Юрий Покальчук - Дорога через горы

— Ах ты падаль! — кричит он, и лицо его даже искажается от ярости. — Ах ты негодяй, собачья твоя душа! Да я сейчас пристрелю тебя здесь, как гиену! Я его знаю, ребята, он на самом деле был когда-то в саидинистской армии, я его хорошо знаю, и вот он где очутился! Ну да вот тебе для начала...

И мой ближайший друг Рауль, любимый товарищ, друг моего детства, заехал мне прямо в физиономию, хватаясь в следующее мгновение за револьвер, который висел на боку, но его удержали товарищи.

— Его зовут Маноло Барриос, я имел несчастье когда-то быть его другом, а сейчас... что с ним случилось, ребята, это какое-то сумасшествие, какое-то предательство...

Рауль почти плакал от обиды, а я молчал, оцепенев от абсурдности того, что происходило, от того, что у меня не было сил ничего объяснять, а еще от того, что этот негодяй все же поверил форме, которая была на мне сейчас, а не мне самому... Хотя я ничего и не сказал...

Вот это была встреча!

Теперь вы поверите, что мне и впрямь не везет. Я не мог рассказывать ни о ходе операции, ни о задании нашего батальона, я требовал доставить меня и моих ребят к командованию.

Мауро тем временем потерял сознание, у Гордо началась рвота. Мы не ели слишком долго, нам нельзя было есть что-либо!

И я попросил:

— Поехали скорее, вы узнаете, кто мы! Потому что мы уже на пределе! А ты, — я повернулся в сторону Рауля, — еще дурак и щенок, оказывается, хотя я и считаю тебя своим братом. Ты не дорос ни до доверия, ни до убежденности, все только слова да настроения... Тьфу!

Рауль снова было бросился ко мне, хотя уже не с таким запалом, как прежде, но его сразу же придержали товарищи. Я видел, правда, что его придержали, но я отвернулся. Не хотел ни объяснять, ни оправдываться. Даже обижаться всерьез не хватало сил.

В конце концов и мы вскарабкались на грузовики и поехали. Ну, а дальше что было?

Телефонный разговор. Всех немедленно в больницу в Сан-Хуан-дель-Норте, а через два дня, когда мы немного пришли в себя, в госпиталь в Чинандеге, где, прихрамывая, шел нам по госпитальной дорожке навстречу выздоравливающий Маркон.

Рауль отпросился у начальства и примчался в госпиталь Сан-Хуан-дель-Норте, как только стало известно, кто мы.

Плакал, на коленях просил прощения. Досадно было, обидно, но ведь такая моя судьба, вечно со мной случится какая-нибудь незадача. Вот ни за что ни про что получил от названого брата по физиономии, вот так не повезло, видите! Но разве не простишь и такого тому, кого любишь.

Рауль приезжал в Чинандегу, где мы пролежали две недели, несколько раз, и я в конце концов рекомендовал его Маркону в наш батальон. И тот обещал подумать над его кандидатурой.

Затем было две недели отпуска в Манагуа, семья, дети, Лаура как раз родила мне третьего сына, и я, конечно, назвал его Раулем, а что делать?

Завтра снова возвращаюсь в свой батальон, уже успел соскучиться по товарищам. Война продолжается, и мое место там, среди них.

Мгновенно слово. Короток век.

Где ж умещается человек?

Как, и когда, и в какой глуши

Распускаются розы его души?

Булат Окуджава

Время трагично. Потому — что безжалостно. По отношению ко всему живому. И, разумеется, прежде всего — к человеку. Ведь человек наиболее стойко борется со временем. Упорно воюет с забвением. И побеждает. Часто ценой своей жизни. Верой в бессмертие человечности побеждает он время. Человек прорывается в будущее из настоящего, оставляя за собой прошлое. Но прошлое отказывается оставаться в плену прошедшего времени.

Это стихи главного героя романа Юрия Покальчука «И сейчас, и всегда» Андрия Школы. Писатель их поместил в конце романа. Как в «Докторе Живаго» Бориса Пастернака. Принципиальной композиционной целесообразности в этом нет, но любопытно. Стихи углубляют образ, эмоционально высвечивают внутреннюю борьбу Андрия за сохранение прошлого во времени. И раскрывают, как прошлым преодолевал он настоящее.

«А тень от прошлого в себе всегда мы носим, словно флаг».

Да, и тень тоже. Андрий Школа носил в себе, в своей памяти, в своем сердце тень и светлую, и темную. Как надежду и воспоминания. Надежду на то, что со временем станет легче и лучше. А воспоминания... .

Роман начинается с отступления бойцов интербригады! Они оставляют Испанию на растерзание фашистам. Осколок отряда, люди разных национальностей, которых объединила пролитой кровью борьба за свободу, равенство и справедливость, и среди них украинец Андрий Школа; один из последних, один из тех, кто согревал своим телом сухую, испанскую землю, как землю обетованную, где все народы как бы слились в единой клятве — бороться против зла, против бесчеловечности, против фашизма. Ему казалось, что он все забыл: он испанец, он воюет, он раненый, он погиб... И он живой. Потому что родился снова, поднимается вновь с тяжелым грузом ответственности за мир, в котором утверждается фашизм, который растерян, и тревожными всплесками первого отчаяния и боли сигнализирует человечеству об этой тотальной антигуманности и взывает к людской совести в надежде, что борьба будет продолжаться и фашизм не оставит своих ядовитых корней в нашей земле.

Возвращаться снова и снова в сложное сплетение вопросов и сомнений, воспоминаний и переживаний, возвращаться в свою жизнь, чтобы убедить себя на склоне лет: жил тревожно, глубоко, для людей, боролся за справедливость, за социальное равенство, утверждая себя и себя познавая. В контексте исторических событий Андрием Школой осуществляется нелегкое самопознание. А как же иначе мог дойти до понимания себя, прийти к выявлению своей человеческой сущности герой романа? Только через проникновение вглубь исторических потрясений своей эпохи он мог добраться до сути своего «я», только через сопереживание, через ошибки, потери и победы на путях человеческой истории создавалась личность. Андрий брал уроки у Истории. История была его главной школой, и как эти уроки осваивались, как осмыслялись разумом, как потрясали, опустошали и обогащали его внутренний мир — все это исследуется в романе Юрия Покальчука «И сейчас, и всегда».

Роман «И сейчас, и всегда» своим композиционным построением напоминает круги на воде, которые разбегаются от брошенного камешка. Этим своеобразным камешком в романе является память Андрия Школы, которая в долгие бессонные ночи оживает и своими приливами и отливами возрождает пережитое, снова заставляет душу страдать от неправды, лжи, предательства, возвращать из небытия лица погибших друзей, их слова, жесты, воссоздавать целые эпизоды, анализировать свои поступки, поступки своих друзей и противников...