Ян Войк - Изнанка

Этим ножом Андрей полосонул себе по левой ладони и поднёс руку к Сашкиному лицу, как будто хотел зажать ей рот. Из раны закапала кровь. Несколько секунд ничего не происходило, а потом бесплотный призрак девочки всё-таки открыл глаза.

Андрей падал в бездну. Летел вниз головой, сполна ощущая абсолютную пустоту вокруг. Он не боялся разбиться, потому что знал, падение будет длиться вечно, дна нет и быть не может. Но само ощущение падения, заставляло сердце сжаться в холодный безжизненный комок. А может быть, так он воспринимал вечность, открывшуюся перед ним. Это навсегда. Это никогда не закончится. Сколько бы не прошло лет, он так и будет падать, потому что не осталось у него ничего, на что можно опереться или за что зацепиться. Он их потерял. Теперь есть только чужая, совершенно бездушная пустота внутри и снаружи. Да ещё чувство бесконечного, безнадёжного падения. Навсегда. Ничего не вернуть.

– Папа… пожалуйста. Посмотри на меня! – уже, наверное, в десятый раз повторила Саша своим новым голосом, напоминающим шелест опавшей листвы под ногами. Смотреть на неё было больно. И страшно. На месте девочки, иногда весёлой, иногда грустной, иногда испуганной, а иногда даже громко кричащей от возбуждения, но всегда живой, теперь был блёклый почти прозрачный призрак. Её фигура постоянно колыхалась, даже сейчас, когда она сидела неподвижно. Струились, переплетясь и извиваясь между собой потоки серой дымки, из которой теперь состояло Сашкино тело. Никаких других красок, только прозрачная серость. Даже в некогда ярко-голубых глазах…

Биться в истерике, кричать, крыть всех матом, грызть землю или рыдать в голос не хотелось. Милавин просто сидел на земле, прислонившись спиной к гаражу «ракушке», и глядел в пустоту. Призрак дочери сидел прямо перед ним, но Андрей нарочно не смотрел на неё. Обе руки беспомощно повисли у него между колен, с них по пальцам тягучими каплями стекала кровь.

Так он и сидел, пока Иван собирал разбросанное оружие и укладывал обратно в рюкзак плащ-палатку. Морошка вылечила все ссадины на лице Поводыря, лишь несколько раз проведя по ним рукой. Но когда она подступила к Андрею, то натолкнулась на такой взгляд, что замерла в метре от него, а потом только насмешливо усмехнулась «Хозяин – барин» и отошла прочь. Милавин не знал, сколько времени он так просидел, пока, наконец, его не окликнул сам Поводырь.

– Андрей… Андрей!.. Андрей!!! – только после третьего раза Милавин повернулся к нему.

– Собирайся. Нам надо двигаться дальше.

– Дальше?! – Андрей подумал, что ослышался, окровавленное лицо его скривилось в горькой ухмылке. – Назови хоть одну причину, почему мы должны идти с тобой.

Иван не задумывался, он уже успел подготовить ответ. Но выждал пару секунд, прежде чем сказать.

– Потому что только я могу вернуть тебя на сторону живых.

– А зачем мне возвращаться?

– Чтобы похоронить своих. Ты ведь не доверишь это никому другому. Верно?

На этот раз уже Милавин молчал некоторое время.

– Мразь! – наконец с горечью выплюнул он, – Как же ты можешь быть такой мразью?

– Иван не отвёл глаз. Всё то же отчаянно решительное и беспощадное выражение лица.

– Я должен спасти сына. Всё остальное… лирика.

Андрей снова упёр взгляд в землю.

– Папа… пожалуйста… – произнёс Сашкин призрак. – Вставай. Мы должны помочь Максиму, Юре, Анечке и всем остальным.

Милавину потребовалось пара секунд, чтобы понять о ком она говорит.

