Майк Гейл - Моя легендарная девушка

— Алло?

— Привет, Кейт, это я, — тихо сказал я. — Прости. Послушай, мне правда очень стыдно. Только не клади трубку, пожалуйста.

— А почему бы и нет? — сердито сказала Кейт. — Ты ведь не хочешь говорить со мной. Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы все было как раньше, — сказал я. — Мы можем вернуться к этому?

— Нет.

— Почему?

— Потому.

Я понял, что она имела в виду под этим «потому», и она тоже поняла, что я это понял.

— Понимаю. Прости меня. Я соврал. Соврал, что был вчера в Вест Энде. И про то, что девушку вчера встретил, тоже соврал. Я ходил в паб, здесь, по соседству, один. Я впал в тоску и напился (именно в таком порядке), вернулся домой, позвонил моему бывшему лучшему другу и поругался, а потом заснул. — Я помолчал. — Просто хотел это тебе сказать.

— Вот и сказал, — отозвалась Кейт, будто ей было все равно.

— Я понимаю, это меня не извиняет…

— Очень верно.

— Я придал новую глубину и обогатил значение понятия «придурок».

— И выражения «втаптывать себя в грязь», — добавила Кейт.

Лед между нами понемногу растаял, все постепенно вернулось на свои места, и вот мы уже болтали с прежним задором и энергией. Я рассказал ей подробно о вчерашнем вечере, хотя и избежал упоминания об арчвейской Ким Вайлд. Ее мой рассказ немало позабавил, но кроме того, по-моему, встревожил.

— Вилл, — осторожно сказала Кейт.

— Да? — отозвался я.

— Ты же понимаешь, что ведешь себя более чем странно.

— Ты о чем? — спросил я. — Но я же еще не совсем сбрендил, а?

— Ну… — протянула она.

— Ну?.. — переспросил я.

— Мне бы не хотелось, чтобы это прозвучало бестактно, но мне кажется, что если бы я остановила на улице сотню представителей пресловутой общественности и рассказала им, что вчера ты раскромсал демо-кассету своего лучшего друга и отправил ее ему по почте, потом позвонил и оставил оскорбительные сообщения на автоответчике, уныло сидел в одиночку в пабе…

— Не забудь еще, что я одержим девушкой, которая уже три года как меня бросила, — вставил я.

— Да, и это тоже. Добавить еще, что ты разговариваешь по телефону с незнакомыми людьми и рассказываешь им выдуманные истории о том, как ты проводишь свои вечера… Ты ведь и про то, что к Марксу на могилу с друзьями ходил, тоже соврал. Ты ходил туда один, правда?

Я сказал «да» и услужливо добавил:

— И не забудь, что я пририсовал усы и кустистые брови к фотографии моей бывшей девушки и помог сегодня утром подруге уничтожить вещи парня, который ей изменил.

— Ты помог подруге уничтожить вещи ее парня?

Я рассказал ей, как все было, не упоминая о том, как между мной и Алисой вдруг возникло неуловимое сексуальное притяжение. Ее особенно шокировал эпизод с зубной щеткой и кошачьим дерьмом.

— Да ты с ума сошел! — воскликнула Кейт. — Ты совершенно ненормальный!

— К тому все и идет, — пошутил я. — Но, вроде, я еще не до конца сбрендил.

— Вилл, — сказала Кейт, — разве ты не замечаешь, что ведешь себя не нормально? Все до единого из опрошенной сотни представителей широкой общественности засунули бы тебя в смирительную рубашку — ты бы и ахнуть не успел.

Я почесал в затылке и решил, что пора выбираться из постели. «Кейт, — подумал я, натягивая джинсы, — в чем-то, может быть, и права».

— Понимаешь, это Грань, — объяснил я ей.

— Что?

— Грань, — повторил я. — Знаешь выражение «быть на Грани»?

— Да.

