Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

– Эльвира? Эльвира – вымышленный персонаж, – нашёлся он (с годами, и вправду, даже любимые в прошлом люди приобретают качество фантома). – У Наташи другой сценарий (ей не стоит пока «сниматься»), да и с Софи непросто – в отличие от Лобачёвой (и, как я понимаю – нас с вами) она «снимается» не так давно и впереди у неё бесконечный сериал. Короче, я выбрал вас, поскольку вы нравитесь мне, я привязан к вам и, похоже, люблю вас, – Ослик на мгновение замер. – Если вы не догадались ещё.

– Догадалась, но хотела услышать, – Ингрид улыбнулась, поправила юбку и взглянула на фотографии их марсианской лаборатории. – И вправду красиво. Пойдёмте, поедим нормально.

– Пойдёмте.

Она потащила его через улицу, но вдруг приостановилась у бордюра, развернула Ослика к себе и притянулась к нему. Поцелуй вышел долгим и весьма эротичным.

– Так лучше? – спросила она спустя минуту.

– Не то слово, – ответил Ослик и внезапно почувствовал, как ему легко и как он счастлив. Счастье мало того что есть – его функция распределения имеет вполне параболическую траекторию (с площадью под кривой равной интегралу накопившейся удручённости).

С этой удручённостью одна беда.

– Жаль, что Эльвира лишь образ, – призналась наутро Ингрид. – Она мне понравилась, и вообще: мы могли бы подружиться, заняться сексом или даже слетать на Марс.

Странное дело: стоит почувствовать, что тебе хорошо, как тут же начинаешь скучать по драме. Затем эксплуатируешь её, а то и сочиняешь небылицы.

– Слетаете ещё, – ответил Ослик.

На самом деле, с образом, может, и лучше.

Образ не путается под ногами, он не обманет, не заболеет и не умрёт. Единственное, что роднит образ с любимым человеком – он тоже в конце концов надоест.

В среду и четверг они не виделись. Ингрид изучила документы по Марсу, кое-что записала в дневник и теперь ждала пятницы, чтобы окончательно всё решить. В пятницу он заберёт её с работы, и выходные они проведут вместе. «Предполётная подготовка», – смеялась Ингрид. Может и правда слетать на Марс? Ей вообще казалось, что образ – отнюдь не Эльвира, а как раз она, Ингрид Ренар. Именно она не станет путаться под ногами, не обманет, не заболеет и не умрёт.

По плану перелёт к Марсу займёт примерно три месяца. Состав экипажа не более восьми человек. Предварительно корабль должен опуститься в районе Нильского озера, где их ожидает специально оборудованный марсоход. В километре от кратера – космодром, в десяти километрах – поселение № 20: жилые помещения, оранжерея, энергетический блок, обсерватория, исследовательский центр и гараж. «Сарай полинезийских лодок», – вдруг вспомнила Ренар про свою выставку и удивилась: ей нет никакого дела ни до выставки, ни до чукчей с полинезийцами.

Кстати, о выставке. Ослик и здесь всё предусмотрел. Если Ингрид решится лететь на Марс, «аборигенами» будет заниматься Энди (Энди Хайрс – специалист по Восточному блоку и в частности по чукчам). Как оказалось, Ослик уже звонил ей, и Хайрс не против. К тому же все решения будут согласованы с руководством группы галерей Tate. Генри обещал соблюдение необходимых формальностей. Никто не пострадает, словом.

По контракту в случае возвращения на Землю Ингрид сможет продолжить работу в галерее, плюс социальный пакет и так далее. Экспедиция рассчитана как минимум на два года. При желании Ренар сможет продлить контракт на любой срок. Годовой оклад в течение первых двух лет – 500 тысяч фунтов. Каждый последующий год оклад удваивается. В среднем это почти на порядок больше её теперешних доходов. Так что с материальной точки зрения предложение Ослика того стоит.

Материя? Ингрид не считала себя меркантильной. Более того, она вечно искала компромиссы между деньгами и духовностью. Вот и на этот раз – Ренар вряд ли удовлетворится лишь материальными соображениями.

Пока Ингрид Ренар определялась – лететь ей на Марс или нет, на другом конце времени Генри Ослик встречал Рождество. В 2018 году Ослик впервые после эмиграции в Великобританию встречал Рождество в Москве. Встречал, и рад был, приятно устроившись у камина в квартире под крышей с видом на заснеженную Солянку. Город замело. Снегопад не прекращался вторые сутки.

К вечеру Ослик закончил свой рассказ. Рассказ вышел так себе. И с чего он вдруг взялся за этот «Иллюзион»? Вероятно, всё дело в Додж. Они провели прекрасный день, но стало также и ясно, что кроме секса их мало что связывает. Секс и, похоже, отвращение к власти, приведшей население России к состоянию быдла. Послушный электорат – вот всё, о чём заботились президент и его парламент.

Убедившись, что между ним и Эльвирой нет глубоких чувств, Ослик приуныл, а будучи весьма ранимым и обладая богатым воображением, размечтался. Он и вправду представил себе московского дворника, продрогшего на холоде и вконец измотанного. Представил, но не Путина с метлой работы Церетели, а скульптуру существенно человечней, как к примеру ту, что установлена у акведука («Ростокинский дворник», авторы – Владимир Лепешов и Андрей Асерьянц, «Выполнено в стиле современного авангарда», 2006). Эту скульптуру реально было жаль. Позади неё на постаменте виднелись башни Кремля (довольно покосившиеся и в целом ничтожные), а впереди (если смотреть в сторону центра и чуть правее) нависали чудовищные «Рабочий и колхозница» (очередной восстановленный советский символ).

Отсюда и Олдос, метущий улицу, и его иллюзии насчёт будущего, навеянные туалетом кинотеатра «Иллюзион». Отражающие поверхности здесь (зеркала, писсуары, сушка для рук, потолок с хохломой) – не что иное, как аллюзия на давнишнюю Генрину идею о крокодиле. Помните? Крокодил – как не тупой убийца (псевдопатриот), а опытный и прекрасно соображающий боец. Крокодил, доведённый до отчаяния, набравшийся страху, а заодно и поумневший.

Зеркала Олдоса – что погибшие динозавры, представшие взору крокодила в период доисторической катастрофы. Кто хочет, может взглянуть. Взять хотя бы самолёт Леха Качиньского, разбившийся при посадке под Смоленском (сто пассажиров как не бывало). «Так будет с каждым, – не сомневался Ослик. – Не сомневайтесь и вы, кто не в меру увлечётся Западом. Кто слишком уверует не в Иисуса Христа, а в свободу (хотя бы в свою свободу, чёрт с ней, с демократией)».

Очевидно также и место Эльвиры Додж в этой «эволюции видов»: секс и равнодушие к деспотии (деспотии власти) не заменят любви и свободомыслия.

Ближе к полуночи Ослик выбрался в продуктовый у «Китай-города», купил крымской мадеры и вернулся назад. С минуту-другую он постоял под навесом аптеки (аптека № 35 «На Солянке») и вдруг припомнил «Снег идёт» Глюкозы. В 2009-м Генри заслушивался этим «Снегом», предчувствуя скорый разрыв с Эльвирой и ища спасения, как ему казалось, в чистой гармонии. Как выяснилось, он не обманулся: разрыв действительно произошёл (и был неизбежен, не сомневался теперь Ослик). Популярная музыка, таким образом, не дала спасения, а лишь усугубила боль.