Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

Смотрите, какой ход: власть использовала Осликов проект в своих интересах. Пользователи полевых гаджетов (и без того, как правило, приличные люди) становились ещё более честными и законопослушными, православная паства – как жила с божьей помощью, так и жила, а руководители «руководили», не испытывая вообще никаких помех. Плакал, короче, Осликов замысел.

К тому же и спецслужбы не теряли времени.

В ФСБ довольно быстро разобрались что к чему, и вскоре появились подделки: китайский суррогат, производимый под маркой Flextron с заводами «Коллекшн Энтерпрайз» в Восточном Китае, Шеньжень.

Началась в некотором роде «борьба технологий». С другой стороны, инженеры Flextron не предложили ничего нового. В отличие от оригинальных DARVIN Crocodile, пробуждавших критическое мышление с помощью математики, китайские гаджеты предлагали всё тот же «набор для идиотов»: «Гостелерадио», религиозные проповеди, развлекательные передачи и футбол. Подделки не распознавали запах. Вкус – тем более. А в качестве тактильных образов поддерживали лишь секс и насилие.

Шли месяцы. Ослик искал решений и в конечном итоге вернулся к своим идеям о перемещении во времени. Прежде всего его интересовала возможность показать людям их будущее. «А что ещё?» – рассуждал он. Нет ничего действеннее предсказания, а предсказать грядущее – не так уж и сложно. Вполне хватило бы и текущих знаний. Александрийская библиотека, к примеру, ежедневно пополняет свои серверы актуальной информацией, не говоря уже о фундаментальных знаниях, накопленных за все времена, но используемых преимущественно для технологий.

«Последний рубеж здравомыслия» – Ослик то и дело возвращался к своему рассказу. Да и как не вернуться? Подобно Дадли Табану Харузу (турку из Ширнесса), Генри, похоже, исчерпал себя. У него оставалась последняя возможность, но, казалось, и та уже была за гранью разумного. История Дадли между тем не отпускала, и странно – Ослик всё больше размышлял о любимых писателях, словно рассчитывал на их помощь.

Но помогут ли ему Кундера с Уэльбеком? Вряд ли. Проза Кундеры слишком заумна, а герои Уэльбека вечно недовольны (хотя и близко не жили в России, и уж тем более не лечились на Мосфильмовской).

С писателями всегда так: стоит увлечься – тут же находишь недостатки и со временем понимаешь: эти вряд ли помогут. Миллер, к примеру (Генри Миллер) – типичный анархист (какая уж тут помощь?). Его любимый Воннегут, как выяснилось – левак, Буковски (Чарльз Буковски) – вечно пьян, а Бегбедер и вовсе прохвост, влюблённый в Россию, будь она неладна. Да что там Бегбедер – даже свои либералы (читай Шендерович с Новодворской – воображаемые его родители) сто раз подумают: «Кто он вообще такой, этот Ослик?»

И вправду – кто он? Франс Кафка, и тот (умнейший и чрезвычайно воспитанный человек) не рассчитывал ни на чью помощь. А что до русских либералов – «Тут и к либералам не подъедешь!» – писала как-то Собака Софи из дурдома в России. И ведь, права Собака (!) – ни один либерал не помог ей (хотя и мог бы, но даже на письмо никто не ответил, не говоря уже об SMS и блогах на «Эхе Москвы» – без толку).

Оставался Иисус Христос. «Но Христос не писатель», – размышлял Генри, да и обращаться к нему не хотелось. В итоге Ослик выбрал Жюля Верна. Порядочный человек, хороший писатель. Путешествие во времени, правда, не совсем его тема, зато с воображением всё в порядке.

Будущее, короче («Видишь ту тётку у светофора?») – вот последнее, чем озаботился Генри Ослик – профессор Ширнесского университета, участник российских «биеннале» и мученик за демократию.

Тем временем «мученик за демократию» подарил Ингрид и Энди незабываемую поездку в Японию. Первого апреля 2036 года они прилетели в Токио, а оттуда перебрались на остров Танэгасима в космический центр JAXA (Japan Aerospace eXploration Agency, Японское агентство аэрокосмических исследований) с крупнейшим в Японии космодромом.

Поездка вышла «налегке», никаких особых задач друзья не решали, так – взглянуть на ракету, готовую доставить их на Марс, примерить скафандры и пройти новое медобследование. Они взглянули на ракету, примерили скафандры и уже к вечеру вторника, закончив несложные процедуры в госпитале, получили два дня свободы.

Удивительное место. Не зря космодром на Танэгасима считается одной из самых живописных стартовых площадок в мире. Космодром построен в 1969 году и в последнее время обслуживал исключительно тяжёлые носители для межпланетных путешествий.

Танэгасима – крошечный остров, расположенный в 115 км южнее Кюсю. На страницах атласа «Роскартографии» – едва различимая точка посреди океана, чего не скажешь о реальном впечатлении. Остров явился Ингрид, словно настоящая планета – смесь восхитительной природы, специфики режимного объекта и хай-тек. Рельеф острова был, в целом, низменный (максимальная высота около 300 метров), зато отовсюду виднелась их ракета. Её марсианский модуль маячил то там, то сям, включая скалистую часть Танэгасима на востоке и более пологую на западе с песчаными пляжами.

Океан был тих и спокоен. Вдоль берега расположились современные коттеджи для персонала и астронавтов. В целом же пейзаж напоминал художественное приложение к «Лансароте» Мишеля Уэльбека. Ингрид не раз пересматривала этот альбом фотографий, да и саму повесть перечитывала не раз. «Микроавтобус „Тойота“ – это вам не дилижанс», – иронизировал Уэльбек по поводу развития технологий в XX веке, а микроавтобусы «Тойота» ездили на Танэгасима сплошь и рядом – без водителей и безопасно (как будто и не было предшествующих дискуссий на счёт скорости автономного транспорта).

Да и куда спешить, в самом деле? Все попытки изменить судьбу человечества совершенно бесперспективны, пока не достигнуты коренные изменения в самой природе человека. В отличие от Лансароте, правда, Танэгасима был полон разнообразной флоры с преобладанием субтропических растений, таких как батат, табак, арахис и мандарины. Морская фауна изобиловала различными видами рыб и креветок, а среднегодовая температура колебалась в пределах 10 градусов по Цельсию – чрезвычайно комфортные условия.

«Но здесь ли жизнь?» – припомнила Ингрид роман Милана Кундеры «Жизнь не здесь» и остаток поездки провела в романтической задумчивости. Размышления, однако, не мешали счастью. Ингрид действительно чувствовала себя счастливой: никаких забот, а будущее представлялось ей не только не менее комфортным (чем на Танэгасима), но и главное – другим. Ренар соскучилась по переменам и теперь надеялась, образно говоря, на Лансароте. «Лансароте» Уэльбека казалась ей повестью-призраком, а «Жизнь не здесь» Кундеры – метафорой космического полёта.