Ян Войк - Изнанка

Иван подошёл к центральному входу, нырнул под козырёк, над которым по стене шла надпись, выполненная золотистыми буквами «Центральная клиническая больница Российской академии наук». Стеклянные двери на фотоэлементе послушно отъехали в сторону, едва он приблизился. Иван прошёл через вестибюль, привычно направившись к стойке охраны. Охранник, молодой парень лет двадцати пяти, оказался новеньким и не узнал посетителя в лицо, хотя Иван приезжал сюда далеко не в первый раз.

– Вы к кому?

– В стационар, отделение неврологии.

Охранник перевёл взгляд на круглые часы, что висели напротив него, над центральным входом.

– Время посещения начнётся только через полчаса.

– У меня бумага от заведующего отделением, – Иван вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок и потянул его охраннику. Тот развернул и пробежал глазами по строчкам, потом попросил:

– Паспорт, пожалуйста.

Получив документ, он сверил данные с записанными в бумаге от завотделением, наконец, вернул всё Ивану.

– Можете проходить.

«Уникальный диагноз имеет свои преимущества», – подумал Иван, проходя через турникет и рамку металлоискателя.

– Куда идти знаете? – спросил в спину охранник.

Иван коротко кивнул и направился к лифтам.

Просторная кабина лифта была отделана пластиковыми панелями под дерево и огромными зеркалами от пояса до самого потолка, из-за чего казалась ещё больше и просторнее. На третьем этаже в лифт к Ивану подсели двое. Первой была плохо причёсанная женщина в заношенном спортивном костюме и домашних тапочках, в руках она держала толстую папку с бумагами и детектив в мягкой обложке, похоже, одна из местных пациенток. Вторым оказался мужчина-врач в светло-голубом халате, который куда-то очень торопился, судя по тому, как он взглянул на часы и нервно побарабанил пальцами по циферблату. На пятом этаже Иван вышел из лифта, а двое его попутчиков отправились дальше.

Здесь тоже была стойка, за которой кроме охранника дежурила ещё и медсестра. Все узнали его, поэтому обошлись без бумаг, ограничившись короткими дружескими кивками. Иван свернул направо по широкому коридору, выполненному в спокойных коричнево-салатовых тонах. Вдоль стен, между дверями палат, стояли чёрные кожаные диванчики, кресла и кадки с пальмами. Пациентов в коридоре было немного, вот около окна молодая девушка в пушистом халате с кем-то оживлённо переписывается по телефону и мусолит во рту шарик леденца на палочке. А вот уже изрядно облысевший мужчина на диване разгадывает кроссворд из потрёпанного дешёвого сборника. По левую руку от Ивана дверь палаты была приоткрыта, оттуда доносились какие-то звуки, но он не стал заглядывать и прошёл мимо, и вдруг именно оттуда раздался надрывный истошный то ли вой, то ли стон. Иван резко обернулся через плечо, но в проёме мелькнул зелёный халат медсестры, и дверь тут же захлопнулась. В коридоре снова стало тихо и почти по-домашнему спокойно, звукоизоляция в палатах была на высоте.

Наконец, Иван добрался до нужной двери, повернул шарообразную ручку и вошёл внутрь. Первая комната двухкомнатной палаты была обставлена такими же, как в коридоре, диваном и парой кресел с журнальным столиком, в углу на тумбе стоял телевизор, слева широкое панорамное окно с видом на лесопарк, на полу пушистый мягкий ковёр. В целом не сказать, чтобы шикарно и броско, но зато очень комфортно.

В одном из кожаных кресел, листая цветастый глянцевый журнал, сидел Турхаев Аслан. На звук открывающейся двери, он закрыл журнал, заложив страницу пальцем и повернулся к вошедшему. Стригся Аслан по-спортивному коротко, низкий лоб его упирался в густые, едва не сросшиеся к переносице, брови, из-под них глядели восточные тёмно-тёмно-карие глаза, вдобавок к этому крупный нос с природной горбинкой и тяжёлый волевой подбородок, на котором ближе к вечеру, как ты не брейся, всегда выступала густая синеватая щетина. К такому смуглому лицу отлично подошла бы потёртая кожаная куртка или спортивная футболка, но на Аслане был дорогой серый костюм, белоснежная рубашка и галстук со стальным отливом.

Мужчины неприветливо и настороженно кивнули друг другу. Полтора года назад, едва выписавшись из Центрального военного госпиталя, Иван по пьяни пытался раз и навсегда разобраться с новым Ингиным ухажёром. Однако оказалось, что Турхаев Аслан имеет не только ресторан в центре столицы и «Мерседес Гелендваген», но и серьёзный разряд по самбо. Инга всегда выбирала сильных мужчин. В результате они тогда всерьёз намяли друг другу бока и поломали мебель в квартире. После этого между ними установилось некоторое подобие вооружённого перемирия. Каждый, пусть против собственного желания, но вынужден был признать, что другой тоже имеет право общаться с Ингой. Впрочем, это отнюдь не означало, что бывший и будущий муж одной и той же женщины стали хоть сколько-нибудь теплее относится к друг другу.

Вот и сейчас Иван не стал тратить слов на приветствие, а молча прошёл в соседнюю комнату, где, собственно, и располагалась палата. Здесь мебели было значительно меньше, пара кресел, многоярусная полка с цветами в углу, но, главное, металлическая кровать с высоким бортиком. Она стояла посредине комнаты в окружении электронного пульта с монитором и вешалки с капельницей, по экрану монитора шли строчки каких-то записей, а справа бежала светящаяся нитка ЭКГ сердца. Периодически, правда очень редко, по нитке проскакивала ломаная волна, и тогда пульт издавал короткий писк. Трубки от капельницы и провода от пульта тянулись к лежащему на кровати двенадцатилетнему мальчику. Глаза его были закрыты, он, как будто, спал, глубоко и спокойно. И так уже два с половиной года.

В кресле рядом с мальчиком сидела и держала его за руку Инга, прямая, напряжённая, чересчур независимая и гордая. Жалюзи на окне были закрыты, и в комнате царил полумрак, поэтому Иван видел сейчас только силуэт своей бывшей. Точёный профиль, достойный чеканки на золотых монетах, не повернулся в его сторону. Она не услышала, как он вошёл, или не подала виду. Иван сделал пару шагов вперёд и остановился, ближе подходить не стал, чтобы не разглядеть лица Макса, опутанного трубками и датчиками.

– Инга.

– Да, – она так и не обернулась.

– Я привёз деньги. Давай выйдем и поговорим.

– Можно и здесь.

– Выйдем, – повторил он.

– Это ведь твой сын, чёрт бы тебя побрал, – устало вздохнула Инга.

– Здесь нет моего сына, – ответил Иван, а потом повернулся, открыл дверь и поспешил покинуть комнату.

Он подошёл к окну и с высоты пятого этажа окинул взглядом зелёный ковёр лесопарка под прозрачно голубой чашей неба. Сзади щёлкнул дверной замок, Инга вышла вслед за ним. Она тоже встала у окна, открыла одну из рам, взяла с подоконника пачку длинных тонких женских сигарет и дешёвую пластмассовую зажигалку.