— Ну вот, я думаю, что подошел к ней настолько близко, насколько это вообще возможно, чтобы при этом не свалиться вниз. Ты не первая говоришь мне, что я странно себя веду. Уйма народу уже об этом говорила, но никто так и не сказал мне ничего нового. — Я помолчал секунду, пока натягивал майку. — Я тебе, наверное, кажусь чокнутым, но поверь мне, в своем положении я веду себя вполне осмысленно. Все началось с Агги. Да, именно с нее. Она сказала, что всегда будет любить меня. Я поверил ей на слово. А сейчас ей все равно. — Я достал из шкафа рубашку и начал ее надевать. — Возьмем, к примеру, Алису. Если бы она принялась засыпать Брюса и его новую девушку угрозами по телефону, он бы пошел в полицию, и ей бы в судебном порядке запретили это делать. Но куда идти ей самой? Общество — а я это слово просто ненавижу — не придумало для нее никакой защиты. Его поведение считается нормальным, а ее объявят одержимой. Но разве любовь — это не одержимость? Разве не в этом ее суть? Она поглощает тебя, порабощает твой рассудок, подчиняет себе, а все говорят: «Какая прелесть, они влюблены». Но когда все заканчивается, и ты начинаешь засыпать свою бывшую возлюбленную письмами, написанными куриной кровью, тебя вдруг объявляют сумасшедшим, потому что ты готов на все, на все что угодно, только бы ее вернуть. Скажи мне, разве это справедливо?

Повисло долгое молчание. Кейт нервно кашлянула.

— Но ты ведь не посылал Агги писем, написанных куриной кровью, правда?

— Да ты что, думаешь, я шаман Вуду какой-нибудь? — пошутил я.

— Хорошо. — Кейт облегченно вздохнула. — Вот это было бы уже слишком.

14:15

Я как раз собирался признаться Кейт, как в один из самых «безумных» моментов своей жизни мне пришла мысль убить Агги, но тут телефон два раза пискнул, прервав ход моих мыслей. У меня на мгновение упало сердце — я подумал, что сломал его, но потом Кейт объяснила, что двойной гудок означает, что меня ожидает еще один звонок. Когда я звонил в «Бритиш Телефон», чтобы перевести линию на себя, оператор спросил, нужна ли мне эта услуга. С моей стороны это было, наверное, некоторым выпендрежем, но так как это ничего мне не стоило — а в тот период жизни я еще считал, что мне могут позвонить одновременно сразу два человека, — я согласился. Кейт объяснила, что делать, и я нажал на кнопку со звездочкой.

— Алло? Вилла можно?

Звонил мой брат.

— Это я, Том, — ответил я, недоумевая, что ему нужно. — А ты кого ожидал услышать?

— Я не знаю, — ответил Том без выражения. Голос у него в четырнадцать не просто сломался, а можно сказать, рассыпался в прах, не сохранив и намека на выразительность. — Я думал, ты с кем-то живешь.

Я вернулся мысленно к тому двадцатиминутному разговору, который между нами произошел, когда я сказал ему, что нашел работу, а он мне ответил: «Неплохо, я тоже когда-нибудь заведу себе холостяцкую квартирку». На что я сказал, что к тому времени, как он заведет себе холостяцкую квартирку, мама с отцом уже умрут. А он стал обижаться, что я шучу про смерть родителей, а я сказал, что не имеет смысла прятать голову в песок, потому что мы все к этому рано или поздно придем, а он убежал наверх и поставил своего Боба Дилана, да так громко, что взроптали соседи.

— Я тебе говорил, — сказал я. Тут я вспомнил о Кейт. — Слушай, я сейчас говорю с другим человеком. Я тебе перезвоню. — Я потянулся к кнопке со звездочкой, но передумал. — Погоди-ка секунду, — сказал я Тому, — я сейчас вернусь к тебе. — И нажал на звездочку. Линия снова переключилась на Кейт. — Алло, Кейт? Прости, а? Это мой младший брат. Можно я тебе перезвоню попозже?