Виктор Голявкин - Избранные

— Раньше нужно было о родителях думать, молодой человек.

Кошмарики, пропало ваше чадо…

В камере я положил в угол свой пиджачок под голову и прилег. Хорошо, что пиджачок прихватил с собой на всякий случай.

Лезли в голову мысли. Самые разные, самые несуразные.

Подвальчик темненький, прохладненький подвальчик, а наверху жара. Играют двое в карты. Странно, у них карты не отобрали, не обыскали. Пьяный спит. Обстановочка, новая обстановочка. Никто на меня внимания не обращает, и то хорошо.

Встал, потянулся. Надоело лежать.

Те двое кончили игру, один мне говорит:

— Не надо.

— Чего не надо?

— Здоровье теряешь, брат, здоровье теряешь…

— Как это?

— Факт тебе говорят: когда тянешься — все здоровье уходит. Нужно хлопнуть себя по груди. Хлопни, брат, себя по груди.

Он хлопнул себя по груди кулаком, и я хлопнул.

— Вот так. Здоровья не теряй.

Никто меня не спрашивал, за что я сюда попал, хотя мне всех хотелось спросить.

Я отошел в сторону и еще раз хлопнул себя по груди.

Он заметил:

— Умный человек — совет повторил! Молодец — совет повторил! Разумный совет повторил «Антон около пекарни»!

Он подошел ко мне с картами в руках.

— Набрал однажды я пригоршню медяков на три рубля, — продолжал он, — кладу в карман и чувствую, меня клонит, клонит в одну сторону. Один бок другой перевешивает, брат. Так. Двое подкатили, понял? Ограбление средь дня. А я? Пригоршню медяков швырнул в рыло — ать — одному! Ать — другому! Самого гиганта можно свалить, пехлевана — р-рраз! Наповал! Ать! Ошарашил…

Дверь отворилась, его окликнули.

— Некогда мне! — заорал «Антон около пекарни». — Не хочу я сейчас домой, дайте с человеком поболтать!

— Давай, давай, Антоша, погода хорошая, — сказал милиционер в дверях.

— Тьфу! — сказал «Антон около пекарни». — Ну, я пошел… Здоровье не теряй, — сказал он мне возле дверей, хлопнув себя но груди кулаком.

Я сделал то же самое.

— Умный человек, — совет повторил, — сказал он.

Вскорости ушел за ним его партнер в карты. Ушел, протрезвившись, пьяница.

А я сидел.

— Кто здесь сидит? Кто здесь сидит? — разбудил меня откуда-то издалека тонюсенький голосок.

Опять не понял сразу, где я. Сплю на пиджаке. В углу… Голосок назойливо не прекращался.

Увидел решетку и хлопнул себя по груди.

Ухватился за решетку, подтянулся на руках.

Маленькая девочка стояла посреди двора, задрав кверху голову, и повторяла без конца: «Кто здесь сидит?»

— Я здесь сижу! — крикнул я.

Ее как ветром сдуло.

Если бы меня не разбудили, я бы не проснулся. Время раннее. Проспал здесь всю ночь, а дальше что?

Что будет, то и будет…

Мысли лезли и лезли. Лежу на пиджачке весь в мыслях. Продолжает ли жариться на сковородке еда, после того как выключен огонь? По идее, рассуждал я, должно еще жариться, пока не остыла сковородка… А может, наоборот? Нужно у кого-нибудь спросить. Проклятая сковородка не выходила у меня из головы. Торчит в мозгу, никак от нее не отделаться, втесалась в башку и сидит. Ну и мысли!

Встал, походил, поднял газету с пола.

Лег.

Вспомнил мать. Она всегда вот так лежит, что-нибудь читает или рассматривает картинки. Чаще всего рассматривает картинки, а на кухне горит на сковородке…

Прочел строчку: ОБЕД ПРОШЕЛ В ТЕПЛОЙ И ДРУЖЕСКОЙ ОБСТАНОВКЕ.

Я стал вспоминать, какие могут быть обеды, и представлять.

Ну, во-первых, конечно, — В ТЕПЛОЙ И ДРУЖЕСКОЙ ОБСТАНОВКЕ.

ОБЕД ПРОШЕЛ НЕ СОВСЕМ ГЛАДКО (у нас дома очень часто).

ОБЕД ПРОШЕЛ НЕБЛАГОПОЛУЧНО (опять же у нас дома).

ОБЕД ПРОШЕЛ СКАНДАЛЬНО (конечно, у нас дома!).

ОБЕД ПРОШЕЛ НАТЯНУТО (неохота думать мне о своем плачевном положении…).

