Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы

Медленно подошел к велику. На случай, если кто выйдет, приготовил разговор. Шагнет навстречу и спросит:

«Толя дома?»

«Какой Толя?»

«Он говорил прийти за голубями».

«Не живет здесь Толя».

«В каком он доме живет? У него голубей много».

«Не знаю».

Ох, этот страх — Ян никак не решится. Секунды кажутся минутами. Сердце вырывается из груди. Взгляд застыл на никелированном руле. «Ну…» Шагнул, расслабился, и стало не так страшно — первый преступный шаг сделан.

Велосипед в руках. Ведет не торопясь. Не поворачивая головы, смотрит по сторонам. Немного отойдя, спокойно, будто это его велосипед, садится и тихо крутит педали. Ехать тяжело. Дорога песчаная. Пересек улицу, и песок кончился. Прибавил скорость. Хотелось оглянуться, не вышел ли кто из ограды. Но не стал. Скорее за угол — в другую улицу. Вот и поворот. Никелированные педали замелькали, и его полосатая рубашка сзади надулась пузырем. «Надо свернуть в другую улицу. Так… Еще в другую…»

Мимо мелькали дома и люди. Он мчался к переезду. «Надо ехать тише».

Въехав в лес, с облегчением вздохнул. Ноги ломило. Вдруг услышал сзади рокот мотора. «Мотоцикл!» Соскочив с велосипеда, схватил за раму и, перепрыгнув канаву и отбежав немного, упал на молодую прохладную траву. За канавой, деревьями и кустами его не видно. Мотоцикл поравнялся с ним. Ян по звуку определил: Иж-56 или «Планета»,— и приник к траве. Ему не видно, кто едет и с коляской ли мотоцикл. Его щека плотно прижалась к траве, ему хотелось раствориться, слиться с зеленью и стать невидимым. «Если ищут меня, то смотрят по сторонам, — подумал он и стал молить Бога: «Господи, помоги, пронеси, пусть проедут». Живо представил: на мотике едут двое. Второй, что сзади, привстал на седле и, вертя головой, разглядывает кусты. «Боже, пусть не заметят, помоги хоть раз…» Ян немного верил в Бога и, когда надо было украсть, просил у Господа помощи.

Мотоцикл протарахтел. Ян все так же лежал. Понял: ехали быстро. «Значит, за мной. А может, нет. Если б за мной, ехали бы еще быстрее. Но быстрее здесь не проехать. Что делать? Встать и уйти в лес? Нет, нельзя. Вдруг развернутся и поедут назад. Надо лежать. Ждать. Доедут до Падуна и вернутся. Может, все же в лес уйти? А вдруг уже едут?» Прислушался. Нет, тихо. Он лежал, не поднимая головы. Можно оставить велосипед и убежать в лес. Но страх приковывал к земле. Да и жалко бросить велик.

В глазах одна зелень: трава, ветки, кусты. Голубого неба не видно. Рядом никого, но все равно боязно поднять голову.

Со стороны Падуна раздалось гудение мотоцикла. Ян вцепился в траву, будто это притягивало его к ней плотнее. И опять, как прежде, мольба: «Господи, помоги!»

Звук мотора удалился. Прошла минута, другая…

Выждав немного, встал. Воровски озираясь, поднял велосипед. Перенес через канаву. Прислушался. Тихо. Поехал.

Когда въезжал в Падун, смеркалось. Проехав село, с радостью и надеждой завел велик к цыганам. В расстегнутой красной клетчатой рубашке вышел Федор, за ним в длинных ярких платьях — его сестра и жена.

— Федор! Новый велосипед. Купи.

— Откуда он?

— Не из Падуна, конечно.

— Ну а все же, откуда?

— Из Заводоуковска.

— На него уже есть заявка?

— Да нет еще. Я только сегодня.

— Так будет.

— Перекрасите.

— Нет, Янка, не нужен.

