В. Виджани - Мечта

— Может, тебе и ключи от квартиры дать? — недобро усмехнулся Стас.

Парень замер и, закатив глаза, тоненько заскулил.

— Стас, побеседуй пока с ним, мне подумать нужно. — Андрей вышел в коридор и направился в сторону своего кабинета.

@

Андрей курил в открытую форточку, но дым возвращался назад. Огонек сигареты отражался в темном стекле двумя безымянными звездочками. С недавних пор у него появились поэтические сравнения… Понятно откуда. Он усмехнулся. Сообщений от нее не было, и это его кольнуло. Обиделась? Но на что? Позвонила некстати, понесла околесицу…

Чертыхнувшись, он набрал ее номер. «Вне зоны доступа», — равнодушно ответила трубка. Тогда он отправил короткое сообщение и, поразмыслив, еще одно.

@

…Идти ему помогал Марк. Вообще-то он просил оставить его, уверял Марка, что одному будет проще добраться до своих, что он, Андрей, дождется его, а пока поспит. Ему очень хотелось спать. Он никогда еще не хотел так спать.

Марк упрямо качал головой:

— Если они выдвинутся, ты окажешься у них за спиной. А потом тебя найдут. Мы достаточно наследили. Так что пойдем вместе.

Андрей вяло заметил, что там, впереди, река.

— Да помню, Андрюх. Не боись, мы по ней сплавимся и заодно ополоснемся.

— Ты со мной не сможешь, — хрипел Андрей. — Мне хреново, ты же видишь!

— Смотри. — Марк достал из нагрудного кармана пачку презервативов и покрутил у него перед носом. — Я их надую и запихну тебе под куртку, будешь непотопляемый, как айсберг. — Рассмеявшись своей шутке, он добавил: — Нет, скорее как жаба, надутая через соломинку…

Он стоял прижавшись лбом к холодному оконному стеклу. Неожиданно пришло решение.

Воскресный центр вяло встречал сумерки вечерним трафиком и редкими прохожими. Я бесцельно блуждала по арбатским переулкам. Фрагменты наших диалогов, виртуальные свидания, переписка в чатах, реальная, почти неземная любовь путались между собой, создавая картину хаоса и безвременья.

Зачем нужно было звонить ему? Чтобы услышать голос, в котором явно проскальзывали нотки раздражения и усталости, или чтобы еще раз удостовериться в собственной беспомощности? Нет ответа — мое альтер эго молчало. И хорошо, что молчало, иначе наш диалог вылился бы в полемику, как заставить мужчину сделать первый шаг. Марго наверняка настаивала бы на радикальных мерах — например, на немедленном прекращении всяких отношений, — объясняя его холодность слишком долгим общением и расстоянием, и, возможно, была бы права. Но разум в таких случаях не всегда прислушивается к сердцу — мужчины, как правило, не в состоянии откликнуться на чувства так открыто, как женщины, и принять любовь для них — все равно что прилюдно раздеться догола и танцевать павану под музыку Генделя. Я устала думать об одном и том же — нельзя бесконечно жалеть о том, что грезится. Я должна быть благодарна ему хотя бы за то, что рядом с ним не чувствовала страха и все, что было раньше, теперь не имеет никакого значения. Две черные пирамиды в мусорных мешках можно теперь сжечь.

В глаза бросилась крохотная вывеска, больше похожая на мемориальную доску. «Апостериори» — почти традиционное название арт-студий или галерей в мегаполисах; черный квадрат и готический шрифт — обычно это все, на что способно воображение устроителей. Просто и… непонятно.

Я вошла внутрь, нисколько не сомневаясь, что увижу небольшую экспозицию, принадлежащую кисти одного художника. Так и оказалось. Главным принципом этого автора, вероятно, был известный постулат Малевича «Цвет — сущность живописи». Лирические абстракции, почти галлюцинации, уводили в другие миры, полные тьмы и света, философии поиска и неожиданных находок. Полотна напоминали комиксы, в лучшем значении этого жанра. Главный герой являл собой образ Велиала — ангела небытия и разврата… Сюжетная линия превращала беса в праведника, и от этих трансформаций становилось жутко. В конце экспозиции заключенный в грубо сколоченную клетку Велиал порывался вырваться наружу. Увлекшись, я не заметила, как очутилась в небольшой комнатке, где висели всего лишь две картины — финальный аккорд экспозиции. Это был диптих, изображающий двух ангелов у открытых врат. Между картинами был небольшой интервал, в котором на невидимых лесках болталась деревянная табличка с название «Свобода». Вероятно, Велиал сумел обмануть адептов, и, обретя долгожданную свободу, зло восторжествовало. Картины несколько отличались от предыдущих. Одна из них была полна света. Впиваясь острыми шипами в зрачки, свет проникал внутрь, выжигая и истощая. Бес разрушения, перевоплотившись в мощную энергию, теперь убивал. Я стояла пораженная. В комнатку вошел пожилой мужчина, похожий на цыгана, с окладистой седой бородой и воловьими глазами. Он что-то пробормотал, обращаясь ко мне, и я на всякий случай кивнула в знак согласия. Потоптавшись несколько минут, бородач неохотно удалился, а я погрузилась в сюжет второго полотна диптиха. В нем сосуществовали два ангела. Случайно оказавшись в одном пространстве, они вынужденно терпели друг друга. Их объединял лишь свет, делая объемными и предельно реальными. На первом плане строгий седой юноша протягивал сломанные окровавленные крылья. Вне сомнения, это Прагматик; а другой — добрый бескрылый старик нищий, определенно Романтик, — просил подаяния у каменной стены храма. В пучке света, исходящего от первого полотна, летело темное покрывало. Казалось, как только траурная материя падет на голову старика, мир погрузится во тьму.

В здании погас свет, тихонько умерли звуки, и я осталась наедине со странными существами, которых нарекла демиургами.

Равнодушный арбатский фонарь, торчащий в оконном проеме, освещал мягким сиреневым светом аскетичный лик седого юноши, создавая некую фантасмагорию.

@

У нас не было и не могло быть обязательств друг перед другом. Да мы и не нуждались в обязательствах. Просто были… как в раю. Существовали каждый в своем реале, со своими проблемами, чувствами, переживаниями. Жили одной наполненной чашей, стараясь не расплескать содержимое. Но живое нельзя мумифицировать. Я хотела доказать ему, что уже существую в его жизни… что меня нельзя уложить в коробку и убрать на полку до лучших времен.

Я сделала его несвободным. Никто не может отнять право быть свободным в виртуальности. Это основное, зачем приходят сюда люди. А я втащила его в свой лабиринт. Зачем? Разве я что-то потеряла в вирте? Но прежде чем потерять, нужно приобрести! И что получала я? Ежедневный выброс допамина, вещества, которое определяет способность наслаждаться жизнью. Не более! У меня был длительный период дефицита этого вещества. Наше общение подняло отметку этого гормона выше нормы… и, может быть, именно этот факт заставил меня вспомнить, что я художник… Или я просто давно не рисовала и соскучилась?.. Конечно же соскучилась! И поэтому именно ТАК и с ТАКИМ желанием я написала образ своей Мечты. Соскучилась!.. Будь он изображением, наверное, это было бы лучшее, что я создавала до сих пор!