Ян Войк - Изнанка

– Ну всё. Добро пожаловать на Изнанку!

– Как? – Андрей удивлённо открыл глаза.

Перед ним была всё та же комната, обставленная в стиле позднего советского застоя. Те же ковры и громоздкие книжные полки, тот же новенький диван и плоский телевизор в углу, и Маруська так же сидела на спинке дивана, подобравшись в пушистый комок. Ничего не изменилось. Честно говоря, Андрей был немного разочарован. Когда Иван попросил его закрыть глаза и крепко взял за руки, а главное, когда его собственное тело вдруг потеряло вес и стало лёгким, будто воздушный шарик, он вдруг поверил, что вот прямо сейчас они переместятся… Куда? Андрей, естественно, не знал, но почему-то был уверен, что окружающий мир должен разительно измениться.

– Мы уже на Изнанке?

– Да, – Иван поднялся и вышел в коридор.

– Странно. А выглядит точь-в-точь как твоя квартира, – нервно хихикнул Милавин.

– Глянь в окно, – донеслось из-за приоткрытой двери.

Андрей подошёл к балконной двери и посмотрел вниз. Под ним был небольшой дворик, с двух сторон огороженный самим домом, изогнутым буквой «Г», а с двух других – бетонным забором НИИ Приборостроения. Детская площадка, спортивный уголок с турниками и брусьями, трансформаторная будка и место для парковки, где он увидел свою «BMV» рядом с парой местных автомобилей. Людей во дворе не было, да оно и понятно, рановато ещё для прогулок с детьми и занятий спортом. Удивляло только, что на улице стало заметно темнее, Андрей даже взглянул на часы – сколько же времени прошло? – но они показывали ровно половину девятого утра. Он посмотрел вверх. Оказывается, всё небо затянуло низкими серыми облаками, без единого просвета.

– Когда это успело так натянуть, полчаса назад ещё ни облачка не было?

– Я же тебе говорил, здесь всегда осень, – Иван вошёл обратно в комнату. И тут он увидел, как глаза Милавина расширились, а брови стремительно взмыли вверх.

– Что такое?

– Шрам… Куда он делся? – Андрей постарался взять себя в руки и вернуть непослушные брови на место.

– А, это, – Иван привычным жестом накрыл ладонью подбородок и почесал указательным пальцем щёку. Вот только шрама там не было и в помине. Ни вдавленного бледного рубца, ни оттянутого вниз глазного века, ни искривлённого в улыбке-оскале уголка рта, только гладкая ровная кожа, чуть тронутая сеткой морщин.

– Мне его здесь подлечили. Так что и не видно вовсе.

– Как это подлечили? – вопрос был глупый, но нельзя же было стоять и молчать с открытым ртом.

– Есть тут умельцы, – коротко ответил Иван. С исчезновением шрама его лицо разительно изменилось. Теперь, когда он говорил или усмехался, это была обычная человеческая мимика, а не грубые обезьяньи гримасы. Оказывается, увечье притягивало к себе взгляд, не давая заметить, насколько постаревшее и усталое на самом деле лицо у этого человека. Сейчас стали отчётливо видны резко обозначившиеся морщины на лбу и переносице, мешки под глазами и складки вокруг рта. Иван бы выглядел очень печальным, если бы не глаза. Колючие и решительные глаза человека, который оскалился, ощетинился, озлобился, но отнюдь не сдался.

Из коридора Иван вернулся в чёрной потёртой кожаной куртке до середины бедра, которую надел поверх горки и разгрузочного жилета, перекинув капюшон через воротник. Это немного смазало, его воинственный внешний вид, в стиле обложки для «Солдата удачи».

«Странно, и как ему не жарко», – подумал Андрей и тут только заметил, что в комнате похолодало. Полчаса назад, напялив на себя термобельё и свитер, он тут же начал потеть, ещё бы, ведь утром градусник показывал около двадцати, а сейчас во всём своём многослойном облачении Милавин чувствовал себя абсолютно комфортно. Значит, температура упала как минимум на десять градусов, если не на все пятнадцать…

– Хватит стоять. Давай надевай свою защиту, хватай рюкзак и пошли. Три дня не так уж и много, – в завершение образа Иван водрузил на голову чёрную вязаную шапочку. Подвернув края, он примостил её на самой макушке, так что уши остались открытыми, а впереди торчал клок коротко стриженных светлых волос.

Андрею только и оставалось, что ошарашено кивнуть, да взяться застёгивать наколенники. Иван тем временем снова вышел из комнаты, на этот раз он протопал на кухню и, судя по звуку, открыл холодильник.

«Наверное, оставляет еду для Маруськи», – подумал Милавин, затягивая крепёжные ремни. Мысль о кошке навела его на ещё один вопрос, и когда через пару минут Иван вернулся в комнату с пластиковой бутылкой молока и бумажным свёртком в руках, Андрей тут же спросил его.

– Получается, Маруська вместе с нами переместилась на Изнанку?

– Нет. Маруська некуда не перемещалась. Кошки особенные существа. Они и вороны живут одновременно и там, и тут. То есть для них вообще нет разделения между Изнанкой и нашим миром. Всё едино.

– Ага, – Милавин кивнул, хотя мало что понял. – Ладно Иван, давай так, я уже здесь, я всё увидел и поверил. Так объясни мне теперь, что же такое Изнанка.

– Ты ещё ничего не видел, – покачал головой Иван. – Пошли, тут нам делать нечего.

Он помог Андрею закинуть на спину рюкзак и подтянуть лямки, взвалил на плечи свой, они застегнули ремни на груди и на поясе. После этого Иван перебросил ремень автомата через голову, повесив его на груди стволом вниз.

– Ну что, готов?

– Готов.

– Фотографии, ключи не забыл?

– Ключи! – Андрей залез в карман джинсов, что висели сейчас на спинке одного из стульев, и выудил связку домашних ключей с брелоком-открывашкой. – Всё, теперь готов.

– Фотографии с собой?

– Да.

– Вот это возьми, – Иван кивнул на бумажный пакет и бутылку молока, что сейчас стояли на столе.

Около двери, когда были открыты оба замка и оставалось только повернуть ручку вниз, Иван оглянулся.

– Иди за мной. Не отставай и почаще оглядывайся. Пистолет зря не тискай, просто помни, что он под рукой. Всё понял?

Андрей кивнул.

Иван распахнул дверь левой рукой, а правую положил на рукоять автомата. Он заглянул в проём, потом подался назад и кивнул спутнику.

– Давай вперёд, наблюдай за лестницей. Я дверь закрою.

Милавин вышел на площадку, которая показалась ему очень тесной из-за огромного рюкзака, что висел у него за спиной. На лестнице было тихо. Никакого движения ни сверху, ни снизу. В запылённое подъездное окно скупо просачивался серый свет пасмурного дня. Иван закончил с замками и прошёл мимо него, подойдя к лестнице.

– Вызови лифт.

Андрей зажал бутылку с молоком подмышкой, освободив правую руку, и нажал на белую пластиковую кнопку. Белёсый пластик не засветился изнутри, как должен был. Милавин сделал шаг к дверям лифта, прислушался. В шахте было тихо. Никакого намёка на скрип тросов или грохот ползущей кабины.