Владислав Ивченко - Темнота

Больше недели по чужим углам отирался, пока Капитолина Ивановна не начала ходить. Выловила его и привела домой. Бить больше не била, да и нужды в том не было, все указания Федор Никитич исполнял беспрекословно, перечить ни в чем не смел. Даже вот в шашки со мной играл по ее тайному разрешению, чтобы удержать меня здесь, чтобы не вышел я за пределы досягаемости ее голосовых связок. Мы играли, теща мотала круги, орала на всю улицу. Уже известно было о моей беде соседям. Теща рассчитывала насолить мне, что народ смеяться будет, подкалывать. Но не смеялись, со всяким такое могло случиться, на станцию проторили всех подряд, без разбора. Не повезло. Бывало, что по пьяни сболтнет кто обидное, но его свои же осаживали. А не то я. Хоть и импотент, а кулаки мои при мне, тяжелые кулаки, засвечу – мало не покажется. Но до этого редко доходило.

Сидим, играем. Семь – четыре, я веду. Теща желчью исходит, чую, задаст она Федору Никитичу за проигрыши. Он это тоже чует, сильно нервничает и потому ошибается. Так мы в шашках равны, но я сейчас спокойный, гав не ловлю и выигрываю потихоньку. Теща от злости подавилась чем-то и пошла к раковине откашливаться. Тут, гляжу, машина подъезжает. Олег и Нина выходят из нее. Нина сестра жены, стерва, вся в мать, а то и похуже, потому как умнее. Так может задеть, подковырнуть, что не скоро заживет. Змея. Муженек ей подстать. Уженок. Кусается не сильно, тип скользкий, льстивый, за глаза любит гадости говорить. Олежка, он где-то в чиновниках служит и ходят темные слухи, что вроде педик. Смахивает. Но точно не известно, не буду тень на плетень наводить.

Приехали они в гости. Теща перед ними на задних лапках пляшет, конечно, дочка с любимым зятем. Даже, что детей нет прощает. Говорит, что только мусор плодится, а хорошее и нет. Ладно. Провела их в дом, давай жарить, парить, разговаривают. Олег к нам вышел. Подсел, в разговор влез. Осклизлый тип, бывают такие. Одно желание в морду дать за его речи. О чем не расскажет, все испоганит, все так перевернет, что грязь одна. Но родственник, сижу слушаю. Спрашивает, что у меня с руками. Теща приласкала. Он посмеивается. Знает уже. Кобелина ему рассказала, но все равно спрашивает, приятно ему. Терплю. Он треплет, мимоходом упомянул, что видел жену мою около вокзала. Так вроде между прочим, а сам в глаза заглядывает, уколол или нет. Язва. Мне и притворяться не надо, спокойный я, отпереживал свое. Улыбаюсь ему, он злиться. Прищемить хотел, а не вышло. Такие у меня родственники, до прищемления ласковые, укусить чтоб до крови. Вот теща мне в цветник бросила гадости, теперь там не то что цветы, даже бурьян не растет. А хороший был цветник, сколько я на него труда положил, люблю я цветы. Угробила. Она бы и телевизор сломала, чтоб я футбол не смотрел да сериалы сама же смотрит, поэтому воздерживается. Но воды в ботинок обязательно нальет. И куртку измажет. Кусает. И эти такие же. Как жена моя другая выросла в таком окружении, сам диву даюсь. Кусать не любит, не злая. Поговорит всегда, расспросит, сама расскажет. Раньше здорово мы с ней бурюкались и потом меня не укоряла. Ни разу упрека не услышал. Хорошая она, но не повезло нам. Дернуло той станции взорваться. Я ведь через два дня в отпуск уходил. Рвани через два дня и ничего мне бы не было. Да видно судьба такая. Погнали нас туда, три недели почти не спали, все вывозили людей и вещи. Потом дали нам путевки на юг и 150 