Владислав Отрошенко - Дело об инженерском городе (СИ)

Владислав Отрошенко

Дело об инженерском городе

Повесть

От автора

Пользуясь этой дополнительной журнальной площадью, которую редакция любезно

предоставляет всем авторам, я хочу поместить здесь хокку, выигранное мной в

кости у моего старого друга этнического китайца Дмитрия Баохуановича Пэна, проживающего в Ростове-на-Дону. По условиям игры, которую предложил мне сам

Пэн, убедив меня, что это утонченная восточная забава, выигрыш состоит в

приобретении авторских прав на произведение, взятое с кона. Речь идет о полном

и безоговорочном праве, которое позволяет выигравшему подписывать хокку своим

именем, как если бы оно вышло из-под его пера. Игра случилась много лет назад

на берегу Дона, близ станицы Багаевской, под жарким августовским солнцем, в

присутствии свидетелей. Ставки определялись по взаимному выбору соперников. Из

многочисленных хокку, сочиненных Пэном, я затребовал на кон то, которое не

просто нравилось мне, а вызывало у меня зависть и затаенную досаду, что его

написал не я. Полистав рукопись с моими трехстишиями, Пэн тоже сделал выбор, руководствуясь своими мотивами и соображениями. Мы бросили кости. Удача

улыбнулась мне. Я не хочу сейчас изображать из себя коварного Сильвио из

пушкинского “Выстрела”, я просто говорю: настало время воспользоваться

выигрышем. Вот бывшее хокку Пэна, принадлежащее мне: Я, бездельник, сплю.

Но еле стоит от усталости

Мой письменный стол.

Я приобрел эти строчки в честной игре, поставив на кон без всяких возражений

именно то хокку, которое нацелился выиграть у меня Пэн: Водопады ей снятся и горы, — Висит под китайской картинкой

Старая шляпа моя.

Теперь это дело окончено. Мне остается только добавить, что за его подлинность

я ручаюсь.

*

Впервые этот блуждающий город был замечен в 1804 году на юге России, в

низовьях Дона, “в обворожительно ясном и глубоком пространстве осенних

степей”, как лирически выразился в послании к атаману Войска Донского

генерал-лейтенанту Матвею Платову инженер русской армии Франсуа де-Воллант.

Писанное наспех в походной карете, увлекаемой свежими рысаками к берегам

Азовского моря по степному раздольному тракту, послание было скорее частным, чем официальным. Во всяком случае, оно не предполагало никаких формальных

резолюций, никакого дальнейшего продвижения по инстанциям, и потому, быть

может, в нем кое-где и находили себе место подобные выражения, невольно

зарождавшиеся под воздействием октябрьских пейзажей в сердце стареющего

дворянина родом из герцогства Брабант. Однако общий тон послания был далеко не

лирическим.

“Мой дорогой генерал! — писал инженер по-французски, не доверяя, как видно, калмыку-курьеру, отправленному с дороги. — Мне хорошо известно, сколь велико

благоволение к вам императора Александра. Лучшим тому свидетельством служит

его приказ, согласно которому я явился месяц назад в Черкасск и поступил

всецело в ваше распоряжение. Ибо что такое этот приказ, как не превращение в

реальность вашей давней мечты — основать в южнорусских степях новый город, поставить его с вдохновенным размахом на диком степном холме, окруженном

величественной равниной, и назвать этот город Новым Черкасском — новой

столицей Земли Войска Донского. Император был настолько небезразличен к этой

вашей мечте, что даже нашел возможным оторвать меня от строительства порта в

Таганроге, потому что вы пожелали, чтобы именно я — с Божьей помощью и под

вашей рукой — низвел в чертежи и схемы, а затем уж в гранит и кирпич вашу

высокую и драгоценную грёзу. Что ж, она будет низведена в мир вещественный! Мы

продолжим наши труды, как только я вернусь из Таганрога, куда я сейчас лечу по

неотложному делу, о котором я не мог известить вас заранее. Депешу из

таганрогского порта мне доставили сегодня утром. Неистовый шторм, бушевавший

на море три дня и три ночи, прорвал там едва возведенную дамбу! Это

злосчастное известие застало меня на вершине холма Бирючий Кут, который мы с

вами избрали для возведения на нем Нового Черкасска. Вы знаете, генерал, что я

уже вторую неделю безвыездно стою на холме инженерским лагерем, производя

измерения и разметку предполагаемых улиц и площадей будущего города. Мне

пришлось двинуться в Таганрог прямо оттуда по кратчайшему тракту через

Ростовскую крепость, оставив шатры и приборы на попечение Войскового

архитектора г-на Бельтрами, под командование которого я временно передал и

всех людей. С собою в конвой я взял лишь шестерых всадников из вашего Войска.

Одного из них — вахмистра Яманова — я возвращаю вам вместе с этим письмом. Я

надеюсь снова быть в Черкасске через неделю. Этого времени, полагаю, будет

достаточно, чтобы вы тщательно обдумали один вопрос. Не исключаю, что он

покажется вам странным и даже дерзким. Однако я обязан поставить его именно

так, как я ставлю его ниже.

Генерал, можете ли вы твердо сказать, что вам известны все города, расположенные в пределах Земли Войска Донского, вверенной вашему управлению?

Предвижу, что вы тотчас же ответите — да. Но меня не удовлетворит такой ответ.

Он перестанет удовлетворять и вас, если я задам вам вопрос иначе. Способны ли

вы объяснить, что за город стоит в самом центре Черкасского округа на

расстоянии около 8 верст к югу от холма Бирючий Кут на открытой равнинной

местности, простирающейся за рекой Аксай и называемой Аксайским займищем?

Не думаю, что теперь ваш ответ будет скорым. Ибо если и я, состоящий волею

императора вот уже третий год в должности управляющего постройкой всех

городов, крепостей и портов на юге империи, затрудняюсь истолковать, откуда

мог взяться здесь город, то и вы, осмелюсь предположить, находитесь в том же

положении. Мы пользуемся с вами одними и теми же картами. В моем распоряжении

есть даже карты более подробные, чем ваши — масштабом по 2 версты в английском

дюйме. Мы одинаково хорошо знаем территорию Земли Войска Донского — вы как ее

исконный житель и вождь, я как должностное лицо, действующее здесь по мере сил

во благо государства. Но оставим в стороне наши знания и наши карты! Ни на

одной карте этого города нет и быть не может. Его не может быть здесь по самой

природе вещей. И если бы ваш архитектор г-н Бельтрами и мой секретарь г-н

Освальди, а также инженер-подполковник Генерального штаба г-н Веселовский не

наблюдали бы то же самое, что и я, то я бы счел увиденное наваждением.

Мне следует, наверное, сообщить вам, что первым город заметил г-н Освальди.