ОБЕД ПРОШЕЛ БЫСТРО (все очень быстро для меня закончилось…).

ОБЕД ПРОШЕЛ МЕДЛЕННО (слава богу, не надо мне теперь школу заканчивать, ну ее вместе с физикой, со сковородкой…).

ОБЕД ПРОШЕЛ НА ВЫСОКОМ УРОВНЕ (через оперу…).

ОБЕД ПРОШЕЛ НЕ НА УРОВНЕ (м-да…).

ОБЕД ПРОШЕЛ, ПРОШЕЛ, ПРОШЕЛ (да, да, да, да…).

ОБЕД ПРОШЕЛ ЧТО НАДО (ничего мне не надо, ничего не надо…).

ОБЕД ПРОШЕЛ С ВОДКОЙ (тьфу, Штора, гад!).

ОБЕД ПРОШЕЛ БЕЗ ВОДКИ (в нашей семье всегда он так и проходил, а скандалов было больше, чем у других с водкой).

ОБЕД ПРОШЕЛ ТАК СЕБЕ (так себе… так себе… Без толку думать о своем тюремном положении…).

ОБЕД ПРОШЕЛ НА НЕТ (на нет — суда нет, а на меня будет…).

ОБЕД ПРОШЕЛ БЕСПЛОДНО (что бесплодно? Что бесплодно? Успею я еще школу закончить тысячу раз!).

ОБЕД ПРОШЕЛ БЕСТОЛКОВО (бестолково, конечно, мы к Велимбекову залезли…).

ОБЕД ПРОШЕЛ, СМОТРЯ КАК ЭТО ПОНИМАТЬ (ах, чего тут понимать!).

ОБЕД ПРОШЕЛ БЕЗ МЕНЯ (без меня… без меня…).

ОБЕД ПРОШЕЛ, ВСЕ СЕЛИ В ЛОДКИ И ОТЧАЛИЛИ (какие еще лодки?!).

ОБЕД ПРОШЕЛ, А Я И НЕ ЗАМЕТИЛ (чего я не заметил? Разве я чего-нибудь не заметил?).

ОБЕД ПРОШЕЛ ГЕНИАЛЬНО (вот, вот! Картину я все равно написал гениально!).

ОБЕД ПРОШЕЛ, ЖИЗНЬ ПРОШЛА, ГОЛОВА ПРОШЛА, ВОЙНА ПРОШЛА, ОНА ПРОШЛА…

ОБЕД ПРОШЕЛ ТЕМ БОЛЕЕ, ОБЕД ПРОШЕЛ БОЛЕЕ-МЕНЕЕ, ОБЕД ПРОШЕЛ, КАК С ЯБЛОНЬ ЦВЕТ, ОБЕД ПРОШЕЛ ЗА ТЕХ, КТО В МОРЕ…

Я городил и городил про себя и вслух, и есть хотелось, обедать мне хотелось…

— Художника просят!

Я вскакиваю.

— Пиджак свой захвати!

Значит, сюда я не вернусь.

Поднимаюсь за милиционером по лестнице в дежурку.

Кого я вижу! Гарик! «Шиш, елки-палки, пусть поймают, ни шиша нас не поймают!» — чьи были слова? Поймали ведь, поймали, докатились! Будут нас сейчас спрашивать, будут нас допрашивать…

Привет, художники-грабители! Отправим вас сейчас в тюрьму, переезд на новую квартиру. Не пойду по улице под конвоем, ни за что не пойду, что хотите со мной делайте! Увидят меня люди, увидит меня Ирка… В тюрьму нас отправляют, понял, Гарик? Ну и дурак же ты, Гарик, ну и дела! Сейчас нас уведут, сейчас нас упекут…

Ввалился пьяный в сопровождении милиционера.

— Кружку разбил, — сказал милиционер, — а платить не хочет.

— Ничего я не разбивал! — заорал пьяный.

— Разбил, разбил, товарищ дежурный, а теперь отпирается. Скандал устроил у торговой точки.

— Прошу за перегородку, — сказал дежурный.

— Не бил я кружку и за перегородку не пойду!

— Разбил, разбил, товарищ дежурный.

— Заплатите за кружку и будьте свободны, — сказал дежурный.

— Ни за что на свете!

— Тогда прошу за перегородку.

— Хорошо, я заплачу.

Он стал считать копейки.

— Не буду я платить за кружку! — вдруг заорал он снова.

— Отведите его вниз, — сказал дежурный.

— Я заплачу за кружку, — сказал пьяный.

— Давайте платите, — сказал дежурный.

— Ничего я не разбивал, — сказал пьяный.

— Втолкните его за перегородку, — сказал дежурный.