Леонид Габышев - Из зоны в зону

Они гудели три дня, и Коля пропил все деньги. Тенин был должен Петрову десять книг, любых — на выбор! «Как же я повезу их? Придется просить сумку».

В день отъезда пришла жена Тенина, и он протрезвел. Они вполголоса долго разговаривали в комнате. Но вот Тенин вышел, и Коля напомнил о книгах. Олег Викентьевич развел руками.

— Она не разрешит.

— Что, и на работу не пойдет?

— Пойдет.

«Так. Поезд отходит после обеда, а Фаина Антоновна будет сидеть до тех пор, пока я не уйду. Что делать?»

Он попрощался и поехал на вокзал. Купив билет, позвонил Тенину — короткие гудки. И звонил до отхода поезда…

Петров с документами заявился в редакцию, написал заявление и ему рассказали о начальнике отдела кадров, Петре Афанасьевиче Апанасове. В молодости он занимался в художественной самодеятельности Дворца культуры имени Кирова. Играл в пьесах, читал стихи, был конферансье и слыл первым самодеятельным мастером разговорного жанра. Как-то он вышел на сцену и сказал:

И вот Коля в его кабинете. Петр Афанасьевич долго рассматривал документы Петрова. Паспорт с паскудной записью он заменил [9] В стране заменили паспорта, и в новых графы, на основании чего выдан паспорт, не стало. . Апанасов отложил документы и недоверчиво взглянул на Петрова.

— Вы не были судимы?

— Нет, что вы, — мягко, но с удивлением ответил Коля.

— Заполните анкету и напишите автобиографию.

Вышел в коридор.

Заполнив анкету, приступил к автобиографии. Написал, где родился, отец военнослужащий. (Писать, что отец работал начальником милиции, не стал. Найдут в архивах). Дойдя до пятнадцатилетнего возраста, задумался: «Где же был я пять лет? В Волгограде? Нет, легко проверить. А-а, напишу: «В Падуне жил до двадцати лет, и работал на спиртзаводе плотником». А если проверят и спросят: «Так где ты был пять лет?» Скажу: «Пять лет из Сибири в Волгоград шел пешком».

В заводской поликлинике окулист сказала:

— С одним глазом на химическом заводе работать нельзя. Вдруг что-нибудь попадет в глаз и лишишься последнего.

Он оторопел. Не ожидал, что, обманув отдел кадров, его не примут по зрению. И стал уговаривать врачей. Второй врач, мужчина, сказал:

— Да пусть работает. Он же в редакции, а не в цехе.

Женщина-врач согласилась, но добавила:

— Без права захода на предприятие.

Выйдя из кабинета, в нижнем углу листка прочитал: «Без права захода на предприятие».

«Редакции такой корреспондент не нужен. Как быть? Во-о, надо стереть слово «Без», во втором слове стереть окончание «а», исправить и выйдет: «С правом захода на предприятие». А вдруг подобной записи ни у кого не бывает? Да за день через отдел кадров проходят десятки людей и им некогда рассматривать врачебные листки. Прошел комиссию, и ладно. Рискну».

В ближайшем магазине купил пачку лезвий, резинку, выбрал по цвету стержень и сел в квартале за стол, обитый железом. За этим столом местные мужики забивали козла.

Однажды Коля, работая в совхозе на уборке урожая, захотел уехать домой раньше — в техникуме начинались занятия, а без подписи директора деньги не выдавали. Директор Петрова не отпускал. В пустом кабинете правления нашел чье-то заявление с подписью директора и ушел на скотный двор. Примостившись на телеге, потренировался, и в своем заявлении вывел точно такую же подпись. И деньги получил.

Коля, покурив за столом, соскоблил буквы, вписал нужные, и отвез листок в отдел кадров.

Через несколько дней вышел на работу, но без пропуска: проверка родственников, — не спала ли бабка с Колчаком или Керенским, — продолжалась.

Татьяна Мигулина дала первое задание: подшить письма, а наиболее удачные отредактировать. Последние месяцы их не подшивали, а складывали в стол. Письма в основном без конвертов, их заносили прямо в редакцию.

За неделю справился с заданием и несколько писем пошли в набор.

— Ты неплохо редактируешь, — сказала Татьяна, — теперь на тебе будет почта редакции.

Столовая находилась на территории завода, и Коле приносили пирожки — сухой паек, как на этапе. На сухом пайке, в свое время, сидел каждый.

Татьяна Мигулина исполняла обязанности редактора, а редакторский стол занимал Анатолий Тарасов. У Татьяны стола не было, и она носилась по кабинетам.

Кроме двух редакторов, машинистки и Петрова работали еще двое: Владимир Матодиев — корреспондент, и Виктор Алешин — фотокорреспондент. Виктор числился в цехе работягой и получал неплохой оклад. А Колю приняли корреспондентом радио с окладом в сто рублей.

В редакции заводского радио две корреспондентки.

На следующей неделе Татьяна сказала:

— Пока у тебя нет пропуска, съезди во Дворец культуры и напиши о работе агитпунктов.

Он не сомневался — с заданием справится, но смешно писать о выборах. За свою жизнь ни разу не голосовал, игнорируя выборы, как и многие. На расклеенных листовках волгоградцы подрисовывали первому секретарю обкома партии усы, выкалывали глаза, просто перечеркивали крест накрест, а иногда подписывали смачные русские существительные. Но Куличенко всегда избирался большинством голосов депутатов, и на сессиях на весь зал храпел.

Во Дворце культуры работали два агитпункта, и Коля поговорил с секретарями избирательных комиссий. «Так, теперь надо на живого агитатора посмотреть, — подумал он. — Ни одного в жизни не видывал. Что за зверь?»

Молодой агитатор торопился домой, и Коля вышел с ним на улицу.

— Я с ночи, и сразу на агитпункт. А у меня жена одна с больным ребенком, и в магазин сходить некому. Да и в магазинах ничего не купишь, надо на базар ехать, а там очередь, — он махнул рукой. — Избрали меня агитатором, нашли козла отпущения, и отказаться было нельзя. А когда ребенок родился, бегал по завкомам, место в яслях выбивал. — И парень, видя, что корреспондент слушает с сочувствием, изливал душу.

В саду Дворца культуры сел в полуразвалившуюся беседку и принялся за корреспонденцию…

Татьяна встретилась на лестничном марше.

— Как съездил?

— Нормально. Материал готов.

Татьяна с удивлением посмотрела.

— Сейчас приду.

Вернувшись, прочитала и похвалила.

— Подпишем не твоей фамилией, а фамилией девушки-агитатора, о которой ты упоминаешь. А ее фамилию из материала уберем.

Петрова вызвали в отдел кадров. Шел и думал: все, судимости раскрыли, отдадут трудовую книжку и с позором прогонят с завода.

Вошел в настежь отворенную дверь кабинета отдела кадров. За столом пожилая женщина.

— Распишитесь, что с записями в трудовой книжке ознакомлены.

Предательская дрожь поколебала руку и расписался небрежно.

— В бюро пропусков получите пропуск.