Николай Камбулов - Разводящий еще не пришел

Полк действует, и в то же время надо думать о его завтрашнем дне. Полк — сложное хозяйство: люди, боевая техника, материальные ценности... Учиться в академии было куда легче: там — сам себе хозяин, там главное — твои личные успехи. Колоссальная разница! Подчиненные не похожи друг на друга даже по первым впечатлениям.

Секретарь партийного бюро майор Бородин, этот с виду тихий великан, уже трижды напоминал — надо бы по-настоящему вникнуть и понять ценность предложения лейтенанта Шахова. Громов понимал: ценность рационализаторского предложения очевидна даже с первого знакомства с ним. Но почему же полковник Водолазов проявил робость, не стал внедрять его? И робость ли это? Может быть, прежний командир полка тоже знал о переменах? В таком случае он как будто бы прав: предложение Шахова ценно для ствольной артиллерии, но не для ракетных подразделений. Надо повременить, как-то остудить в этом деле секретаря. А он, видимо, не отступит: уж больно настойчив... донской казак.

Другое дело — подполковник Крабов, этот более податлив, а может быть, догадлив. Показал реферат с формулами и чертежами: «Прочитайте, товарищ командир, лично я не настаиваю. Видимо, это преждевременно».

С рапортом лейтенанта Узлова Громов познакомился сразу же по прибытии в полк. Он полагал, что лейтенант заявит об этом на инспекторском опросе — со дня подачи рапорта прошло более месяца. Узлов промолчал, и это удивило Громова. Он спросил у капитана Савчука: «Разве лейтенант передумал?» Оказывается, кто-то — не то подполковник Крабов, не то командир дивизиона — «разъяснил» Узлову, что для нового командира полка его рапорт не более как филькина грамота, и поэтому, видимо, лейтенант умолчал. Но поэтому ли? Савчук сам точно не знает. Надо вызвать Узлова и поговорить с ним...

Громов посмотрел в окно: через плац лейтенант Шахов вел взвод в учебный корпус. Рядом с ним шел Бородин. Секретарь что-то говорил лейтенанту, размахивая ручищами, словно рисовал в воздухе воображаемые геометрические фигуры. В хвосте колонны, держа руки в карманах, плелся Узлов. Весь вид его как бы протестовал, вопил: зачем я здесь, ведь лишний же? Плечи у Громова передернулись: «Сегодня же вызову, иначе он может дурно повлиять на других». Повернулся и увидел на стене под самым потолком призыв: «Товарищи артиллеристы! Еще шире развернем социалистическое соревнование за отличные показатели в боевой и политической подготовке!» Такие лозунги, уже с поблекшими от времени буквами, он встречал и в казармах, и на обочинах дорог и дорожек военного городка, и на летнем полигоне, расположенном в тридцати километрах в предгорном лесу. Ему показалось, что призыв слишком общий, неконкретный. Ухватившись за эту мысль, Громов, будто споря с кем-то, спрашивал: «За отличные показатели? В чем конкретно — в стрельбах из личного оружия или орудия? Может быть, в преодолении полосы препятствий? А поконкретнее нельзя?»

Громов достал из сейфа указания начальника политуправления округа. В глаза бросились подчеркнутые красным карандашом строки:

«Любое патриотическое начинание, равно как и любое социалистическое обязательство, должно иметь перспективу, а не замыкаться только на сегодняшнем дне. В войска поступает новая техника, каждый командир и политработник, организуя социалистическое соревнование, внедряя то или иное рационализаторское предложение, обязан все это взвешивать в интересах перевооружения армии».

Это как бы подтверждало советы генерала Захарова. Не просто борьба за отличные показатели в учебе, не просто соревнование, а вера в завтрашний день. Ракетное оружие... Громов изучал его в академии, изучал в том объеме, который достаточен для командира полка. Электроника, математика, физика... А какие в артиллерии специальности соприкасаются с этими науками хотя бы в своей основе? Они есть, есть, и на них надо держать упор, их надо внедрять путем освоения смежных профессий, путем приобретения солдатами, сержантами вторых специальностей...

«Вот о чем и следует сказать на совещании офицерского состава», — ухватился Громов, чувствуя, что наконец-то нашел то, что искал. Он решил посоветоваться с начальником штаба.

Сизова не оказалось в штабе. Дежурный доложил, что начштаба пошел в зимний тренировочный корпус.

Корпус — довольно просторное барачного типа помещение с печным отоплением, учебными макетами и двумя старенькими орудиями, приспособленными полковыми энтузиастами для тренировок и дополнительных занятий сержантов и номерных, — находился на территории артиллерийского парка. Громов открыл дверь, переступил порог и не сразу заметил Цыганка. Солдат сидел к нему спиной, перед ним на подставке-стеллаже лежали механизмы орудийного затвора.

Цыганок увидел командира полка в окно, еще когда тот приближался к корпусу, сразу вспомнил случай в бане, сапоги, хотел было спрятаться, но подходящего места не нашел, решил расположить к себе командира старанием. Все эти дни Цыганок жил ожиданием: вот-вот вызовут к командиру полка, и ему придется держать ответ. Однако не вызвали, он немного успокоился, старался, чтобы получить увольнительную, «заработать» четверку по материальной части. Сегодня он добровольно изъявил желание дополнительно проштудировать устройство орудийного замка, пожертвовав личным временем.

Цыганок чувствовал, что за спиной стоит подполковник, но не оборачивался, словно загипнотизированный, глядел на ударник и негромко, но так, чтобы слышал командир, без передышки частил:

— В случае осечки повторить спуск ударника не более двух раз и, если выстрела не произойдет, открыть затвор и заменить гильзу с боевым зарядом. Открывание и закрывание затвора должно быть полным; затвор должен надежно закрепляться в открытом положении, чтобы не препятствовать заряжанию.

А Громов все стоял. Запас того, что было зазубрено ранее, иссяк, и Цыганок начал повторяться, на этот раз безбожно путая то, что хорошо знал.

— Товарищ рядовой, чем вы занимаетесь? — окликнул Громов.

Цыганок вскочил, повернулся, делая вид, что он только теперь заметил командира, торопливо доложил:

— Товарищ подполковник, рядовой Цыганок! По распоряжению лейтенанта Узлова подтягиваю свои знания до уровня социалистического обязательства. — Черные, как спелая слива, глаза солдата вонзились в Громова, и подполковник невольно улыбнулся.

— Вы с кем соревнуетесь?

— С рядовым Волошиным, он подносчик снарядов. — Цыганку показалось, что Громов заметил на нем новые сапоги. Бочком протиснулся между стеллажами и классной доской так, чтобы спрятать ноги.

— Ну и как?

— Идем ухо в ухо, товарищ подполковник. По теории я его побиваю, по труду, переноске тяжестей — он. А в общих показателях — ухо в ухо. Завтра будут подводить итоги соревнования. Лейтенант Узлов опасается, что я при сборке затвора могу подкачать. Вот я и решил дополнительно...