Джон Рэй - Спаситель мира

— Всем своим пациентам я даю обязательство не разглашать конфиденциальную информацию и стараюсь его не нарушать. — Копек негромко откашлялся. — Так или иначе, я предполагал, что ее заболевание очевидно.

— Только не для меня.

— Детектив, вы меня удивляете. Я всегда считал, что полиция регулярно сталкивается с подобными случаями. В конце концов вы провели с мисс Хеллер почти целый…

— Ты, умник, просто скажи, чем она больна! Диагноз назови!

— Как пожелаете, детектив. У мисс Хеллер параноидная шизофрения. — После каждого слова Копек причмокивал. — Могу я еще чем-нибудь вам помочь?

Мимо пролетел поезд четвертого маршрута, и у ног Латифа приземлилась бумажная салфетка. Ни на Виолет, ни на поезд детектив не смотрел.

— Как вы изволили выразиться, я с ней уже почти сутки. Шизофреников перевидал немало, но никогда не подумал бы…

— Выражаясь профессиональным языком, у мисс Хеллер, в отличие от сына, высокая степень осознания своего расстройства. Когда я ее наблюдал, она ежедневно принимала по двести миллиграммов клозапина в таблетированной форме и по сорок миллиграммов циталопрама.

— Мне она ничего не говорила. Ничего… Я спрашивал…

— Вы задали ей конкретный вопрос?

Латиф не ответил. Поезд четвертого маршрута остановился, двери открылись. Детектив смотрел на неподвижный вагон, до отказа набитый пассажирами. Казалось, они не замечают, что поезд стоит. На Виолет ни один из них и мельком не взглянул.

— Мисс Хеллер не хотела ставить меня в известность, — проговорил Латиф. — Очень разумно с ее стороны. Знай я о расстройстве, ни за что не взял бы ее с собой.

— Али, мне придется поверить вам на слово.

Какое-то время Латиф завороженно смотрел на трубку, потом взвесил ее в руке и легонько опустил на рычаг. Поезд четвертого маршрута незамеченным укатил прочь. Детектив опасливо повернулся к лестнице. Он почти не сомневался, что Виолет уже ушла, и желал этого всей душой.

Она стояла практически в той же позе, может, отступила чуть дальше в тень, может, наклонилась чуть ниже к полу, бормотала и работала челюстями, точно старалась что-то прожевать. «Не подслушивала ли?» — приближаясь к ней, гадал Латиф. Впрочем, какая разница? Виолет уронила голову на грудь и осыпала все на свете отборной руганью, но успокоилась, едва Латиф ее окликнул и притянул к себе.

На Сто шестнадцатой улице поезд нехотя остановился. В раскрывшиеся двери беззвучно скользнул мужчина и сел напротив Ерша. Кроме них в вагоне не было ни души. Вокруг тридцать семь свободных сидений, не считая предназначенных для инвалидов, но мужчина выбрал место без малейшего колебания. Помимо высокого роста и худобы его отличала осанка пророка, глаза праведника и всклоченная рыжая шевелюра. Незнакомец оглядел пустой проход, точно утихомиривая своих многочисленных обвинителей, и, когда они затихли, улыбнулся Ершу уголком рта. Так улыбаются оценщики размера страхового убытка и стоматологи. «Интересно, кто он, пророк или стоматолог? — гадал Ёрш. — Или все-таки оценщик страхового убытка?» Он уже собрался спросить, когда пророк-стоматолог предостерегающе воздел указательный палец.

— Шнурков нет, — проговорил он, показав на кроссовки Ерша.

Ёрш вытянул ноги.

— «Велкро» — именно так правильно называется застежка-липучка, — тихо произнес он и стал ждать продолжения разговора.

Вместо продолжения мужчина снова поднял указательный палец. Красная жилистая шея напряглась, кадык заходил ходуном. Секундой позже он опустил палец, словно рудознатец — «волшебный жезл», и ткнул в свои ноги: от носков до голеней их обвивала серебристая изолента, судя по виду, новая, дорогая и тяжелая. У Ерша тотчас возникли подозрения.

