Ольга Паволга - Записки на запястье
- Название:Записки на запястье
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:CheBuk
- Год:2010
- ISBN:978-9984-816-35-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ольга Паволга - Записки на запястье краткое содержание
Книга написана в жанре короткой прозы — это сборник эссе, заметок, наблюдений, образов, подслушанных диалогов. Современная городская жизнь, ироничный и легкий взгляд на действительность.
Записки на запястье - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Покупала в рекламном агентстве деревянные ручки, дали квитанцию, в ней написано «отпуск материалов на сторону». Как из зоопарка.
Шла домой, формулировала, без дураков, смысл своей жизни. Подхожу, на двери белеет объявление и написано «Памятка жильцу». Ничего себе, думаю, как они Библию ужали.
На ботинках порвались шнурки, пошла покупать. Продавец увидел, что я не могу выбрать нужную длину, спросил «Сколько дырков?». Я представила их как точки домино, сложила с обеих ног и сказала «Двадцать!».
Когда я смотрю на ожидающих оценок запыхавшихся, ослепительных молодых фигуристов в блестящих костюмах и пожилых, спокойных, невзрачных тренеров рядом с ними, всё время думаю, что так и выглядят в паре мои поступки и мой здравый смысл. Облажавшийся пацан в перьях и грустный умный дядька.
В лесопарке видали кобеля далматинца. Его морда вся в пятнах, будто бы он плакал вареньем.
Давно раздумывала о том, как не соревноваться ни с кем, ни в чём. Особенно с друзьями, особенно с ровесниками. Чтоб не прикидывать разницу, не взвешивать достижения, не считать медали, не вести счёт и счетов не сводить. Как сказать себе, что у каждого своё и мерить можно только относительно себя же, глупо измерять портняжным метром плотность чужого компота. Янковский в кино говорит — у каждого своя беговая дорожка, беги по своей, незачем лезть на чужую. Нет, это совсем не помогает. Я же вижу, как он рядом бежит, да и финиш — один. Придумала себе: пусть будут разные виды спорта. У Маши гребля, у меня прыжки в высоту. Но тоже не проходит. Звания, мастера спорта, олимпиады — везде. Есть что считать. Придумала тогда так — пусть будут совсем разные занятия. Маша, к примеру, всю жизнь по канату вверх лезет, а я конструктор собираю. Где нам пересечься? Негде. А всё равно выходит, что Маша по канату залезает выше, чем я конструктор собираю.
Обсуждаем с Игорем, как он будет делать свою новую квартиру. Предлагаю ему ломать стены и устраивать прочие новаторства. — Нет, не сбивай меня, — требует, — я уже знаю, что я там хочу. Я придумал. Я хочу, чтобы у меня в комнате был журнальный столик.
В одном кинофильме герой на реплику о том, что всё устроится лучшим образом, отвечает: «Дай ты Бог, дай ты Бог».
Птицы сейчас пролетают прямо над головой ровно на такой высоте, что кажется будто я кафель бассейна, а это пловцы стилем баттерфляй.
Женщины — это, конечно, обувь. Принимают и хранят содержимое, обнимая шнурками с маникюром и завязываясь на горле изящным бантом. А мужчины зато водят их, куда Макар телят не гонял, к едрене фене, к чёрту на кулички, ну и, понятно, называют всё это краем света.
Купила тут еды, гляжу — крабовое мясо «Адмиральское». Сначала было неудобно, что чужое, потом стало противно, как комиссарское тело.
Если люди зажигают, значит это кому-нибудь можно.
Нас никто не предупредил, что тупик — это не одна известная дорога и три стены, а много неизвестных в голом поле.
Мама, наигравшись с псом, устало успокаивает его:
— Ну что ты всё от меня хочешь? Продолжения банкета? Иди вон к Оле… банкуй.