рублей на подкрепление здоровья. Сколько потом я истратил, по докторам ездя, никто не считал, но порядочно истратил. Пока понял, что хоть все спусти, а не вернуть мне мужской силы уплыла она, пропала навсегда. Удивительно прямо. Если бы я весь ослабел, зачах, то понятно. А то ведь сердце как часики, прочие внутренности в порядке, мешки пятидесяти килограммовые ворочаю как былинки, выпить могу литр и станцевать еще, а хер не подымается. И не хочется. Раньше я до этого дела лас был, на сторону не ходил, но с женой баловали во всю. Теперь ничего такого, не гляжу даже на баб. Как отрезало. Судьба. Выиграл я еще тройку партеек у тестя и пошел спать, чтоб Олежкины гадости не слушать. Вот родится у него дочь и будет по отчеству Олеговна, Оле – говна. Самое подходящее для его отродья отчество. Иду я б спальню, теща навстречу. Будешь мол на веранде спать, сейчас туда раскладушку вынесу. Я ее обошел, иду к себе в спальню. Кобелина меня за руку цап и давай орать. Я ей сказал, что кровать моя и буду я на ней спать. Матами на меня, что она тут хозяйка, к ней доченька с зятем любимым приехала, что ж их порознь дожить. Зачем порознь, на свою двухспальную кладите, а сами по диванам. Ух тут она взвилась, мы дескать со старым, в отличии от тебя, мерина чертового, как муж и жена спим, так что давай, улепетывай. Ну чего с ней говорить, дура-баба только нервы истрепает. Я исхитрился, мимо нее шмыгнул в спальню, дверь на засов и ори, хоть лопни. Давно уже думал я свою часть дома продать и съехать, чтоб отдельно жить. И люди приходили, да теща такой скандал затевала, что убегали покупатели сломя голову. Не хотела теща меня отпускать, кого ж ей мучить будет. Разделся я, лег на кровать, голову подушкой накрыл, чтоб ору не слышать и заснул быстро. Намотался я за день достаточно, устал. Сплю я обычно крепко, даже снов не снится. А то вдруг среди ночи видится мне чудное что-то. Вроде двери в комнату ворочаться начинают. Как же они могут ворочаться если на засове. Или тещины каверзы? Потом приглядываюсь и вроде огромный секатор в стене торчит, эту самую стену режет потихоньку. Один секатор слева, другой справа. Стена хрустит, дверь колышется. Я сперва испугался, да вспомнил, что сон. В плохом настроении засыпал, вот и снится чепуха. Закрыл глаза, сплю дальше. А скрип продолжается. Я было снова под подушку, но там жарко. Вылез оттуда, глянул, а дверь тихонько на меня валится. Легла на пол. Следом муторное лезет что-то. Жук не жук, рак не рак. Эдакое в метр вышиной, на многих лапах, панцирем накрытый, впереди две огромные клешни и усы с руку толщиной, даже щупальцы скорей. Лезет в комнату. Я на другой бок перевернулся, чтоб дурной сон сбить. Опять же сплю. Чую будто меня за ногу дергают. Оглянулся я, а жук тот уже около меня, приподнял усом ногу и рассматривает. Я аж заругался. Что такая глупость снится. Нет таких жуков в природе. И дверь теперь нужно будет ремонтировать. Хотя нет если сон, то с дверьми все в порядке, стоят на месте. Смотрю на жука, думаю сейчас ногу откусит. Чертяка. Ну и пусть. Он и точно стал клешней ногу мне терзать. Больно, но сон ведь, не орать же. Терплю. Жук пожевал мою ногу и бросил. Чувствую, как кровь течет ручьем, интересно. От тещи такие сны. Толкнул я жука, иди, говорю, отсюда, надоел ты мне, дай выспаться, мне завтра в рейс. Он и послушался. Развернулся и прочь попер, танк танком. Усами шевелит, мощные усы. Уполз. Я глаза закрыл и заснуть попытался, но