Ханна Маккоуч - Под соусом

— Может быть, частные приемы придутся тебе больше по вкусу?

— Может. Пока у меня от приемов только хорошие впечатления, — соглашаюсь я, со стыдом вспоминая вечер у Билли. — А вы о чем мечтали?

Дори улыбается, глядя в чашку:

— В молодости я хотела быть художницей. Но у меня не очень-то получалось. Я много работала и не понимала, почему не могу перенести на холст то, что у меня в сердце и голове. Ведь я так ценила настоящее искусство и неплохо в нем разбиралась. Как видишь, — Дори указывает на висящую за ее спиной акварель с небрежной подписью «Мане», — вместо этого я стала в своем роде коллекционером.

Значит ли это, что у меня будет коллекция первоклассных ресторанов?

— Каждый год, — продолжает она, — в первые выходные мая я устраиваю весенний праздник — проводы зимы и приглашаю семьдесят пять самых родных и близких мне людей в качестве подарка за то, что они пережили зиму. Нужно приготовить такой обед, который вернет эту толпу к жизни.

— Я справлюсь, — обещаю я, и сама верю своим словам.

Мэвис Делакруа «репетирует» меню из пасхального окорока, жареной свиной требухи и лимонно-меренгового торта. Выясняется, что ей не обойтись без помощницы, которая сможет вытащить семикилограммовый окорок из духовки и покрыть его глазурью, пока она будет «взбивать белки в соблазнительно крепкую пену». Поговорив с каждой из нас и в восторженном изумлении ощупав мои бицепсы, Мэвис решает, что я подойду. Однако мне потребуется «усиленный макияж» и «революционная прическа».

Пэтси по секрету сообщает: она рада, что выбрали меня. Еще парочка таких признаний — и она станет первым боссом, который пришелся мне по душе.

Стыдно признаться, но я разволновалась, как школьница. Не могу дождаться, когда меня причешут и накрасят. В моих мечтах мы с Мэвис Делакруа отпускаем шуточки, «роняем бриллиантики» и складываем всю кухонную утварь, кроме разве что раковины, в аккуратные пакеты «Зиплок», а не в эти уродливые пластиковые контейнеры, которые предпочитает наша звезда. Правда, Мэвис распоряжается, чтобы телеоператоры не задерживались подолгу на кадрах с помощницей, но мне все равно. Я буду в прямом эфире!

Визажист по имени Маркиз за день до съемки строго-настрого приказал не умываться и не мыть голову, чтобы «образовались необходимые жиры». В гримерной, изучив оттенок моей кожи, он толстым слоем накладывает основу для макияжа и румяна. Затем, выщипав из бровей лишние волосинки, принимается за работу. Подбирает тени для век. Рисует «естественные» сливово-персиковые губы. Удлиняет ресницы. Долго возится с различными средствами для волос, прежде чем придать прическе окончательную форму. Когда Маркиз заканчивает свою работу, я с трудом узнаю себя. Из зеркала на меня смотрит совершенно чужая девица, и я совсем не уверена, что она мне нравится.

Проходя мимо, Мэвис Делакруа одобрительно бросает:

— Теперь ты похожа на настоящую леди.

Я чувствую себя глупо, но ведь сама согласилась. Желают, чтобы я выглядела как клон Роналда Макдоналда — черт с ними. Вообще-то я всегда считала, что настоящую леди создают манеры, а не макияж, но если достаточно одной косметики, то у меня есть шанс.

Во время передачи я скромно рублю петрушку и прочие травы, но стоит Мэвис Делакруа за чем-нибудь потянуться — я тут как тут, подскакиваю и подаю. Окорок нужно постоянно поливать жиром, на этом телеоператоры главным образом и сосредотачиваются. А я-то надеялась…

Мэвис большим веничком взбивает яичные белки для меренг. На ней шелковая кофточка без рукавов. Верхняя часть руки мелко трясется. Она восторженно рассказывает о своем огромном белом особняке в Джорджии и о муже Бафорде, который всегда заказывает меренги на Пасху. И вдруг поворачивается ко мне:

— Лейла, милочка? Смени меня, дорогая.

Ой, мамочки. Камера показывает крупным планом, как я взбиваю белки, Мэвис делает эффектный жест в мою сторону, мол, учитесь, как это надо делать — твердая рука, равномерные движения. Она даже закатывает рукав моего халата, чтобы продемонстрировать мышцы. Ассистенты поднимают таблички «Аплодисменты», аудитория начинает хлопать. Я картинно поигрываю мускулами; слышится смех. Я продолжаю работать, улыбаясь до ушей, как и положено звезде.

— А теперь отложи веничек и смажь этот великолепный золотистый окорок!

Камера провожает меня к духовке. Мэвис разглагольствует на тему: зачем платить за дорогую магазинную глазурь, когда сделать ее самим «проще пареной репы».

Я открываю духовку; жар опаляет. Кухонным полотенцем вытаскиваю решетку с окороком, как делала это на протяжении всей передачи. Но на этот раз, когда я отпускаю решетку, окорок с грохотом шлепается на пол, брызги горячего жирного сока летят мне на халат и штаны. Грохот — как бесконечное горное эхо.

— Упс! — восклицает Мэвис. — Бриллиантик уронила!

Вопреки обыкновению я не ору «Бляха муха!». Вместо этого я неожиданно вспоминаю Джейми и восклицаю:

— Силы небесные! — И добавляю, сдув с лица прядку: — Бриллиантик «Надежда» [54] Знаменитый бриллиант «Надежда» весом 203 карата. , не иначе.

— «Надежда»? — сдавленно хихикает Мэвис. — Милочка, этот бриллиантик безнадежен.

Выдернув из-за фартука второе полотенце, я поднимаю горячий окорок и кладу его обратно на сковороду — так мать меняет пеленку капризному малышу. Зрители не подозревают, что это «промежуточный» окорок — готовый дожидается своего звездного часа на кухне.

Заливаясь краской, я поспешно шарю вокруг в поисках полотенца и моющего средства. Слышу, как Мэвис обсуждает плюсы и минусы различных видов желатина для заварного лимонного крема. Одна камера, как я заметила, следит за каждым моим движением. Терять мне уже нечего, и я начинаю краткий доклад о круговом методе мытья рук, рекомендуя использовать для этих целей зубную щетку, чтобы не пропустить ни одной трещинки.

За это время Пэтси с поразительной, при ее размерах и форме, скоростью успела сбегать на кухню: старый окорок унесла, новый принесла. Он, как обычно, покрыт слоем несъедобных лаков, красителей и химикатов в три сантиметра толщиной, и больше напоминает скульптуру, чем еду.

Я подхожу к этому монстру и на манер ассистентки фокусника плавными жестами демонстрирую дивные достоинства готового окорока под аккомпанемент голоска Мэвис:

— Как видите, поросеночек доведен до идеального состояния. Обратите внимание на очаровательный темно-розовый оттенок! Это благодаря коричневому сахару! Поглядите, он просто сияет. Боже милостивый, у меня уже слюнки текут!

Мэвис наклоняется, чтобы вдохнуть «дивный» аромат, но запах химикатов настолько силен, что вызывает у нее неудержимый кашель. Она не может произнести ни слова.