Раймон Кено - Вдали от Рюэйля

— Интересно, как к вам приходит вдохновение?

— Обычно когда я сдерживаю мочеиспускание.

— А что, это как-то связано?

— Непосредственно. Напряжением.

Тут подходит Предлаже. Он садится за их столик, поскольку тоже знает о привычке Сердоболя угощать выпивкой местных интеллектуалов. Предлаже — энтомолог. Все поздравляют друг друга с хорошей погодой в такой и до чего ж славный денек, и Предлаже заказывает самый крепкий аперитив, известный на тот час.

— Возвращаясь к разговору обо мне, — заявляет де Цикада, — я — живой парадокс.

— Прокомментируйте нам это заявление, — просит Предлаже.

— Хорошо! Вопреки пословице «нет пророка в своем отечестве», я здесь пользуюсь авторитетом. Мною восхищаются. Мною восхищается мэр. Мною восхищается помощник мэра. Мною восхищается главный редактор «Рюэйльских хроник». Мною восхищается Сердоболь. Мною восхищается Предлаже. Мною восхищается бакалейщик. Мною восхищается лесник. Мною восхищается весь Рюэйль, и даже Нантер, Сюрэн и Курбевуа [23] Курбевуа — город в департаменте Верхняя Сена, к северо-западу от Парижа. . Увы, как только переезжаешь Сену, там я уже никому не известен, а поэты тех областей меня и знать не хотят. Например, при упоминании моего имени поэты Парижа и даже Нейи [24] Нейи (Нейи-сюр-Сен) — город в департаменте Верхняя Сена к северо-западу от Парижа. усмехаются, что, впрочем, с ними никогда не случалось раньше; они даже смеяться не умеют — невежи!

— Мы живем так далеко от столицы, — произносит Сердоболь.

— Да и потом, подобно Юлию Цезарю, я предпочитаю быть первым в Рюэйле, чем каким-нибудь — цатым-сятым в Париже.

— А почему бы вам не стать первым и в Париже? — восторженно восклицает Сердоболь.

— Явился! Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?! — спрашивает жена.

— Действительно, запоздал. Представь себе, лапушка, я засиделся у Артюра, аперитивничая с де Цикадой.

— Общение с богемой тебе явно не на пользу. А теперь еще и рожа как у алкоголика!

— Тсс, тсс! Здесь же ребенок. Здравствуй, Жако!

Жако отвечает классическим «Здравствуй, папа»; выбегает горничная с традиционным «Кушать подано».

— Представь себе, — продолжает Сердоболь, — в самый разгар разговора де Цикада заявляет «носок тоже достоин воспевания», как это мило с его стороны, ты не находишь?

— И что это значит?

— А это значит, лапушка, что я предложу ему написать маленькое стихотворение, прославляющее мои носки. Заплачу ему, скажем, луидор [25] Луидор — старинная французская золотая монета достоинством в 20 франков. .

— Ты с ума сошел! Двадцать франков! Чтобы покрыть эти расходы, сколько же придется продать носков?

— Но подумай, ведь это стихотворение самого де Цикады. Жако, не клади локти на стол и скажи мне, какой вид стихотворения я мог бы у него попросить?

— Например, рондо [26] Рондо — от фр. rondeau — форма стихосложения в средневековой поэзии, основанная на двух рифмах и обязательном повторении одних и тех же строк в определенных местах. Самая употребительная структура — восьмистишие abaaabab, хотя существовали и более сложные построения в тринадцать, пятнадцать и даже двадцать одну строку. .

— Расскажи-ка нам, что это такое.

— Рондо — это стихотворная форма, подчиняющаяся жестким правилам: тринадцатистишие с двумя повторяющимися рифмами и паузой в пятой и восьмой строке, где начальное слово или начальные слова повторяются после восьмой и тринадцатой строки, но сами полноправной строкой не являются.

— До чего умный ребенок! — восклицает Сердоболь. — Не удивительно, что ты всегда первый в классе по грамматике.

— Может, это и стоит луидора.

— Можешь не сомневаться, я семь раз отмерю толщину кошелька, прежде чем отдать деньги.

— А вот сочинит тебе какую-нибудь глупость — и плакал твой луидор.

— Сначала пускай покажет. Хотя этот де Цикада все-таки талантлив. Почитай его эпикаламу на свадьбу мадемуазель Нузьер [27] Нузьер — фамилия ассоциируется с Виолеттой Нозьер (1915–1966), которую в 1934 году обвинили в отравлении родителей, приговорили к смертной казни, помиловали, осудили на 10 лет тюремного заключения и реабилитировали в 1963 году. Эта история получила свое отражение в произведениях многих сюрреалистов, которые восхищались поступком девушки как примером борьбы с отцовским авторитетом. и молодого Морельена из «Морельен Младший и К°».