не спиться. Ворочался я, а спать неохота. То есть во сне не могу заснуть. Встал я, на двери глянул. Прямо с кусками стены выворочена. Резанный кирпич, я такого еще и не видел. Дальше прошел, вижу жук в комнату лезет, детскую, теперь там гости спали. Подполз, дверь открыл и стал протискиваться. Широкий был, не лез в дверь. Дал задний ход и клешнями стал вырезать стены кусок. И на черепаху похож. Выстругал себе пространство, залез в комнату. Олег с Ниной кроватей даже не составляли, спали по сторонам. Жук остановился между кроватями, понюхал сначала мужа, затем жену. Баба видимо больше понравилась. Стел ей ногу клешней терзать. Она проснулась и попыталась закричать, но жук быстро засунул ей ус в рот, а другой клешней перерезал ей горло. Напрочь голову отхватил. Вот так сон. Я конечно ее недолюбливал, но зачем так вот сразу голову резать. Не хорошо. А жук ее на части режет и в пасть куски себе направляет. Мелко резал, пасть у него маленькая, мохнатая и слюнявая. Точно манда с мелкими желтыми зубками. Судорожно пережевывает, фыркает. Гадостный сон, я и ушел досыпать, зачем мне на такое безобразие смотреть. Это от тещи глупости снятся. Пусть лучше привидится, что я отдельно от нее живу. Но не снилось другое, а все чявканье от жука доносилось. Пока затихло, я понадеялся, что сну конец и смогу поспать. Но не тут то было. Крик. Тещин и необычный, не так как на меня. Я даже обрадовался, видать и за нее жук взялся. Сон оказывался не плох. Прямо хороший сон, как такой пропускать. Встал я и бегом через залу в тещину спальню. Гляжу – бьется она в клешнях, рот усом заткнут. Сильная она была баба, не сдается. Жук, экая силища, а справиться с ней не может. Пригляделся, а он это играется с ней, будто кот с мышей. Я руками замахал, чтоб Кобелина увидела меня. Вот я стою и смотрю как тебя жучище шамает. И ничего не делаю. Ну, чего ты пакостями своими добилась? Получай теперь хоть и во сне. Как чудище тебя, так и ты меня мучила. Может поймешь как это. Узрела она меня и пена со рта пошла. Обидно ей стало, что сама гибнет, а я жив остаюсь. Все бы отдала, чтобы и я с ней. Жуку старается на меня указать, но без пользы. Не интересую я жука, он за вашим гадским родом прибыл. Хороший сон. Если бы не сон, то грешно такому радоваться, нехорошо, а так можно. Хоть повеселится душа. Жук еще с тещей поиграл и есть начал. Это чудище зря, сдохнуть может, Кобелина баба преядовитая. Ну что с насекомого взять, хоть оно и с комод величиной, жрет дурное, облизывается, фырчит, ну жри, жри. Когда вижу, что на кровати вместо тестя горка костей и крови лужа. Этого я не одобрил. Забитый был мужик, но хороший, не заслужил столь крутого обращения. Вышел из спальни, заглянул в детскую. Там то же самое, кровь и кости. И их жалко, хоть и сволочи, но родственники, еще и гости. Слышу сзади движение происходит. Жук лезет, на ходу дожевывает. Интересно куда же он полезет. По коридору и в погребок нырнул, я за ним. Там в стене дыра большая. Не нора даже, а тоннель настоящий. Жук залез туда и быстро дыру заделал. Щупал я стену, ни за что не догадаешься, что дыра там была. Не жук, а штукатур. Я попил из банки березового кваску, холодненький, и вылез. Комнатами бродил, смотрел, чего жук натворил. Порушено много, остатки тел, кровь. Такой сон. И фильмы ужасов не смотрю, а снится чепуха. Да от квасу развиднелось в голове. Пошел в спальню и лег спать, хоть нога и болела. Порванная все таки.

Читать дальше