Потрясение или шок моё сознание воспринимает как что-то огромное, сильно превосходящее его собственные размеры, но, несмотря на это, непременно старается вобрать в себя всю эту махину, иногда просто натянувшись на неё. Как отчаявшаяся туфля Золушки на толстую пятку мачехи, как удав на слона. И потом, раздутый, долго лежит, замерев, и ничего больше не может. А если спросят, выпалит, сжав рот «нет, не жрал» или «само пройдёт».
У меня сильный бронхит, Серёжа ставит горчичники:
— У тебя на спине скоро вырастут маленькие зимние дворники.
— Что, дышу с хрипами, как сгребают снег?
— Нет, лопатки уже пробиваются.
Есть у нас негрустин и зовут его аванс.
Реклама какого-то банка, пишут: вклад «Ушаков», вклад «Ломоносов». Удачно раскошелились ушаки и ломоносы!
Очень жаль, что скоро все поснимают свои вязаные шапочки. Я больше не смогу подрисовывать сверху чуть скошенные кресты, окончательно превращая головы в купола, и гадать, какая там роспись изнутри. И не заброшен ли храм, есть ли там царь.
Один гражданин упорно записывал фамилию моей мамы как Петрова. На днях ей надоело терпеть, и она спросила у него:
— Позвольте, я ведь Павлова, как вам удается всё время путать?
— А, чёрт… Не могу запомнить, что вы — Петропавловская крепость наоборот, — вздыхает.
Код моей двери я запомнила как «25 бакинских комиссаров и 48 попугаев».
Банки марки «Дядя Ваня» хорошо открывать при стрессе. Там на крышках бородатая голова в кепке, стольким дядям можно бошки свернуть.
В рекламе сказали: «Люди с недостатком йода в организме делают всё очень медленно, быстро устают». Значит не всё, дурики!
Правильное, верное решение всегда приходит небыстро и плавно. Опускается на меня, как лёгкая простынь на постель.
Однажды возьмёшься привычно перебирать прошлое в памяти, как карточки в каталоге, и обнаружишь, что картонки уже срослись меж собой перепонками и выглядят как меха гармошки.
Видела бродягу в случайно перепавшей ему солдатской шинели. Ровный, зеленый, оформленный стебель и завядший цветок головы.
Женщины — это тот пол, об который ясным соколам полагается биться лбом, чтобы становиться мужчинами.
Вообще пирамиды над разветвлённой системой гробниц обязаны называться гробами, по аналогии с грибницами и грибами.
Тоненький месяц смотрится в небе всегда как остатки ванильного мороженого в круглой миске, откуда его выбирали шарообразной ложкой.
Когда говорят «смысл между строк», я вижу как в тонкую щель опускают конверт. Или как сквозь сжатые лодочкой ладошки проводят другой такой же лодочкой и отпускают внутрь колечко.
Вся эта чувствительность словно включается и выключается сама собой. То ты ходишь тупой, довольный, гладкий как рыба. А потом вдруг вся чешуя встаёт открытыми жалюзи.
Серёжа уверен в том, что санитарная зона — это тюрьма для врачей.
Забегала к художнику Гаго, пока пили чай, зашёл его давний приятель. Представляя меня, Гагик сказал:
— Ты не смотри на неё, не смотри, она не красивая, а талантливая.
Серёжа задался вопросом, все ли торговцы страдают торговым комплексом.
Виделись с Настей. Обсуждали рассеянности, Настя рассказывала, как однажды забыла в камере хранения супермаркета свои новые босоножки и вспомнила об этом только на следующий день, когда поняла, что старые ей надевать почему-то неприятно:
— А возле ячеек было написано, что они хранят содержимое три дня, а потом выбрасывают в пропасть!
Везде висят плакаты про соревнования по борьбе. Женской, греко-римской и вольной. Так и вижу этот вид спорта — женская борьба. Острые когти, визг, запрещённые уколы маникюрными ножницами, предварительное взвешивание и единые требования к высоте каблуков.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: