Алексей Смирнов - Небесный летающий Китай (сборник)

– Положи в сортире. И принеси мне что-нибудь острое – шило или гвоздь.

Сказав это, Михайла Потапыч запрокинул голову и посмотрел на ступню, рассчитывая на ответ. Ступня безучастно свисала. Она была огромная и грязная, в натоптышах и мозолях, с варикозными узлами и черными слоистыми ногтями. Ногти загибались ороговелыми козырьками. Подошва казалась каменной.

– Щас, – сказал Михайла Потапыч.

Он взобрался на стул и кольнул подошву гвоздем. Ступня вяло дрогнула.

Тогда Михайла Потапыч размахнулся и ударил всерьез.

Ступня рванулась вверх – напрасный труд: она безнадежно застряла.

– Не нравится! – воскликнул Михайла Потапыч.

– Руками не трогай, – предупредила Настасья Петровна. —

Смотри, она вся в лишаях.

Гвоздь взметнулся:

– Уматывай!

Ступня стала биться, на Михайлу Потапыча капнуло кровью.

– Так дело не пойдет, – тот тяжело, по-медвежьи, спрыгнул на пол и направился в кладовку. – Сейчас я ее паяльником нагрею. Выскочит, что твоя пробка.

Мишутка соорудил петлю, ловко набросил на ступню и повис, болтая ногами.

– Мама, тарзанка! – заголосил он. – Качели!

Крепление хрустнуло. Веревка соскоблила слой накипи, открылась надпись: «они устали» – синяя татуировка.

– Слезай, пока потолок не обрушил, – сказала Настасья Петровна. – Большой уже, а не понимаешь простых вещей.

– Повеситься можно, если веревка замотается, – подхватил Михайла Потыпыч и включил паяльник. Идея показалась ему забавной, и он задержался. – Повеситься на чьей-то ноге. Вот так штука.

Он озабоченно вздохнул, взгромоздился на стул, который уже начал поскрипывать.

– В армии у нас делали «велосипед», – сообщил он Мишутке. – Вы еще не пробовали в лагере? Вставляешь спички промеж пальцев, головками наружу, и поджигаешь. Они догорят, а он ногой трень-брень, трень-брень.

– Ну, а мы… – он не договорил и приложил паяльник к углублению, не самому грубому месту.

Ступня не шевелилась и торчала. Она смахивала на кляп в уродливом рту.

– Уснул он, что ли? – Михайла Потапыч надавил сильнее.

Настасья Петровна зажала нос.

Нога покоилась, как была, напоминая уже не кляп, а нераспознанный знак свыше.

– Точно, уснул.

Весь вечер они занимались ступней. Резали ее, стригли, жгли, кололи.

Улеглись спать.

…Утром явился милиционер, привел с собой слесаря. Михайла Потапыч и Настасья Петровна пришли понятыми. Мишутку не взяли, и он в отместку спешил натешиться над стопой, пока она не исчезла.

Взломали дверь. В старушкиной квартире никого не было. Повсюду лежала пыль, и ходики остановились.

Посреди гостиной из пола торчал огрызок ноги. Вокруг виднелись кровавые пятна.

– Вот зверь, – ужаснулся милиционер. – Настоящий зверь, матерый. Перегрыз конечность и ушел. Знаешь, как они делают? – он повернулся к Михайле Потапычу.

– А как же, – отозвался Михайла Потапыч.

– Они, – сказал милиционер, – себе могут лапу откусить, которая в капкан попала. Вот как оно бывает. Сволочь, уголовник.

– Ничего человеческого, – согласилась Настасья Петровна.

– Уважаемая коллегия!

Я сознаю меру ответственности, которая возложена на меня как на лицо, уполномоченное выступить перед авторитетной аудиторией, каковую имею честь видеть в вашем лице. То есть в ваших лицах. Тема слишком деликатна, чтобы я ограничился лаконичным перечислением нарушений, выявленных возглавляемой мною Комиссией. Затронуты интимные сферы. Я отдаю себе отчет в том, что нахожусь в обществе людей слишком занятых и не имеющих возможности вникать в технические подробности дела. Здесь присутствуют представители самых разных специальностей, порой ни в чем не соприкасающихся с предметом нашего сегодняшнего рассмотрения. Это правильно. Свежий взгляд. Поэтому я позволю себе вкратце напомнить основные принципы Перемещения, которое многие по привычке, укоренившейся благодаря чтению беллетристики, ошибочно именуют Нуль-Транспортировкой. Обнуление на Старте, как известно, не имеет ничего общего с гиперпространственными фантазиями, так что мы всячески уклоняемся от использования жаргонизмов, намекающих на известную неоднозначность процедуры в смысле гуманизма и этики.

Итак, Перемещение, столь широко утвердившееся в нашей обыденной жизни, заключается в следующем. Молекулярная структура пассажира считывается в кабине А, находящейся в пункте А, и там же подвергается оцифровке. Информация передается в кабину Б, находящуюся в пункте Б, куда желает переместиться пассажир. Кабина Б оснащена биологическим генератором. Он полностью восстанавливает индивида – точнее говоря, воссоздает, сохраняя достоинства и изъяны, личность, воспоминания и прочее. Исходный пассажир, оставшийся в кабине А, мирно спит. Когда в кабину А поступает сообщение о благополучном завершении процесса, оригинал уничтожается. В самом копировании нет ничего неестественного; любой человек натуральнейшим образом копирует себя самого, и в этом, собственно, и заключается его существование; повинуясь программе, он множит себя, словно под копирку, и чем больше копий, тем хуже оттиск, и так продолжается, пока он не умрет. Почтовое копирование – калька с естественного процесса. Но это справедливо лишь для случаев, когда не происходит злонамеренного вторжения, которое есть патология, а патология никогда не отменяет норму.

Все мы не раз пользовались этим удобством, и всем нам очевидна логичность заключительной процедуры. Мы не можем множить сущности без необходимости, иначе на Земле не останется свободного места, не говоря уже о проблемах нравственного характера.

Но полностью исключить последние нам не удается.

Речь идет о Багаже.

Основой основ подследственной Почтовой Службы является гарантированное сохранение внутреннего мира пассажира во всей его полноте. И это распространяется на опыт сна, приобретаемый оригиналом в ожидании благополучной посадки. Мы не вправе лишать путешественника даже такой мелочи, как сновидения, посещающие его в последние минуты существования оригинала. Дубликат имеет право знать, что он видел во сне, покуда длилось Перемещение. Этот довесок и представляет собой Багаж, который досылается в кабину Б отдельной бандеролью.

Мы исходим из того, что сон этот должен быть безмятежным. Соответствующим должностным лицам вменено в обязанность вводить пассажирам снотворные препараты, вызывающие приятные видения. Конечно, было бы проще не усложнять дело и ликвидировать оригинал сразу, не отягощая Почтовую Службу надобностью возиться с Багажом. Однако это недопустимо. Безупречных технологий не существует, и сбои возможны, а потому подтверждение успешности Перемещения возведено в закон. Пассажиру приходится ждать. Досылка Багажа важна и потому, что любой пассажир перед отправкой обязательно нервничает – стало быть, тревожится и его дубликат, когда обретает сознание, а вместе с ним – весь комплекс переживаний, непосредственно предварявших Перемещение. Багаж приносит успокоение и оказывает психотерапевтическое воздействие.