— Где ваши носки? — шепотом спросил он.

— А где твои? — поинтересовался незнакомец.

Ёрш взглянул на свои ноги и понял: странный тип прав. Кто украл носки? Вероятно, Секретарша. Тут он кое-что вспомнил.

— Я спас мир, — объявил он.

Незнакомец пожал плечами. Дальше ехали молча, незнакомец сквозь зубы втягивал воздух и повторял каждое движение Ерша: наклонялся Ёрш — наклонялся незнакомец, вздрагивал Ёрш — вздрагивал незнакомец. «В чем тут дело?» — недоумевал Ёрш. На каждой станции ему хотелось, чтобы в вагон кто-нибудь зашел, но, стоило дверям открыться, желание пропадало. Девяносто шестая улица, следующая станция — Восемьдесят шестая улица. Незнакомец качался, дергался, копировал его, как обезьяна в зоопарке. Он шумно втягивал воздух, ритмично качал головой, постукивал ногами друг о друга, точно отбивая такт. «Заигрывает или территориальные притязания демонстрирует?» — гадал Ёрш, чувствуя, как начинает чесаться лицо.

— Что у вас под лентой? — неожиданно спросил он. — Что под ней?

Незнакомец фыркнул и, широко ухмыляясь, поднялся.

— Кроссовки «Найки», — прислонившись к поручню, объявил он. — Из мусорного контейнера у магазина «Фут локер» на пересечении Бродвея и Восемнадцатой…

— Отстаньте от меня! — прошипел Ёрш.

К его удивлению, незнакомец тут же сел.

— Ты один из нас, — проговорил он. — Коллега!

Ёрш промолчал и демонстративно уставился в пустоту.

Незнакомец вытянул ноги и вывернул стопы, поставив их, как танцор в первой позиции.

— Порой я разуваюсь, — проговорил он. — Например, когда пересекаю Мусаконтас.

— Мусаконтас, — повторил Ёрш, чувствуя, как сжимается горло. — Тихая река.

— Да, — кивнул незнакомец, — она самая.

— Вы — Голландец!

Голландец достал из кармана расческу и ловко, даже грациозно, провел ею по волосам.

— Я Уилл, — представился Ёрш. — Уильям Хеллер. Хезер Ковингтон сказала…

— Порядок, Уилл, полный порядок. Допустим, ты решил купить дом… — Он показал расческой на Ерша. — Сначала переночуешь в нем или сразу купишь?

— Дом? — переспросил Ёрш, неожиданно вспомнив, как рисовал Эмили.

Голландец кивнул.

— Так ты переночуешь в нем или сразу купишь?

Ёрш покачал головой. Это правда Голландец? В поисках ответа он глянул в окно, но увидел лишь запотевшие стены и дренажные отверстия. Ни шифров, ни штрих-кодов, ни граффити. Тайное откровение исчезло, неужели и из памяти стерлось?

— Переночую ли я в доме или сразу куплю? — Ёрш обдумал вопрос. Перед мысленным взором возникло лицо Эмили и медленно превратилось в дом. — Да, сначала переночую.

— Умница! — Голландец подался вперед. — Обязательно переночуй, до самого утра останься, проверь уровень эктоплазменной активности.

— Моя мать была домом и Эмили тоже, а я был листом бумаги или сигаретой, или кроватью.

Голландец задумчиво хмыкнул.

— Как тебе Рафа?

— Хезер Ковингтон, — уточнил Ёрш. — Она звала меня малышом, солнышком и деточкой. Она увела меня по туннелю на самое дно мира, в комнату с клетчатым одеялом и синим чемоданчиком. У меня ничего не получилось… В паспорте я видел фотографию маленькой белой девочки по имени Хезер Ковингтон, но она почернела из-за доктора Зизмора.