Клаудио Магрис - Вслепую

Игорь Левин

…Распухшее от слов, отчаянное, душераздирающее, замогильное творение, насыщенные краски, зловоние гангрены на одних страницах, исключительная поэзия на других… отдельные пассажи лишь намечены, эскизны, но незабываемы…

Путешествие в пространстве и времени, монолог, исповедь о совершенных преступлениях и безрассудных деяниях, непомерных амбициях и попытках изменить человека, вершить правосудие, соединить ложь и цинизм с милосердием; демонстрация эрудиции и культуры, приправленная каплей мудрости, четвертушкой безумия, брызгами рома и чайной ложечкой истрийской граппы, подавать в бокалах из богемского хрусталя или в керамических чашечках, вылепленных аборигенами на островах полуденного зноя, потерять сердце и разум, проглатывая эту микстуру за решетками тюрьмы или во тьме трюма, в чреве парусника, бороздящего океаны, меняющего курс и идущего то по маршруту Ясона, то Одиссея, один другого стоит, да и Адриатика подходит для этого, море остается морем и чернеет везде, точно кровь, фонтаном бьющая из горла жертв. Так жизнь расширяется в безумный универсум, и ты отчетливо понимаешь в конце, что понимать в общем-то нечего и что умирать так же бесполезно, как и жить.

Эудженио Скальфари «La Repubblica»

Если под шедевром понимать произведение, которое является одновременно целью и результатом творческой деятельности, обладая такой структурной плотностью и концентрацией мысли, что время послужит лишь дальнейшей ферментации значений, то я не испытываю ни малейших колебаний, называя роман «Вслепую» шедевром.

Эрманно Пакканьини «Corriere della Sera»

Этой единственной в своем роде книгой, пронизанной драматизмом, болью, но и желанием жить, Клаудио Магрис вернул миру старые долги, воздав по справедливости и наказав по совести.

Коррадо Стайано

Эпический и ироничный, утопический и трагичный, — этот роман грандиозен и велик. Он дарит ощущение щедрого привкуса моря, фона его историй и мифов.

Марилия Пикконе «Stradanove. Libri»

В этом необыкновенном романе, который не укладывается ни в какие эпитеты и комментарии, доминируют два цвета: черный и красный. Черный — цвет слепоты, того, что мы не видим, «поднося подзорную трубу к скрытому повязкой глазу», черные рубахи фашистов, коричневые — нацистов. Красным становится обагренное кровью руно, удушающий алый платок на шее, красное знамя, за которое слепо, но с мужеством и гордостью можно страдать и умирать. Ход жизни и повествование о ней — это пересечение времен и мест, идентичностей, выборов, необходимых и внезапных, которые определяют особый человеческий тип пораженца, проигравшего, оказывающегося всегда «на неверной стороне в неудачный момент» Истории, однако именно в нем — эпическая мощь и величие.

Грация Казагранде

«Вслепую» — книга, в которой кипят, как в золотом котле, чудеса и ужасы мира, мужчины и женщины, героизм и предательство, низость и подлинный масштаб, высота и парение, прошлое и настоящее. Великая книга о нашей с вами жизни.

Это роман о приключениях, где столетия сливаются воедино, переплетаются, а люди любят, ненавидят и убивают друг друга, есть и рассказчик, который является всем, всеми и никем конкретно. Это и сеанс психоанализа, допрос в полиции, судебный процесс. Во время чтения мне казалось порой, будто меня утягивает за собой отлив, поток морской воды, и мне оставалось только поддаться ему.

Новая книга Клаудио Магриса, на мой взгляд, это некий остов вьющейся лозы, от которой ответвляются длинные и короткие побеги, а потом сплетаются снова. Читая, ты улавливаешь смыслы, перечитывая, обнаруживаешь уже совсем иные значения.

Это прекрасная поэма жизни, многих жизней, очищенных Клаудио Магрисом от зла без удовольствия и предубеждения, освобожденных им от терзающей боли. Телесный, роман наполнен ароматами и запахами гниющей плоти, смерти, цветами, приспущенными красными флагами. Околдованный, очарованный, вовлеченный в действо читатель становится участником событий дня Последнего Суда.

Коррадо Стайано

«Вслепую» — великолепное свидетельство смелости и интеллектуальной свободы, проницательное размышление о двойственности Истории и о безднах, открывающихся за любой утопией, но, прежде всего, это отличный роман, полный пленительных приключений и любви, пронизанный драгоценной прозой, способной непринужденно спуститься с вершин литературного языка к повседневной речи, хромающему в паузах монологу, потоку сознания. И отчаянный, безутешный, да, жестокий, как и все хорошие романы.

Патрик Карлсен

Роман о пустоте, следовательно, воспроизведение настоящего времени, современного мира вокруг нас, насилия и боли в нем. Миф о Ясоне и Медее довлеет над всеми остальными. Ужасающая жестокость этого мифа, рассказывающего о предательствах, крови и смерти, возводится в символ XX века — столетия, наблюдавшего концлагеря и гулаги, измену идеалам революции, обернувшейся угнетением, безмятежные островки, превращенные в обитель смерти… А Ясон постепенно вырождается в кровожадного деспота, переступающего через всех, кто любил и верил в него.

Паоло Тарджони

В многослойном романе сливаются миф и действительность. Его сквозной образ — полена — скульптурная фигура на носу корабля: море, легенда, любовь, сопротивление отчаянию и поражению, загадка, пограничное состояние между истиной и ложью. Это символ Истории, идущей вперед «вслепую», метафора лжереализма, верящего в вечность мига. Мятежник, бунтовщик, еретик, подхваченный валами Истории и Времени, — вот герой романа, сюжет которого напоминает бесконечную череду китайских шкатулок или русских матрешек и в котором красной нитью проходит идея связи идентичности и памяти.

Мара Пардини

«Вслепую» — последний на сегодняшний день роман Магриса — являет собой непрестанное и мучительное странствие по мрачному морю Истории, которая, словно лютое и разъяренное божество, дарует своим подданным лишь коварные сумерки и тьму взамен лучезарных рассветов благосклонного к ним будущего.

Алессандро Мелаццини

Магрису удалось написать свой лучший «несовершенный» роман, ставший великим итальянским романом нового тысячелетия.

Джованни Паккьяно

Магрис ведет рассказ, применяя декантированное письмо, изобилующее информации, далекими пейзажами, эксцентричными людьми, событиями, приобретающими значение из-за их беспрецедентной, не изношенной маргинальности.