Джумпа Лахири - Низина

И ей недоставало еще одной вещи — и это беспокоило его даже больше, чем он хотел бы признать. Ему неприятно было вспоминать то ужасное пророчество его матери.

Но мать откуда-то знала! Как-то предвидела, что Гори не будет испытывать к Беле материнской нежности. Такой безграничной, необузданной нежности, с какой относился к девочке Субхаш.

Да, она всячески заботилась о Беле — купала ее, причесывала, кормила, — но при этом чувствовалась какая-то ее отстраненность. Субхаш редко видел, чтобы она улыбнулась Беле или вдруг просто так, ни с того ни с сего, взяла да и поцеловала дочку. Наоборот, как-то с самого начала повелось, что они будто бы поменялись ролями — будто Бела была ей просто родственницей, а не родной дочерью.

Он ходил на пляж с Белой и видел там счастливые семьи, приезжавшие на побережье издалека не только отдохнуть, но и еще больше объединить членов семьи. Он видел, что этот процесс был для многих из них почти священным обрядом.

А Субхаш с Гори никогда нигде не отдыхали вместе — ни вдвоем, ни втроем с Белой. Субхаш сам этого не предлагал, заранее знал — эта идея не покажется Гори заманчивой. Он проводил время только с Белой, всегда возил ее куда-нибудь. И он даже не мог вообразить себе, как они втроем могли бы, например, исследовать какое-нибудь новое место или поехать куда-нибудь и снять коттедж в складчину с другой семьей, как это делали его коллеги.

Субхаш надеялся: теперь Гори уже будет готова завести с ним общего ребенка и подарить Беле братика или сестренку. Однажды он даже осмелился заговорить с ней об этом, сказал: так установится равновесие, если их будет не трое, а четверо. Что это поможет сократить дистанцию между ними.

Гори пообещала ему подумать об этом через годик-другой, ведь ей нет тридцати лет, и у них есть время обзавестись еще одним ребенком.

И он продолжал надеяться, хотя каждый месяц в аптечке в ванной комнате появлялась новая пачка противозачаточных таблеток.

Временами ему казалось: его бунтарская выходка — женитьба на ней — кончилась неудачей. Он ожидал большего сопротивления от Гори тогда, но не сейчас. Он мог только гадать, сожалеет ли она о своем согласии выйти за него. Считает ли это решение поспешным и ошибочным?

«Она жена Удаяна, и тебя она никогда не полюбит», — помнится, сказала ему мать, когда пыталась переубедить. Тогда он не соглашался с матерью, надеялся сделать Гори счастливой. Он тогда во что бы то ни стало решил доказать матери, что она не права.

Ради Гори, ради того, чтобы жениться на ней, он практически порвал узы с родителями. Порвал, возможно, даже навсегда. Но теперь он был отцом, и не мог представить себе какой-то другой жизни — жизни, которая могла бы состояться, не пойди он тогда на этот шаг.

— Поиграй со мной! — требовала Бела.

Когда Субхаша не было дома, Бела просилась к Гори посидеть у нее в комнате на полу, требовала, чтобы мать переставляла фишки на детской настольной игре или помогала ей одевать и раздевать кукол. Или разбрасывала по полу несметное количество картонных квадратиков с рисунками, среди которых они вместе должны были выискать пары.

Гори периодически нарочно поддавалась, украдкой поглядывая в книгу, пока был черед Белы ходить. Гори играла с дочкой, но без интереса и азарта.

— Ты невнимательно смотришь! — возмущалась Бела, когда замечала рассеянность Гори.

Гори сидела на ковре, смущенная этими упреками. Она понимала: другой ребенок мог бы привнести в ее жизнь много хорошего. С братом или сестрой Беле не было бы скучно. Гори понимала теперь, зачем люди заводят себе не одного ребенка.

Но она не стала признаваться Субхашу тогда в разговоре, что почти решила — не становиться матерью во второй раз.

Она спала с ним просто потому, что спать с ним было легче, чем не спать. В какой-то момент ей просто захотелось покончить с его ожиданиями в отношении ее. И еще погасить в себе этот светящийся призрак Удаяна. Как-то избавиться от преследований прошлого.

В том, как они занимались любовью, ничто не напоминало ей Удаяна, поэтому в итоге тот факт, что они были братьями, уже больше не смущал ее так. В сексе она искала удовольствия и забвения, помогающего избавиться от разных мыслей. После секса к ней приходил крепкий сон.

Тело у него было не такое, как у Удаяна, — какое-то более робкое, что ли, но вместе с тем и более чуткое. Временами ее даже тянуло к этому телу, хотелось ощутить его. Такое желание походило на удовольствие попробовать различные сочетания продуктов, которые он готовил во время беременности. С Субхашем она узнала: акт, призванный выразить любовь, мог не иметь ничего общего с настоящей любовью. Душа и тело — это разные вещи.

В студенческом клубе она часто видела объявления с предложениями платных услуг по присмотру за ребенком. Такие объявления давали студентки или жены преподавателей. Гори переписала себе несколько номеров телефонов.

Она спросила Субхаша, не могли бы они нанять кого-нибудь, чтобы она могла в освободившееся время посещать лекции по немецкой философии, их читали в университете дважды в неделю. Хотя Беле было уже пять, она все равно ходила в детский садик только на полдня.

На просьбу Гори Субхаш ответил отказом. Не из-за денег, а из-за принципа — не хотел, чтобы за Белой присматривал чужой человек.

— Но здесь так принято, — попыталась возразить Гори.

— Нет, Гори, с ребенком будешь сидеть ты, — сказал он.

Хотя он разрешал ей посещать в свободное время лекции, она поняла: он не считает ее занятия работой. В свое время, предлагая ей выйти за него замуж, он говорил о возможности продолжить учебу в Америке, но теперь неуклонно настаивал — приоритетом должна быть Бела.

«Она не твой ребенок», — в такие минуты ей хотелось напомнить ему правду.

Но это конечно же не было настоящей правдой. На детском празднике в танцевальной группе она видела, как изменилось личико Белы, когда в зал вошел опоздавший к началу Субхаш. Девочка просто преобразилась — увидев отца, она гордо вскинула головку и весь остаток выступления танцевала только для него.

Спустя несколько дней Гори снова завела этот разговор и объяснила:

— Для меня это очень важно.

Он очень хотел пойти ей на уступки и пообещал попробовать как-то перекроить рабочее расписание. Он начал уходить раньше по утрам и несколько раз в неделю возвращался с работы в дневное время. Гори записалась на учебный курс и накупила себе книг, тетрадок, ручек и словарь.

Когда Гори оставалась с Белой одна, у нее появлялось ощущение, что время не движется, несмотря на темнеющее небо в конце каждого дня. Она не любила тишину в квартире — тишина подчеркивала ее изолированность от всего и от всех, кроме Белы. С Белой она чувствовала так, словно они были одним человеком. Это чувство связанности по рукам и ногам, эта зависимость угнетали ее морально и физически. И иногда ее просто ужасало то, что при такой спаянности жизни их обеих она оставалась такой одинокой.