– Им плохо. Им очень плохо, я знаю. Они не хотят делать это. Никто из нас не хотел. Это страх заставляет. Страх, который в сто тысяч раз сильней тебя самого и ты не можешь ему сопротивляться. Надо им помочь. Пожалуйста, папа, ради меня.

Андрей рывком поднял голову и заглянул в глаза призрака.

– Я тебя очень прошу… Не бросай их. Помоги, пожалуйста.

Ещё некоторое время он смотрел в колышущееся серой дымкой лицо дочери, а потом с трудом разлепил окровавленные губы и хрипло, через силу произнёс.

– Ты сможешь отвести нас на нижний план… туда, где темно?

– Да, смогу…

– Хорошо. Тогда нужно идти.

Он тяжело поднялся на ноги и некоторое время просто крутился на месте, судорожно пытаясь понять, что же ему делать. Надо было собирать вещи. Но какие? Что нужно собрать? У него был ранец, вон он лежит на земле, но оттуда, кажется, ничего не вынимали. Что ещё? Пистолет… Пистолет уже подобрал Иван – рукоять ПМ торчала из разгрузки Поводыря. Что ещё?

– Папа? – окликнула его Сашка.

Он повернулся к ней. Призрак дочери пару раз провёл ладонью себе по подбородку. Андрей повторил движение и тут же вляпался в вязкую, уже начавшую подсыхать кровь, покрывающую нижнюю часть его лица. Надо привести себя в порядок.

Милавин вытащил из ранца походную аптечку. Смочив кусок бинта перекисью водорода, он принялся вытирать себе лицо.

– Помочь? – глянул на него Иван.

– Иди на хрен, – коротко рубанул Андрей и обратился к дочери. – Саша, всё?

Девочка пробежалась глазами по его лицу.

– Нет. Вот тут ещё, слева, – она протянула руку, чтобы вытереть самой, но тут же спохватилась и отдёрнулась. Милавин стиснул зубы так, что скулы свело.

– Где? – хрипло спросил он.

– Выше, – подсказала Сашка. – Да. Теперь всё.

Оставалось ещё обработать обе руки. Правая была разбита о гравий, когда Иван отбирал у него пистолет, а левую он сам себе располосовал, спасая дочь. И если ссадины на правой руки уже подсохли и не кровоточили, достаточно было протереть их перекисью и йодом, то левую нужно было перевязать. Провозившись несколько минут, Андрей кое-как сумел обмотать ладонь бинтом, но завязать узелок на запястье не получалось даже зубами. Сашка сочувственно смотрела на его неловкие манипуляции, однако помочь ничем не могла. В конце концов, к нему подсел Поводырь. Милавин попытался было отстраниться, но Иван вцепился ему в руку и подтянул к себе.

– Не дури, – бросил он, ловко работая пальцами. – Мы в одной лодке. И ты мне нужен не меньше чем я тебе.

– Тебе нужен не я, тебе нужна Сашка.

– А она теперь без тебя не сможет. У вас одна кровь на двоих, – Иван затянул узелок и поднялся на ноги.

Милавин по привычке хотел уже сказать «Спасибо», но в последний момент сдержался.

– Ладно, если готов, давай двигаться. А то скоро уже темнеть начнёт.

Они пошли дальше по Миклухо-Маклая. Впереди трусила пара волков-разведчиков, за ними – метрах в десяти-пятнадцати – Иван и Морошка, мирно беседующие, словно на прогулке. Рядом с Невестой неторопливо вышагивал особенно крупный волчара с угольно-чёрной шерстью лишь кое-где тронутой рыжими разводами, тот самый, который едва не откусил Милавину голову. «Это их вожак», – вспомнил Андрей.

Сам Милавин с дочкой шли бы последними, если б не кружащие вокруг остальные волки. Лохматые хищники то исчезали в близлежащих дворах и подъездах, то перебегали улицу, то мчались куда-то вперёд, опережая даже разведчиков, но двое или даже трое постоянно плелись в хвосте, следя за тем, чтобы никто из людей не отставал.