Джеймс Джонс - Отсюда и в вечность

— По-моему, за такую работу стоило обеими руками держаться, — сказала Карен.

— Да… — начала было девушка и остановилась, и по ее лицу мадонны пробежало облако. — Так оно и есть, — просто сказала она, — но я не могла здесь больше оставаться.

— Извините меня, я совсем не хотела быть назойливой.

— Не в этом дело, — улыбнулась ей прелестная девушка. — Понимаете, седьмого декабря убили моего жениха.

— О, извините меня, пожалуйста, — потрясенная, сказала Карен.

Девушка улыбнулась Карен.

— Поэтому-то я и не могла здесь больше оставаться. Мы собирались пожениться в следующем месяце. — Она отвернулась и посмотрела — с задумчивым и печальным выражением на своем лице мадонны, — посмотрела туда, в сторону удаляющегося берега. — Мне очень нравилось на островах, но, понимаете, оставаться здесь я не могла.

— Да, конечно, — согласилась Карен, не зная, что ей еще сказать.

— Его перевели сюда год назад, — продолжала девушка. — Потом приехала и я, чтобы быть поближе к нему. Нашла себе работу. Мы начали копить деньги. Собирались купить небольшой участок в пригороде, за Каймуки. Нам хотелось его купить еще до женитьбы. Он собирался служить еще один срок, может быть даже несколько сроков. Теперь вы понимаете, почему мне не хотелось оставаться здесь дольше…

— Милая вы моя, милая, — беспомощно проговорила Карен.

— Простите меня, — лучезарно улыбнулась девушка. — Мне не хотелось портить вам настроение.

— Если вам хочется говорить, говорите, — улыбнулась Карен. «В конечном счете, именно они, молодые, такие вот, как эта пара, их самоотверженность и самообладание — никем еще не воспетые, никем еще не прославленные — и составляют величие нашей страны, позволяют не сомневаться в победоносном окончании войны». Перед лицом подобного мужества Карен почувствовала себя человеком никчемным. — Говорите, пожалуйста, не стесняйтесь.

Девушка одарила ее улыбкой в знак признательности и посмотрела на все удаляющийся берег. Они прошли уже мыс Бриллиантовый, и теперь вдали маячил мыс Коко.

— Он был летчик, летал на бомбардировщике. Стояли они на аэродроме Хиккем, — рассказывала девушка. — Во время налета он оказался в самолете на рулежной дорожке. Он пытался зарулить самолет в укрытие, но не успел: так в самолете и погиб. Да вы, возможно, читали об этом в газете?

— Нет, не читала, — пораженная рассказом, слабым голосом сказала Карен.

— Его наградили орденом «Серебряная звезда», — продолжала девушка, глядя вдаль поверх зеркала воды. — Орден отослали его матери. А она написала мне, что хочет, чтобы он был у меня.

— Как хорошо, что она так поступила, — сказала Карен.

— Они вообще очень хорошие люди, — дрожащим голосом сказала девушка. — Он сам родом из Виргинии, из старинной семьи. Его прадед был генералом и в гражданской войне сражался на стороне южан под командованием генерала Ли. Собственно, в честь генерала он и получил свое имя — Роберт Ли Прюитт.

— Как вы сказали? — оторопело переспросила Карен.

— Роберт Ли Прюитт, — дрожащим голосом повторила девушка, еле сдерживая душившие ее слезы. — Какое старомодное имя, правда?

— Да нет, имя очень красивое.

— Ах, Боб, — дрожащими губами проговорила она, по-прежнему глядя вдаль поверх воды. — Боб, Боб!

— Ну не надо так, — попыталась успокоить ее Карен, чувствуя, что вся печаль, которую в ней вызвал услышанный рассказ, перерастает в дикое желание расхохотаться. Она обняла девушку. — Не давайте волю чувствам, крепитесь.

— Ничего, все прошло, — всхлипывая, сказала девушка. — Правда, мне уже хорошо. — Она приложила носовой платок к глазам.

— Давайте я провожу вас в каюту, — с готовностью предложила свои услуги Карен.

— Нет, нет, спасибо, мне уже совсем хорошо. Я должна просить у вас прощения. И большое вам спасибо.

Она ушла, ушла со своей удивительно прекрасной осанкой и утонченной манерой держаться, одетая в изысканный черный наряд, унося с собой кольцо и ожерелье из чистого жемчуга.

Карен смотрела ей вслед и думала, что судьба все-таки свела ее с этой Лорен из «Нового Когресса», что впервые в жизни ей пришлось встретиться и разговаривать с профессиональной проституткой.

— Кто она, ваша приятельница? — спросил молодой подполковник авиации, появляясь по другую сторону от Карен. — Ничего не скажешь — красавица. Кто она, звезда экрана?

— Нет, но полагаю, что она связана с театральным миром. Ее жених погиб седьмого декабря. Он был летчик в Хиккеме.

— Ан-я-яй, — вполголоса сказал молодой подполковник, — как скверно.

— Она очень сильно это переживает, — сказала Карен.

— Седьмого я был в Хиккеме, — сказал подполковник тем же мрачным тоном. — Как его фамилия? Может быть, я знал его?

— Прюитт, Роберт Ли Прюитт. Она сказала, что он из Виргинии, из старинной семьи.

— Нет, кажется, я такого не знал, — задумчиво проговорил молодой подполковник. — В Хиккеме было очень много летчиков, — как бы извиняясь, добавил он, — и очень много вот так же погибло.

— Его наградили «Серебряной звездой». — Какая-то внутренняя ожесточенность заставила ее сказать это помимо ее воли.

— Тогда я должен его знать, — мрачно сказал молодой подполковник. — Но, между нами говоря, так, по-честному, в Хиккеме раздали тогда столько «Серебряных звезд» — и посмертно, и так, — что это тоже мало о чем говорит.

— Да, пожалуй.

— У меня тоже есть, между прочим.

Карен взглянула на его тужурку и увидела орденскую ленточку «Серебряной звезды» рядом с ленточкой медали «Пурпурное сердце».

— Нет, нет, ничего особенного я не совершил, — поспешно сказал он, — если не считать того, что получил контузию в результате взрыва бомбы, избежать чего я по собственной инициативе никак не мог. Но все-таки «Звезду» принял, хотя полагаю, что зря. — Он посмотрел на нее по-мальчишески живым, испытующим взглядом.

— Почему зря?

— Понимаете, столько ребят не получили ничего, хотя они и заслужили награду.

— Оттого, что вы бы отказались, им бы легче не стало.

— Да, это верно. Именно этим я себя и утешаю. — Он облокотился о перила борта и скрестил ноги. — Так вы, значит, из Балтиморы? — сказал он довольным тоном.

«Ну, — подумала она, — сейчас спросит, нельзя ли ему навестить меня когда-нибудь, когда он заскучает в Вашингтоне».

Но он не спросил.

— Какой номер вашего столика в ресторане? — задал он неожиданный вопрос.

— Одиннадцать. А вашего?

— Тоже одиннадцать, — сказал молодой подполковник, и его лицо расплылось в улыбке. — Какое совпадение, а? — Он выпрямился. — До свидания, увидимся за обедом.

— До свидания, — улыбнувшись, сказала Карен. — Мне тоже надо идти распаковывать вещи.

Она посмотрела ему вслед. Пройдя несколько шагов, он повернулся и снова подошел к ней.