, — что вы, по личной вашей воле, покинули достойное общество, ваше личное дело также, что вы злоупотребили нашим доверием. Вы вольны выбирать себе компании, — сверкнул он глазами на тондихтера, который заерзал на стуле под его взглядом, — шататься по кабакам с пьяницами и бродягами, и уж тем более ваше дело появляться у всех на глазах в определенном состоянии, хотя это и выставляет вас не в лучшем свете.

У меня перехватило дух. Кого я покинул? Какую компанию я себе выбрал? Для чего он все это мне говорит?

— Да, все это — ваше личное дело. Но не только ваше, собственно, именно это я и хотел вам сказать. Вы своим новым приятелям рассказываете вещи, которые никого не касаются, в том числе и вещи интимные, если только я правильно проинформирован.

Я смотрел на него как дурак. Какая муха их всех там покусала посреди восточных ковров? То, что было между мной и Марьетицей, в конце концов, касается только нас двоих, ну, может быть, еще инженера Франье Самсу, а то, что болтают в различных компаниях, тут уж ничего не поделаешь. Так повелось меж людей. Какие полномочия имеет Буссолин, этого, при всей моей доброжелательности, я не мог понять.