В. Виджани - Мечта

Он чувствовал любую перемену, которая происходила со мной. Стекло монитора обостряет внутреннее обоняние. Он пытался развеселить меня, рассказывая что-то нелепое и смешное. Я покупалась на его уловки. Меня никто не мог так рассмешить, как он.

Теперь у меня складывалась другая мозаика счастья — «он» и «работа». Осталось суметь совместить их, и… я растерялась. Шло время. Ничего не происходило. Он молчал, а я трусила спросить: «Что дальше?» Идиотский вопрос. Приглашение в Китай оказалось кстати. Я собралась с силами и прилетела, а растерянность осталась там, в Москве.

— Мадам, распоряжения по поводу вашего доклада переданы на ресепшен отеля, где вы проживаете. Перевод текста послан вам на e-mail. Завтра в шестнадцать двадцать пять у вас интервью с… — Далее следовало перечисление нескольких СМИ.

Сухая телефонная дама отвлекла от печальных мыслей. Впереди ждали работа и драйв созидания. Я не умею предавать то, что люблю. А к остальному равнодушна, хотя «остального» в моей жизни оставалось так ничтожно мало, что оно казалось незначительной частью чего-то еще меньшего, совсем лилипутского, не имеющего к нам никакого отношения…

@

Два дня изнурительного просиживания в гигантском, даже по китайским меркам, зале со сложным и путаным названием подходили к концу. Я никак не могла определиться с датой своего отъезда. Мне предлагали полугодовой контракт, таская по галереям и выставкам, которые потрясали размахом, другим содержанием, другим подходом к жанру, в котором я работала. Нельзя оставаться равнодушной к чудесам. Меня сдерживал страх влюбиться во все это и, как следствие, остаться. Принять такое решение значило бы оттянуть нашу встречу еще на полгода. Нет, я определенно не смогу так долго ждать. И он не сможет. Мне хотелось услышать его совет, а еще лучше — решение, и я тянула с ответом. Но его не было на связи почти неделю, а точнее, пять дней и пятнадцать часов. Невероятно долго. Оставалось успокаивать себя тем, что у нас были и более длительные разлуки, но это ничего не значило. Ровным счетом ничего. Он всегда появлялся неожиданно, чтобы замереть на пороге…

@

Какой-то китаец целое утро вручал мне конверт с приглашением на завершающий банкет. Вручал долго, с особым почтением, держа его двумя руками и безостановочно кланяясь. Затем пригласил на завтрак от имени одного из устроителей конференции и владельца компании, которая приглашала меня на работу. Я не могла отказать. Отказ в совместной трапезе выглядел бы оскорблением, таковы местные традиции.

Через полчаса за мной прислали длинный черный автомобиль, похожий на похоронный лимузин из старых фильмов про гангстеров. Малюсенький водитель в красно-черной униформе ловко открыл одну из многочисленных дверей необычного авто и зачем-то вручил проспект городских достопримечательностей на абсолютно китайском языке. Спустя сорок минут неуклюжий автомобиль подкатил к стеклянному зданию ресторана, который находился через улицу от отеля. Опять традиции. Пока мы плелись по узким улочкам Старого города, я торчала в телефоне, поглядывая на колонку гостей своей страницы, а потом, вспомнив разницу во времени, немного успокоилась.

Китаец, пригласивший меня на завтрак, с воодушевлением рассказывал о всех преимуществах работы в Поднебесной, о нашем будущем партнерстве, о чудесной жизни на побережье и еще о чем-то, должно быть, важном и пафосном. Он плотоядно посматривал в мою сторону, неловко ухаживая и безостановочно лопоча на адской смеси английского и русского. Слово «партнерство» напугало меня до смерти. Совместный бизнес мужчины и женщины — это, вероятно, постель со скомканным сексом в душной чужой спальне, выкуренная за вечер пачка сигарет и долгое пребывание в душе. Я не выносила духоту ни в каких видах.

— Собирайся! Тебе сегодня нужно быть очаровашкой, дорогая! — Ведьма валялась на растерзанной кровати, изображая средневековую блудницу.

Ее появление застало меня врасплох.

— Через два часа начало банкета, — она хрипло рассмеялась, — и вся ваша тусовка соберется покривляться перед камерами и пр., пр., пр., как всегда и везде. Только тут они другие.

— Что такое «пр.»? — Я взглянула на часы.

— Прочее, — строго пояснила она. — Надень шелковое платье и шпильки. И все смешные человечки будут у твоих ног.

— Перестань, — стараясь придать своему лицу серьезное выражение, попросила я. — Никакие они не человечки. Они замечательные че-ло-ве-ки, и художники у них самобытные, понятно?

Показав Ведьме язык, я побежала в ванную.

— Лилипутики, — громогласно заявила она.

— Ничего подобного! — рассмеялась я уже из ванной.

В спальню я вернулась разрумянившаяся, завернутая в белоснежное полотенце и кинулась на кровать остывать.

— Ты тут? — спросила я, глядя на себя в зеркало, висевшее напротив кровати.

— Нет, — незамедлительно отозвалась Ведьма, — меня здесь нет и не было. Но тебе пора одеваться, иначе ты опоздаешь. — Голос раздавался из-под кровати.

— Не дури. Вылезай!

Ведьма молчала, видимо обидевшись. На всякий случай я заглянула под кровать. Там было пусто.

Устав от шума, света и камер, я вышла в золоченый холл ресторана. Зал, где проходило торжество, изобиловал несметным количеством блюд, персонала, украшений и подарков. Фуршет подходил к концу.

Еще в самом начале банкета девушка-координатор в национальном костюме приколола к моему платью букетик желтых цветов. Именно в этот момент я поняла, что сегодня что-то произойдет. Ведьма с таким именем и трогательный букетик желтых хризантем… Меланхолия улетучилась, и я тут же почувствовала себя искусительницей — состояние, похожее на аромат любимых духов, который еще долго остается после тебя в комнате, свидетельствуя о том, что ты тут была. Улыбнувшись своим мыслям, я обернулась.

На меня смотрел мужчина, высокий и статный, похожий на Бонда девяностых. Бондиану я знала наизусть — ее любила бабушка. Он не спеша подошел ко мне и коснулся моей руки. Было в нем что-то демонически притягательное. Улыбнувшись уголками рта, он негромко произнес по-английски:

— Я точно знаю, что ты хочешь сейчас, впрочем, как и я. Смерив его ледяным взглядом, я ответила, что он ошибся. Ответила намеренно громко и по-русски. Он пожал плечами, будто понял, и вернулся в зал.

Странно, но этот человек не вызвал у меня протеста своей наглой выходкой. Я внутренне потянулась к нему, немедленно представив себя рядом с ним. Он был мужественный и элегантный… в меру… нет… на грани показного лоска и интеллекта… В любом другом случае подобное поведение мужчины повергло бы меня в шок. А тут… потащило к нему с невероятной силой. Но… Это выглядело бы некрасиво. Я была уверена, что потом… после всего того, что спонтанно случается между мужчиной и женщиной, мучилась бы угрызениями совести. Я не имела права.