Шерли Грау - Кондор улетает

— У тебя такой прохладный вид, — сказала Анна.

— Я иду на кухню. По-моему, мне хочется есть.

Капли воды, высыхая, щекотали кожу. Чудесно. В холодильнике он нашел салями и нарезал ее. По кухне разлился запах чеснока. Вошла Анна. Он вдруг бросил салями и нож и потянулся к ее хрустящему пеньюару. Он заметил, что смеется: может, чеснок в самом деле помогает, как говорят старухи.

Он отправился к портному Старика и к поставщику его рубашек. «Шелковые рубашки», — распорядился Старик. «У меня от них кожа чешется», — заспорил Роберт. «Шелковые рубашки», — категорически повторил Старик.

И вот он стоит, пока с него снимают мерку для рубашек, которые он терпеть не может. Полюбуйтесь на меня, думал он, уходя. Полюбуйтесь.

Начался дождь — внезапный сентябрьский ливень: струи воды и зигзаги молний. Мимо медленно ехало такси. Роберт ухватился за ручку и впрыгнул внутрь. Лишь несколько капель успело упасть на плечи его белого полотняного костюма.

— Эспленейд, пожалуйста… Нет, погодите.

Он быстро распахнул дверцу. На тротуаре стояла женщина. Она еще не успела опустить поднятую руку, ее губы складывались в разочарованное «о!».

— Прошу прощения, что перехватил у вас машину! — крикнул Роберт. — Вам куда?

— Угол Канал-стрит и Бургунди. — Она говорила с легким акцентом.

— Я подвезу вас, если хотите.

Женщина заколебалась и посмотрела по сторонам.

— Послушайте, — сказал он, — я ведь не стану промокать до костей, чтобы показать, какой я джентльмен.

Она прижала пакеты к груди и юркнула в такси.

— Большое спасибо.

Поправив шляпу, она вытерла носовым платком брызги со щек. Машина наполнилась слабым запахом пряных духов.

Роберт решил, что одета она очень элегантно, хотя и с некоторой чопорностью. Почти никакой косметики, почти никаких украшений. Только маленькие золотые сережки и большие золотые часы. В самом строгом вкусе. И тем не менее было что-то…

Скользкие от дождя улицы были запружены машинами. Такси еле ползло. Роберт сидел в застывшей позе. Он не двигался и ничего не говорил. Он ждал.

— Надеюсь, я не заставила вас сделать большой крюк, — сказала она.

— Нет, — сказал он. — К тому же я буду только рад опоздать на работу.

— Вот и мой угол. Вон тот, следующий. — Она повернулась, и ее большие черные глаза под густыми черными бровями посмотрели прямо на него. — Может быть, сегодня отец не задержится. Если все ревматические старушки уже кончили изливать ему свои жалобы.

Она открыла дверцу и стремглав бросилась к подъезду. Вывеска над входом гласила: «Подводное царство».

Этот дождливый день тянулся для Роберта удивительно долго и скучно. Сначала счетные книги с Ламоттой, потом со Стариком на деловое свидание в отеле «Рузвельт». Старик покупал какую-то недвижимость на Лонг-Айленде.

Она теперь, наверное, уже дома. Как называются эти духи? Он помнил каждое слово, которое она произнесла в такси. И даже пересчитал их — тридцать два.

Старик неторопливо пожевывал нижнюю губу. Роберт подумал, что он, пожалуй, нервничает… Нет, не нервничает, а тревожится. Значит, то, из-за чего они едут туда, ему нужно. И очень.

Что ж, подумал Роберт, он всегда добивается того, что ему нужно…

Старик оставил Роберта ждать в вестибюле. Просто ждать. И ничего больше.

Длинный сводчатый зал был почти пуст — день кончался, вечер еще не наступил. За стеклянными дверями в обоих его концах все еще лил дождь. Проститутка в поисках клиента — миниатюрная, скромная — поглядела на него. Он покачал головой: ну, нет! Он подумал, не пойти ли в турецкую баню, но Старик не сказал, долго ли он там пробудет… Роберт прошел мимо цветочного киоска. Какие краски, подумал он. Какие краски! Только потому, что женщины любят цветы и какой-нибудь дурак обязательно их покупает…

Он вынул из бумажника двадцать долларов и поманил к себе рассыльного.

— Надо будет сходить за два квартала, — сказал Роберт. — Узнаешь мне адрес. По-моему, он врач. Я знаю, что у него есть приемная в доме с вывеской «Подводное царство». Сегодня он принимал только первую половину дня, и у него есть красивая дочь, которая говорит с испанским акцентом.

Рассыльный кивнул.

— И еще двадцать, если поторопишься.

Роберт ощутил в груди знакомые тиски волнения. Ты учишься действовать, сказал он себе. Усевшись под пальмой в углу, откуда ему был виден весь вестибюль, он закурил сигарету. Старик спустился только через два часа. Нужные сведения Роберт получил через пятнадцать минут. Взглянув на листок, он протянул еще одну бумажку в двадцать долларов. Ни единого слова; все было сделано, рассыльный исчез. Только листок шуршал у него в кармане.

Он снова подошел к цветочному киоску.

— Я хотел бы, чтобы по этому адресу в течение ближайшего месяца каждый день доставлялась одна роза. Без карточки.

Возвращаясь домой со Стариком в этот дождливый сентябрьский вечер, Роберт испытывал гордость оттого, что придумал эту комбинацию с цветами. Красивый ход.

Ночью, когда Анна рядом с ним уже крепко спала, дыша глубоко, ровно и удовлетворенно, он подумал напоследок: пожалуй, я завтра опять позвоню Бетти.

Через месяц он позвонил темноволосой девушке:

— Вам понравились цветы?

Крохотная пауза.

— А вы всегда так экстравагантны?

— Только когда этого требуют обстоятельства.

— Ну и чего еще они требуют?

— Это я предоставляю вашему воображению.

Она засмеялась, и тут он уловил ее неуверенность. Горло его сжала знакомая судорога, в животе похолодело. Она согласится. Охотничий инстинкт не обманул его.

Ее звали Эйлин Гонсалес, и весь следующий год он встречался с ней почти каждую неделю. У нее было безупречное смуглое тело и крупные, высокие, широко расставленные груди. Ему казалось, что они смотрят в разные стороны.

Год с Эйлин Гонсалес был отличным годом. Чудесным годом… Из-за нее он построил двухкомнатный рыбачий домик на протоке Курвиль. Им нужно было место, чтобы встречаться, — надежное место, потому что она была порядочной девушкой и об обычных меблированных комнатах и слышать не хотела. До его домика от города был час езды — в сухую погоду. Даже она чувствовала себя там в безопасности.

Ему нравились эти лесистые песчаные холмы. Он видел там следы медведей и оленей, но ни разу ничего не подстрелил. Он видел рыбу в протоке, но у него даже не было удочки. Он позаботился о том, чтобы кровать была новой и очень удобной, и этим ограничился.

И там как-то в день, полный солнечных зайчиков, Эйлин сказала:

— Я выхожу замуж.

— Чудесно! — Он почувствовал облегчение. Черт, какое облегчение он почувствовал! — Я очень рад за тебя.

— Ты мог бы хоть немного огорчиться.

— Детка, я же знаю, что каждая женщина хочет выйти замуж. А он хороший человек?