Илия Троянов - Собиратель миров

— Довольно. Избавь меня от этой чуши.

— Чуши? Ты мне не веришь? Это был джйотиш махараджи.

— Я отношусь к Сатья шодак самадж, если ты знаешь, что это означает. Мы не разделяем эти примитивные суеверия.

— В любом случае, расположение звезд оказалось весьма опасным. Как засуха и наводнение одновременно. Чрезмерное счастье, так объяснил джйотиш, может обернуться противоположностью. Здоровье новорожденного в опасности, и будущему семьи грозят дурные предзнаменования. Отец сильно разволновался. Он хотел знать, можно ли что-то предпринять. Есть лишь одно спасение, ответил джйотиш. Ваша жена, то есть моя мать, должна родить девочку. Тогда порядок восстановится. На прощание джйотиш дал моему отцу бутылочку с маслом ниима и заклинаниями, которые он должен был произносить, когда повитуха будет втирать масло в живот моей матери, по часовой стрелке, каждый час…

— Достаточно. Мы не сочиняем учебник по магии.

— Мое рождение приближалось, перед родительской каморкой собрались все дворцовые слуги, которые в тот час были не у дел, и усиленно молились о девочке. Схватки продолжались, молитвы усиливались. Кто-то привел пуджари, другой собрал деньги на кокосы и гирлянды. Не знаю, были ли у священника молитвы о рождении девочки, или он придумал их по ходу дела.

— Художник-импровизатор.

— Что-что?

— Не важно, не обращай внимания.

— Глубокой ночью открылась дверь. Пуджари давно уже ушел, с отцом остались лишь близкие друзья, вышла повитуха с новорожденным. Очень красивый ребенок, сказала она счастливо, крепкий и здоровый. Здоровый, причем тут здоровый, вскричал мой отец. Это девочка? Повитуха, наверное, забыла от усталости причину общего волнения и ответила: нет, благословение Кришне, нет, это мальчик. Мой отец ударил себя по лбу и заорал так громко, что прибежала стража. Друзья пытались его утешить. Никто не обращал внимания на повитуху, она вошла обратно и положила меня рядом с матерью. В суматохе мне забыли положить на язык мокрый кусочек хлопковой ткани.

— Ну, раз уж ты, наконец, родился, то будь добр, объясни, зачем ты все это мне рассказал? Думаешь, полковнику Уистлеру надо знать, что тебе было бы лучше родиться девочкой?

— Воспоминания захлестнули меня.

— Нам надо записать все, что говорит в твою пользу. Надо изобразить твой богатый опыт как слуги, описать твои сильные стороны, перечислить твои успехи, рассказать о твоих способностях. А про несчастье, которое висит на тебе, никому знать не надо. Это можешь жене рассказывать.

— У меня нет жены.

— Нет жены? Ты вдовец?

— Нет, я никогда не женился. Я был влюблен когда-то, но это ничем хорошим не кончилось.

— Видишь, вот это важно. Ты всегда был верным слугой, у тебя не было даже времени на женитьбу.

— Да не в этом было дело.

— Какое это имеет значение? Неужели ты уверен, что знаешь, почему поступаешь так и не поступаешь иначе? Да кто вообще может такое знать наверняка! Продолжай.

— Мой отец не хотел ждать, пока Видхата запишет мою судьбу. Он хотел сэкономить на тканях и сладостях. И немедленно увез меня к родственникам в Сурат. Он дал им золотые монеты, которые диван из жалости сунул ему в руку наутро после моего рождения. У отца был сокрушенный вид, и диван решил, что родилась дочь. В обмен на это, с позволения сказать, приданное родственники согласились заботиться обо мне. А джйотиш заверил моего отца, что пока я вдалеке, несчастье остановлено.

— Закончил ли ты, наконец, эту невообразимую историю? Ты изводишь меня сильнее этой жары. Давай передохнем. Задание оказалось гораздо труднее, чем я думал. И более накладным. Нам понадобится несколько дней.

— Несколько дней? Так долго?

— За такое письмо нельзя браться слишком поспешно. Не помешает, если вы расскажете мне чуть больше, чем требуется. Предоставьте мне делать выбор. Но боюсь, двух рупий не хватит. Письмо обойдется вам дороже.

Никто не предупреждал Бёртона, что отведенный ему деревянный дом уже несколько месяцев стоял заброшенным — а нежилой дом в Индии разъедают времена года. Снаружи, кроме поломанных окон, не было заметно других разрушений. Потянув за скрипучую дверь, они с Наукарамом мгновенно в этом раскаялись. Внутри зверски воняло обезьяним пометом. Бёртон решил, что войдет лишь после того, как Наукарам соберет помощников для уборки дома. Пока он ждал снаружи, разглядывая джунгли. Ему выделили бунгало на самом краю военного лагеря — полк размещался менее чем в трех милях к юго-востоку от города. Неукрощенные заросли подходили вплотную к его участку. Вот и отлично, расположение подчеркивает дистанцию от сослуживцев. Наукарам вытер плетеный стул и перетащил его для Бёртона на веранду. С нее открывался вид на скудный садик, не большой и не пышный, сжатый каменной стеной, и все-таки там рос баньян и одиночные пальмы. Между двух пальм можно будет повесить гамак. Из туземного квартала в низине были виды лишь выдающиеся части: башни и минареты. Все остальное — каша, совершенно неудобоваримая, как поучали его утром в столовой полковые старожилы. Наша главная улица, объясняли они, ведет прямо в эту трясину. Но, по счастью, дорога на плац сворачивает направо, и скакать вниз с холма нет никакой необходимости. Образно говоря, мы должны защищать наши высоты, ты понимаешь, о чем мы. Бёртон не присоединился к многозначительным смешкам. Выезжай как можно раньше, чтобы обогнать жару, это уж запомни накрепко, и еще: противоположная сторона — предпочтительней, джунгли гораздо безопасней города. Гораздо безопасней. Вся наша жизнь проходит здесь, в полку. Мы рано встаем и рано заканчиваем работу. Дворцовый хозяин ведет себя пристойно. Никаких амбиций на сопротивление. Наоборот. Совсем наоборот. Утром построение, затем — контрольный выезд, и свой завтрак мы заслужили. Ты ведь играешь в бильярд? Ну хотя бы в бридж? Ничего, мы сделаем из тебя превосходного игрока! И тут все они, окружившие его, видимо, для сплочения товарищеского духа, засмеялись, и по их уязвленным лицам он понял, что от него ожидали равнения на их смех. Он разочаровал их. Утешьтесь, приятели, хотелось ему им сказать, это не последний раз.

Бёртон услышал, как распахнулись окна. Он встал и заглянул сквозь решетку в свое новое жилище. Довольно просторное. Ни досок на полу, ни деревянных панелей на потолке, стены голые, как череп паломника. Вид открытых стропил непривычен, даже красиво. На балках выгибаются дуги толстых шнуров, на которых вскоре повиснут тяжелые опахала.

— Наукарам, что там в углу за домишко, вроде тоже нежилой и еще менее привлекательный, чем этот коровник. Это сарай для лопат?

— Это бубукхаана, сахиб.

— Может, еще объяснишь, что это значит.