Валерий Губин - Вечное невозвращение

— Это что?

— Гранаты, очень свежие! Кушай на здоровье, Костя!

— Не взорвутся? — спросил Константин, и братва дружно загоготала.

«Большой сбор», как его назвал Константин, они отмечали в одном и том же ресторане в Кузьминках. Все быстро напились, непрерывно провозглашая тосты в честь Кости. Наконец, досадливо морщась, он это запретил.

— Давайте дальше пить каждый за свое, не чокаясь и не базлая. За свою мечту, за свои страхи, за свои воспоминания. Ну?

— Как скажешь, шеф, — отозвался Петюня. — Лично я — за воспоминания. У меня в прошлом месяце была такая любовь!

— Вот и пей за свою любовь!

Что-то свербило на душе у Константина. Неприятное ощущение, возникшее неизвестно отчего, просилось наружу, но никак не всплывало.

«Эта старуха, которая продавала пемзу… Кого же она мне напоминает, старая грымза?»

Константин решил, что напоминает она того, кого, видимо, вспоминать не хочется — слишком много неприятного с этим связано. Больше он решил не напрягаться. Окинул взглядом стол и поморщился: собутыльники его почти все дошли до кондиции: кто мордой в тарелку, кто громко сопит во сне, сползая со стула, один все время пытается что-то запеть, но ему мешает сильная икота.

«Друзей у меня нет, настоящих товарищей. А эта шушера только способна приказы выполнять, да и то бестолково. Один Петюня приличный человек, и он куда-то пропал».

Константин направился в туалет. Петюня стоял там, уткнувшись лицом в стене, и рыдал во весь голос.

— Что ты, старичок — перепил?

— Бросила она меня, понимаешь? Бросила! Больше у меня такой бабы никогда не будет. — Петюня повернулся к нему, размазывая пьяные слезы.

— Ну, это ты брось. Найдем тебе другую, и гораздо лучше. — Константин обнял его за плечи. — Брось, это ты спьяну. Пойдем за стол. Возьмем шампанского — от газировки протрезвеешь.

— Она сказала, что я бандит, представляешь? — продолжал рыдать Петюня.

— Представляю. Ты и есть бандит. Кто же ты еще, профессор, что ли?

— Я ее с седьмого класса люблю.

— А! Ну, это дело серьезное! Тут надо обязательно крепко выпить, чтоб до беспамятства, а потом выбросить ее из головы.

Константин с трудом затащил бесчувственного Петюню на третий этаж, посадил на пол к дверям и позвонил. Дверь открыла худенькая белобрысая девочка в халатике. Личико остренькое, зубы мелкие. «Натурально мышь белая», — подумал про себя Константин.

— Вот, забирай своего возлюбленного.

Девочка посмотрела и всплеснула руками.

— Да вы что? Он же пьяный! У меня родители. И не нужен мне он вовсе.

— Я тебе дам — не нужен, мышь белая. А ну пропусти!

— Не пущу. Он же пьяный! И вы тоже.

— Я не в счет. А его специально напоил, он все покончить с собой порывался. О тебе вспоминал. Больше, говорит, для меня жизни нет на этом свете.

— Что же я буду с ним делать? Его с места не сдвинешь.

— Я помогу.

Вдвоем они втащили Петюню в кухню и прислонили к тумбе под раковиной.

— И что дальше?

— Проспится к утру, а там сама решай. Родители где?

— Они завтра приезжают. А что, он правда хотел руки на себя наложить?

— Правда. Наложу, говорит, и баста. Или с ней, или смерть. Давай выпьем, — он достал из кармана бутылку коньяку.

— Вот еще! С какой стати? Ввалились пьяные, один вообще без чувств, и еще пить с ними предлагают. Ну-ка убирайтесь!

— Сейчас возьму ремень и выпорю!

— Вы это серьезно? — Она растерянно заморгала редкими ресницами.

— Еще как. Неси стаканы! — рявкнул Константин. — Выпьем за спасение божьей души.

Через полчаса они сидели, обнявшись, и пели: она тоненьким голоском, а Константин в унисон басом.

— Эх ты, мышь белая! Не понимаешь своего счастья, — говорил он ей в ухо.

— Никакая я не мышь. Да и что за счастье — то ли бандит, то ли жулик.

— Это я бандит. А он божья душа. Ты его любишь?

— Любила, а сейчас не знаю.

— Не зна-а-а-ю. Давай еще выпьем и споем.

И они опять затянули про то, как кругом степь и нет в ней ни одного близкого человека.

— Эльвира Петровна! Я надеюсь, на этот раз вы не забудете, что ко вторнику надо сдать отчет в чистовом варианте? — Директриса улыбалась сладко-сладко, отчего лицо у нее собралось в складки, как у мастиффа. — Иначе вы просто не получите зарплату. И не забывайте, у вас испытательный срок еще не закончился.

«Сука! Сука! Как ты меня достала!» — подумала Эльвира Петровна, а вслух сказала:

— Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство! Все будет готово к назначенному сроку.

— Мне бы хотелось, чтобы вы обращались ко мне по имени-отчеству и без дурацких шуток.

Эльвира вышла, нарочно громко хлопнув дверью. Кипя от возмущения, шла по коридору, когда ее окликнули.

— Эльвира! — Маша, программистка из отдела сбыта, догнала ее. — Ты должна мне помочь.

— Становись в очередь.

— Я серьезно. Хочу, чтобы ты посмотрела его.

— Кого еще?

— Моего жениха. — Маша покраснела.

— Его по телику будут показывать?

— Нет. Он придет сегодня в гости со своим другом. Я хочу, чтобы ты тоже была. Как он тебе покажется, так и будет.

— Что будет?

— Или пойду замуж, или пошлю его ко всем чертям.

— А без меня не можешь решить?

— Нет. Без тебя не могу. Он мне то нравится, то я его видеть не хочу. Совсем замучилась.

— Тогда, может, послать его и не мучиться?

— Наверное, пошлю. Но ты все-таки приди сегодня! — Маша стояла перед нею взволнованная, красная и сильно напоминала ученицу старших классов.

«Да она в самом деле такая, совсем еще девочка», — подумала Эльвира.

Вечеринка получилась веселая. Жених, выпив, вскоре забыл про Машу и вовсю волочился за Эльвирой, порывался утащить ее на кухню, чтобы побыть наедине. Эльвира резвилась от души, Маша сидела грустная, а друг жениха пытался ее утешить и несколько раз предлагал сыграть в шахматы. Потом они стали танцевать — Маша и друг ее жениха. Танцевали долго, с каким-то остервенением, больше часа. За это время Эльвира крупно поговорила в коридоре с женихом, потом вытолкала его за двери и бросила ему плащ и фуражку. Когда она вернулась, они всё еще танцевали. Потом друг остановился.

— По-моему, Вадим кричит с улицы.

Вышли на балкон. Жених стоял внизу, сильно качался и, сложив руки рупором, кричал:

— Отдайте шарф, заразы!

— Он же весь дом разбудит! — Маша испугалась и бросилась искать шарф, но ничего не нашла.

— По-моему, у него не было шарфа, — сказал друг.

Эльвира обнаружила под вешалкой валенки и вернулась на балкон. От первого валенка жених, не перестававший орать, увернулся, но второй попал ему точно в голову. Он выматерился, забрал валенки и ушел. Эльвира и Маша смеялись до слез. Потом положили друга жениха в кухне на раскладушку, а сами легли на диване. Уже начинало светать.