Николай Камбулов - Разводящий еще не пришел

— Аня, — предупредительно произнес, вернувшись, Сизов и сморщил сухое лицо.

— Вот полюбуйтесь, Николай Иванович, уже злится. Нарушила субординацию. — Она громко рассмеялась, отчего ее лицо еще больше похорошело.

— Разделяю ваши взгляды, Анна Петровна, — заметил Захаров. — Вы глубоко правы.

Вскоре был подан ужин. Анна Петровна неожиданно поставила на стол бутылку белого вина. Сизов метнул на нее недовольный взгляд. Но Захаров поспешил сказать:

— Вот это хорошо. Я продрог в пути!

— Мужчинам полезно выпить по стопочке. Они после этого становятся мягче с женами и разговаривают куда интереснее, — не обращая внимания на гримасы мужа, говорила Анна Петровна.

— Вот как! — воскликнул Захаров, заметив, что и Сизов несколько повеселел, сбросил с лица выражение официальности и сдержанности, которые иногда делают людей неловкими и смешными.

Когда начали пить чай, Анна Петровна завела разговор о последних новинках художественной литературы.

— Я книголюбка. Да нельзя мне иначе, в школе преподаю литературу.

— А вы, Алексей Иванович, много читаете беллетристики? — поинтересовался Захаров.

— Очень, — ответила жена. — Запоем. Наверстывает упущенное.

— Аня, ну зачем так? — Сизов отодвинул в сторону пустой стакан, о чем-то подумал и сдержанно сказал: — Читаю, как и все. Маловато пишут об армии. Когда шла война, кое-что появилось, раздался последний выстрел, и писатели забыли нас. Военные остались в стороне, как будто уже и не существовала армия. Конечно, я понимаю, тема эта сложная. Сейчас как будто бы пишут об армии больше, но все о первом периоде Отечественной войны. Переживания да страдания описывают, мучеников изображают, лагерников героями делают. Ну что ж, были герои и в плену, и в тюрьмах. Таков уж советский человек, облик свой нигде не потеряет. Только мне хотелось бы прочитать хорошую книгу о сегодняшней жизни наших солдат. Нынешние люди в погонах — очень интересный народ. А какой сложной техникой они управляют, подумать только — инженерные знания для этого требуются! Или я не так говорю? — вдруг спросил Сизов.

— Продолжайте, продолжайте, думаю, что вы правы, — сказал Захаров, боясь, как бы Сизовым вновь не овладела та скованность, которая замечалась в начале разговора. Но полковника будто подменили, весь вечер он не умолкал. Генерал понял, что Сизов знает не только новинки художественной литературы, но и знаком с достижениями науки и техники, начитан и в специальной военной литературе. Слушая начальника штаба, он невольно вспомнил слова Бирюкова: «Сизов? Он идет на пределе, грамотности не хватает». Подумал: «Чепуха, какая чепуха!»

Поблагодарив хозяев за ужин, он прошел в комнату, где уже была приготовлена для него постель. Когда лег, долго не мог уснуть.

Откуда-то из мрака выплыло лицо Ирины: «Вот я сейчас в Заполярье одна... Машенька не приехала на праздник... Часто думаю о нашей прожитой жизни... Ты занят, новая должность, новые хлопоты».

Захаров перевернулся на другой бок.

На улице от ветра тяжело застонали ставни. Но Захаров этого не слышал: он спал, как всегда, здоровым и крепким сном. Когда открыл глаза, в комнате было светло. Со стены смотрел на него портрет капитана в полевой форме. Этот снимок Захаров уже где-то видел. Генерал стал вспоминать и вспомнил: видел он его напечатанным в газете. Захаров поднялся. Теперь портрет был у него на уровне глаз.

— Сизов! Да ведь мы служили в одной армии! — прошептал Захаров. Он повернулся к столу: все так же раскрытым лежал журнал. Захаров взял его в руки и еще раз прочитал заметки на полях: «Пуля дура — штык молодец. Старо!» Он уже не сомневался, что это было написано рукой Сизова. — Нет, он еще послужит, — произнес генерал, жмурясь от яркого солнечного света. И на душе стало так хорошо и легко, будто сбросил с плеч тяжелый груз, который до этого мучил и давил его.

Стрельбы длились третьи сутки, и ничего необычного в них не было: менялась тактическая обстановка, ставились новые огневые задачи, как и в прошлый год, когда Шахов еще не исполнял обязанностей старшего офицера на батарее. То было летом, и работать было легче, не так, как сейчас, когда кругом снег, снег, ориентиров очень мало, трудно сделать привязку батареи... И, видимо, командир пока не разрешит применить метод безвилочного поражения целей, хотя Бородин утверждает, что Громов не такой человек, чтобы отменять решение: уж коль он дал «добро» — отступать не будет. «Добро» было получено на партийном собрании перед самым отъездом в лагерь. Это было очень шумное собрание. На нем присутствовали и беспартийные солдаты, сержанты и офицеры. Цыганок, только что принятый в комсомол, на удивление всем, выступил первым. «Был я вроде ржавого котелка, — сказал он, — теперь ржавчина отскочила... Лейтенант Узлов говорит, что я вполне могу работать при нем планшетистом. Вот и прошу попробовать меня на стрельбах планшетистом, а Волошин пусть становится на мое место, замковым, хватит ему таскать снаряды».

— Так и будет! — громко сказал Узлов. Его поддержали Громов, Бородин... Брали обязательства: стрельбы провести с высокими показателями. Уже под конец собрания Громов, выступая второй раз, объявил, что взводу Шахова будет разрешено испытать метод безвилочного поражения закрытых целей.

После собрания вновь тренировались в закрытом винтовочном полигоне. Потом Бородин утром, когда артмастера делали последнюю выверку орудий, провел заседание партийного бюро. Опять обсуждали детали безвилочной стрельбы. Произошла довольно затяжная перепалка между подполковником Крабовым и майором Бородиным. Совершенно неожиданно заместитель командира полка по строевой части бросил Бородину:

— А не кажется ли вам, Степан Павлович, что вы чуток не своим делом занимаетесь?

— Как это не своим?! — удивился майор.

— Много тратите сил на боевую подготовку. Думаю, что от этого не выигрывает воспитательная работа, а, наоборот, проигрывает.

— Я не святой, могу ошибаться. Вы скажите конкретно, где, когда и в чем я попал в белый свет, как в копеечку! Может быть, вы считаете, что я не обязан тормошить людей, чтобы они лучше стреляли, быстро и экономно поражали цели? Я руководствуюсь вот этим. — Бородин схватил лежащий на столе Устав внутренней службы и потряс им в воздухе. — Это для меня закон. Вот что в нем записано: «Заместитель командира полка по политической части обязан: участвовать в разработке плана боевой и политической подготовки полка; организовать и проводить политическую работу, направляя ее на сплочение личного состава вокруг Коммунистической партии и Советского правительства и успешное выполнение задач боевой и политической подготовки, на поддержание постоянной боевой готовности полка...»