Клаудио Магрис - Вслепую

Да, доктор, давайте поговорим о произошедшем со мной в Исландии; уж, наверное, я хочу об этом поговорить, ведь это самая лучшая, самая красивая история из тех, что когда-либо со мной случались. Из Вашего фильма мне стало ясно, что она интересна многим — они хотели бы услышать её и, возможно, пересказать на свой лад. Я сам осознал, кто я, только когда прочёл её и когда перечитал, но ещё ранее я понял это, написав её. Знаю, Хукер, учёный, входивший в состав экспедиции, тоже об этом писал — я имел честь дружить с ним; хотя, если быть совсем откровенным, он слегка перепутал некоторые факты моей жизни, а также подделал рассказ о той великой революции. Так делают все: злобная зависть по отношению к человеку, попытавшемуся освободить мир, заставляет пятнать белые страницы ложью, фальсифицировать революцию, поэтому мне самому пришлось создать достоверную хронику тех событий, создать мою собственную историю. Однако всему своё время, дойдём и до Исландии, не будем далее усугублять то, что и так уже прилично запутано. Я очень стараюсь всё объяснить и разложить по полочкам, но невозможно так быстро сплести цепочку из бесчисленного множества звеньев.

Даже я не всегда могу отделить произошедшее со мной в действительности от того, что сам себе придумал, понять случившееся со мной и происходящее в моей же голове, в воспаленном сознании. Однако мне постоянно приходится брать ручку и исправлять неточности, а порой и откровенное враньё в текстах, написанных обо мне другими: начиная с того, кто позволил себе переиздать мою книгу о христианстве как религии природы, вставив от себя лишь мою исковерканную биографию, — я не помню его имени, — заканчивая авторами ядовитых и лживых статеек в «Борбе», «Воче дель Пополо» и кто знает, в каких ещё газетах. Я знаю, что они потом раскаялись в этом, — все раскаиваются в содеянном, когда уже поздно и ничего не исправишь. Но всё-таки… Ложь, касающаяся меня, нас… Нас называли сталинскими агентами, замаскированными фашистами… Говорили, что это вовсе не Партия отправила нас в Югославию для того, чтобы мы во всеуслышание называли Тито продавшимся Западу предателем революции. Когда же я вернулся из Голого Отока, мои товарищи уже товарищами не были; более того, многие из них подсуетились: избави Боже, если кто-то в округе даст мне какую-нибудь работёнку. Таким образом, я поехал туда, на юг, вернее, вернулся сюда, на другой конец Земли, в мою Тасманию. Было время, когда она называлась Землёй Ван Димена, но это было много раньше, давным-давно.

По крайней мере, мне так кажется. У меня нет уверенности, даже если я сам восстановил последовательность и хронологию событий, пусть сам всё это ранее и написал, а теперь рассказываю или, когда мы беседуем с Вами, надиктовываю на плёнку. Да и неважно, уверен ли я в чём-то: всё равно вы, люди за компьютером, всё перевернёте так, как вам будет угодно, перепишете по-своему на маленьких экранчиках; я, пожалуй, благодарен вам за это, а ещё за сайт, который вы мне посвятили. Я не знаю, что это сокращение обозначает, но само слово «сайт» мне очень нравится. «Три моряка, что в Египет плывут, какую красу там увидеть смогут…». Вы знаете эту песню? У нас когда-то её часто пели. Если хотите, я спою, а Вы зафиксируете. В любом случае всё, что я говорю, потом перевирается. Я, знаете ли, когда нажимаю кнопки на клавиатуре, как Вы меня учили, чтобы прочитать сказанное, или когда пытаюсь прослушать запись, каждый раз сталкиваюсь совсем не с тем, что я говорил. Нет-нет, что Вы, я вовсе не начинаю нервничать. Более того, меня…

Меня абсолютно не волнует, что я не могу увидеть свою собственную жизнь, точно так же, как я не могу узреть и услышать себя, пьяного и разглагольствующего, в харчевне «Ватерлоо Инн». Когда я описываю прожитое мною, да и теперь, вновь обдумывая все это, я слышу какой-то шум, обрубленные слова, оборванные фразы, бормотание, из которого я не понимаю и половины; я гоню этот шум, отмахиваюсь от него руками, словно от бьющихся о лампу на письменном столе мошек, потому что боюсь потерять мысль, связующую нить.