— …-таламу, — поправил Жако. — Та-, папа, не ка-, а та-, папа!

— Да ты у нас просто юный ученый! — восторженно воскликнул Сердоболь.

После закуски подоспело пареное первое, затем жареное второе. Их почтили-с вниманием-с.

— Все это, конечно, хорошо и прекрасно, — заявила мадам Сердоболь, — но ведь он ничего не смыслит в трикотажном деле, твой поэт. Он хоть знает, как изготавливаются носки? Он хоть знает, что у нас за клиентура? Готова поспорить, что нет.

Сердоболь пережевывает свои раздумья.

— Возможно, лапушка, ты и права. Я мог бы дать ему какие-нибудь указания в письменном виде, но боюсь, это его заденет.

— Но ведь надо его ввести в курс дела.

— Он благородных кровей. Не только поэт, но еще и дворянин.

— У него есть титул?

— Он — граф, лапушка. Граф.

— Граф де Цикада? — осмелился спросить Жако.

— Да, сын мой, и очень древнего рода, который восходит к Нуа и Бруа [28] Нуа и Бруа — фамилии несуществующих аристократических династий; Noyes — от фр. noyer (тонуть) и Broyés от фр. broyer (дробить). .

Все же удивительно, что он, Жак Сердоболь, не граф, не герцог и не принц. Ничто не мешает ему в один прекрасный день стать Папой Римским, королем Франции или великим ламой, но все же поразительно, что он не родился ни герцогом, ни графом, а почему, кстати, почему, собственно говоря, не. В графстве, например, нет ничего такого уж сенсационного, ведь де Цикада — граф, хотя и разгуливает по улицам Рюэйля со всем своим поэтическим реквизитом за исключением непонятно где припрятанной лиры. Жако считает, что этот граф просто смешон, Жако полагает, что дворянский титул подошел бы лучше ему самому, чем этому дядьке, Жако всегда ощущал себя аристократом. Вот почему, когда однажды, встав из-за стола не дотянув (-шись) до десерта, он прошмыгнул в кабинет матери, вскрыл ее секретер и обнаружил корреспонденцию, явно доказывающую его, Жако, внебрачное и де-цикадное происхождение, он ничуть не удивился. Таким образом, оказывалось, что он сродни Бруа и Нуа. С некоторой генеалогической натяжкой эта линия связала его с герцогами де Сен-Симон [29] Сен-Симон — герцог де Сен-Симон, Луи де Рувруа (1675–1755), автор «Мемуаров» (1694–1753), описывающих нравы двора при Людовике XIV и времен Регентства. , от них — с королевскими бастардами [30] Королевские бастарды — т. е. незаконнорожденные наследники, ставшие королями, как, например, Вильгельм Завоеватель (1066) или Великий Бастард Антуан Бургундский (1405). , а в итоге и с самим Филиппом Красивым [31] Филипп IV Красивый (1268–1314) — король франков с 1285 по 1314 г. , который в качестве предка нравился Жаку Сердоболю больше всех. А там уж было совсем недалеко и до Гуго Капета [32] Гуго Капет — Гюго I, герцог, король франков (941–996). Окончательно отстранил от власти Каролингов и, объявив себя королем (987), основал прямую династию Капетингов. . Таким образом, в нем, Жаке Сердоболе, текла не просто голубая, а прямо-таки королевская кровь. К своему совершеннолетию он получает в наследство замок Амбуаз [33] Замок Амбуаз — замок на реке Луаре, построенный в XV веке. и в скором времени женится на дочери итальянского короля. Тем временем граф Парижский [34] Граф Парижский — верховный правитель Парижа (обычно наследник престола или король). признает его право на корону, отрекается в его пользу, происходит смена власти, и вот уже он, Жак Сердоболь, возносится на престол Франции под именем Жака Первого, родоначальника и основателя династии Сердоболингов. Его коронуют, как короновали Карла X и Карла VII [35] Карл X, граф д’Артуа (1757–1836), потребовал для себя чрезмерно пышную и церемонную коронацию (Реймс, 1824). Карл VII, граф де Пуатье, герцог Туренский (1403–1461), оттягивал дату коронации и решился на нее по настоянию Жанны д’Арк (Реймс, 1429). , чьи миропомазания по-разному освещаются в учебниках по истории Франции. Но в этот момент отец — не тот, настоящий, де Цикада, а этот, фальшивый, Теодор Сердоболь, — вздыхая над ванильным муссом, произносит: