Сара Раттаро - Я сделаю с тобой все, что захочу

– Немедленно интубируем! Трубку номер семь!

Доктор Лонгани склонился надо мной, пальцами аккуратно приподнял мне шею, после чего поднес обе руки к моему рту и начал вставлять трубку.

– Проклятье! Не вижу голосовых связок!

Все столпились вокруг него в ожидании дальнейших указаний, и тут он выдохнул, выпрямился и вытащил обтуратор из трубки.

– Готово! Вентилируйте и везите ее в реанимацию. Нужно стабилизировать жизненные функции.

На мой лоб скатилась его слеза, и он, покачивая головой, стер ее пальцем.

Носилки покатили по коридору, и Карло неотрывно смотрел на жесткий золотой браслет, который каждый раз снимал с меня, прежде чем заняться любовью.

Он выдохся: воздух, кровь, сама жизнь покинули его.

Доктор Лонгани подошел к Карло и тихонько сказал:

– Я очень сожалею. Ваша супруга только что стреляла в себя в моем кабинете. Я пока не располагаю подробной клинической картиной ее состояния, но мы сделаем все возможное, чтобы ее спасти.

После этих слов он склонил голову и отступил на пару шагов назад, чтобы не обжечься о костер ярости, окружавший моего мужа.

– Вы возьмете ее печень, чтобы спасти Луче? Она сама вас об этом попросила?

Доктор обернулся и пробормотал:

– Я пытался ее остановить, но…

Карло прикусил губу, сжал кулаки и про шептал:

– Никто бы не смог. Остановить ее было невозможно. Теперь подумайте о моей дочери, прошу вас. Кроме нее у меня никого не осталось.

Силы, которые поддерживали его вплоть до этого момента, внезапно иссякли, и он сполз по стене на пол.

Неотрывно глядя на серую дверь перед собой, он прижал мобильник к груди, нажал нужную кнопку, и мой голос сквозь его грудную клетку проник куда-то между сердцем и легкими, чтобы остаться там навсегда.

Потом он разрыдался.

Когда медики катили носилки со мной по коридору, им встретилась красивая женщина, вся в рыжих кудряшках и с веснушками на носу. Посторонившись, чтобы пропустить их, она разглядела мое лицо и вскрикнула, прикрывая рот ладонями.

– Синьора, вам нельзя здесь находиться.

– Что тут произошло?

– Вы родственница?

Анджела вспомнила день открытия галереи, проведенные вместе сочельники, ночи на дискотеке, болтовню в машине, выходные на море, объятия, ссоры, день рождения Луче, Массимо, Карло… И ответила:

– Я гораздо больше чем родственница.

Анджела включила телефон в 8:45. По субботам она позволяла себе не слишком торопиться: включала кофемашину и неспешно принимала обжигающе горячий душ. Ей нравилось, когда на коже проступали красные пятна. Сигнал о входящем сообщении на телефоне потонул в шуме воды.

Выйдя из душа, она обмотала волосы полотенцем и накинула зеленый халат. Ее отражение в запотевшем зеркале подсказало, что пора выпить утреннюю чашку кофе.

Мое сообщение она прочитала в 9:07. Чашка выпала у нее из рук, и пока по кухонному полу растекалось черное пятно кофе, она бросилась в комнату, натянула синий тренировочный костюм, швырнула мокрое полотенце на кровать, кое-как надела босоножки и выскочила из дома с ключами от машины в руках, прокричав Луке что-то неразборчивое.

По дороге она попыталась мне позвонить, но не получила ответа и, дожидаясь зеленого сигнала светофора, отогнала от себя все мысли, связанные с моим странным посланием, и стала вспоминать школьные годы.

С правой стороны шоссе на рекламном щите был изображен мальчишка, который собирался насладиться шоколадным батончиком на завтрак. Он показался Анджеле странно знакомым.

Постукивая пальцами по рулю, она стала думать о Маттео из седьмого класса по прозвищу Шар. Маттео был второгодник, жирный, высокомерный, наглый, и испытывал извращенную тягу к девочкам помладше.

Своей жертвой он выбрал Анджелу – без всякой особой причины – и принялся над ней издеваться. Он крал у нее завтраки, прятал учебники или пытался задрать юбку. Учительница нередко заставала Анджелу в слезах, но та каждый раз просила ничего не говорить отцу.

Однажды я увидела, что он собирается зашвырнуть ранец Анджелы куда подальше. Подружка заверещала, а я, как дикая кошка, бросилась на Маттео и укусила его за шею.

– Хватай ранец и беги! – кричала я Анджеле, пока этот болван не повалил меня на землю.

Анджела пару мгновений стояла неподвижно, потом опомнилась и, собравшись с силами, полная уверенности в том, что ее отец оценит такой поступок, ударила Маттео в пах. Враг глухо замычал, побагровел и осел на землю. Анджела переступила через него, подала мне руку и потащила за собой.

Мы бежали прочь со всех сил, пока окончательно не запыхались.

– Бежим скорей!!!

Потом нам казалось, что мы бежали бесконечно долго. Теперь, сидя за рулем, Анджела подумала, что с тех давних пор мы ни разу не были в нашей школе. Сейчас она бы с удовольствием туда сходила. Кто знает, узнали бы мы Маттео? Уж точно он показался бы нам не таким страшным, каким оставался в наших воспоминаниях, – так всегда случается.

Она решила поделиться со мной своей идеей, как только выяснит, что мы делаем в больнице субботним утром. Вздрогнула от волнения и, чтобы не думать о плохом, снова мысленно перенеслась в тот момент, когда мы, задыхаясь и всхлипывая, плюхнулись на ступеньки у подъезда, а затем заговорщически переглянулись и расхохотались.

– Надо было сразу убежать и позвать на помощь! Так мы нашу проблему не решим. Этот придурок снова будет нас доставать, – заявила Анджела, пока я почесывала пятую точку, ноющую от удара.

– Я бы тебя там не бросила. – Я посмотрела на нее со всей серьезностью и добавила: – Мы – одна команда, а члены команды никогда друг друга не бросают.

Анджела поднялась, протянула мне руку, и мы пошли в туалет.

Когда зажегся зеленый свет, Анджела тронулась с места, переключила вторую, третью скорость и обогнала несколько машин.

– Мы – одна команда, Виола.

Анджела остановилась на лестничной площадке пятого этажа, рядом с моим бездыханным телом, Луче с трубкой во рту и Карло, скорчившимся в у гл у.

Не веря своим глазам, она переводила взгляд от одной фигуры к другой, словно повторяла про себя считалку. Оцепенев и разинув рот.

Она посторонилась, пропуская медиков с носилками, и попыталась дотронуться до меня, но все происходило слишком быстро. Набравшись храбрости, она подошла к Карло, сидевшему на корточках в углу, склонилась к нему и спросила:

– Карло, как же так…

– Анджела, мне так больно, что я дышать не могу. Глаза Анджелы налились слезами.

– Что тут произошло?

– Понимаешь, это я ее попросил! Это я во всем виноват!

Карло говорил странным голосом – словно монетки, тихо звеня, рассыпались по полу.

– Карло, да что ты такое говоришь!