Ян подумал, что Федор хочет купить за бесценок, и продолжал расхваливать велосипед. В разговор вступили женщины, они тоже говорили, что на велосипед будет заявка и потому они не возьмут.

— Да дешево я. Сколько дашь? — спросил Ян.

— Нет, нет, Янка, нет.

— Ну десятку…

— И трояк не дадим. Куда он нам? Попробуй другим продать.

Но и в другом месте велосипед брать не стали, хотя он просил за него всего пятерку.

Съездил еще к двоим, но и они отказали, боясь с ним связываться. Никто не хотел рисковать.

Яну надоело ездить на велосипеде, он взял за руль и повел по улице. Встретились знакомые, им предложил, но они и слушать не стали.

Душа разрывалась. Велосипед в руках, и никто не покупает. «Чем выбрасывать, лучше оставлю у кого-нибудь, а потом, может, продам»,— решил Ян.

Навстречу шел Веня Гладков, возле его дома на лавочке всегда собирались пацаны.

— Здорово, — начал Ян.

— Привет.

— Ты куда направился?

— Домой. Сейчас парни придут. А велик у тебя откуда?

— Да… по пьянке достался. Новый. Нравится? Купи.

— На кой он мне? У меня же есть.

— Да недорого.

— Все равно.

«Понял, конечно, что ворованный»,— подумал Ян.

— Слушай. Мне сейчас в одно место надо. Велик мешает. Пусть у тебя постоит. Можешь загнать. За пятерку. Пойдет?

Веня соображал. Потом спросил:

— А откуда он?

— Не из Падуна.

— Ну, оставь.

Они подошли к Вениному дому. Ян завел велосипед в ограду, а сам с разбитыми, взъерошенными чувствами поплелся домой.

Дня через два Ян встретил Веню. Он рассказал, что в тот вечер пацаны собрались на лавочке, и он за пятерку предлагал велосипед. Никто не взял. А утром велосипеда в ограде не оказалось. Кто-то увел, понимая, что он ворованный.

«А может, — подумал Ян, — Веня велик себе оставил. На запчасти. Ну и Бог с ним».

Ян с Робертом и Геной решили залезть еще в одну школу. Подальше от Падуна. Так и сделали. Уехали на поезде километров за шестьдесят, в Омутинку. Но опять неудача: свидетельств о восьмилетием образовании не нашли. Уходя из омутинковской школы, взяли в качестве сувенира спортивный кубок. А когда ехали домой, около станции Новая Заимка избили мужчину, забрав у него дешевые вещи, но не найдя денег.

Через несколько дней Падун облетела новость: в Новой Заимке недалеко от железнодорожной станции бандиты зверски избили мужчину, и на другой день он скончался.

Отец Яна работал, бригадиром вневедомственной сторожевой охраны от милиции, а их сосед, Дмитрий Петрович Трунов, был в подчинении у отца — работал сторожем на складах спиртзавода.

До весны этого года Ян с Дмитрием Петровичем дружил. Вместе ходили по грибы, ягоды, и частенько Дмитрий Петрович угощал Яна бражкой. Отменную, надо сказать, умел готовить брагу Трунов. В нее всегда добавлял ягод, и Ян, когда пил, ягоды не выплевывал, а цедил брагу сквозь зубы и в конце концов закусывал хмельными ягодами, хваля бражку и Дмитрия Петровича.

Дмитрий Петрович — а ему шел седьмой десяток — разговаривал с Яном на равных и, как многие мужики в Падуне, не считал его за пацана. Однажды Трунов перепил Яна и ему показалось: он тоже молодой, сила кипит и играет в нем, и он пригласил Яна в огород побороться. Ян верткий: в школе — один из лучших спортсменов.

— Пойдем, — согласился Ян, и они пошли в огород.

В огороде у Дмитрия Петровича росла малина.

Земля мягкая, сплошной чернозем, и Ян, как только сошелся с Труновым, с ходу положил того на лопатки.