Для Вас это не новость? Конечно, нет, ведь об этом, в том числе и в истории болезни написано: «Пациент слышит голоса, которые озвучивают его мысли». Все верно: я и в самом деле их слышу. А Вы, доктор, ни в малейшей степени. «Страдает галлюцинациями, помешательством». Я не обижаюсь — привык к оскорблениям. «Производит (это я произвожу) впечатление умного человека, но страдает отчетливо выраженной идеоаффективной диссоциацией, сбивающей его пространственно-временные ориентиры. Не может упорядочить возникающие у него психические образы в рамках единой картины своего существования. Склонен повествовать о своей жизни как о романе. Охотно рассказывает о себе, даёт записывать себя на плёнку. Во время сеансов компьютерной психотерапии пациент иногда сам, иногда при помощи посторонних лиц вносит в компьютер информацию о себе. Пациент убежден в том, что находится в Австралии. Особенную уверенность выражает по поводу того, что является неким Йоргеном Йоргенсеном, путешественником, авантюристом, в середине девятнадцатого века депортированным в Австралию и погибшем в Тасмании. Заявления противоречивы: то утверждает, что читал автобиографию вышеупомянутого человека, то, будто бы, будучи Йоргеном Йоргенсеном, сам является создателем этой автобиографии». Можно подумать, автору книги нельзя перечитать собственное творение спустя какое-то время.

Даже если бы я сначала прочёл её, а потом только написал, ничего бы не изменилось. Так сложно определить, что было раньше, а что позже: Голый Оток, Дахау, Порт-Артур… Ясно лишь одно: боль была всегда. Боль присутствует здесь и сейчас. «Пациент испытывает (это значит, я испытываю; наверное, да, испытываю) ощущение, что ему не сообщили всей правды о его происхождении». А я бы посмотрел, доктор, на Вас, если бы кто-то Вам постоянно твердил, что тогда-то и по такой-то причине Вы стали предателем, тогда-то и там-то Вы совершили одно, другое, третье, что планируете сделать то-то и так далее, обо всех Ваших прегрешениях, прошлых и будущих, реальных и мнимых. Со мной такое было в УДБА: мне без конца что-то разъясняли и внушали. Вы, кстати, тоже думаете, что всё обо мне знаете. Ваша же, то есть моя, нозологическая [5] Нозология — учение о причинах, ходе и симптомах патологических заболеваний, в т. ч. психических. история под номером 485, — вот уж роман так роман…

В общем, проблем у меня хватает. В Ньюгейт я попал по несправедливому решению суда Его Величества Георга IV. Там я очутился среди последних воров и убийц, но сразу заставил всех себя уважать, — недаром я видел смерть и убивал сам на борту датского «Адмирала Жюля» и английского «Сюрпрайз». В камере я писал о нашей религии, истинность которой явлена в Священном Писании и прослеживается в природе. Именно тогда в Ньюгейте я понял, что Слово Господне, обращенное к пророкам, звучит для них, словно гром небесный; пророки же смотрят на людей, оставшихся у подножия горы, сверху вниз, как проповедник Блант глядит на своих прихожан, и из их ртов доносится только деформированное подобие Слова, его обрывок. Так происходит и со мной, когда я вдруг слышу слова, которыми до этого вещал о своих жизненных перипетиях, и мне кажется, что это уже не мои слова вовсе, ни слова, ни перипетии. Знать бы только, кто закидывает мне в рот комья грязи, кто кидает мне в лицо резкие реплики, а то и торты? У них такой странный привкус, — ничего не разобрать, лучше сразу проглотить… Просвещённый правитель нашей южной колонии сэр Джордж однажды сказал, будучи в хорошем расположении духа, что мои приключения кажутся ему невероятными; если честно, я тоже начинаю сомневаться в том, что со мной на самом деле всё это произошло; воспоминания тошнотой подступают к горлу и вызывают рвотный рефлекс; представляю, какое у меня лицо, когда я ощущаю их тяжесть в желудке.