Михаил Климов - Старый дом

И таким образом гора наличных в доме выросла…

А вечером приехал Александр…

У него все было по-другому…

Кейс с кэшем, тщательно упакованные пачки с банковскими резиночками, заранее заготовленная расписка «Я, Прохоров Вячеслав Степанович, паспорт серия, номер, проживающий по адресу…» и так далее…

Осталось только расписаться и пересчитать пачки…

То есть, конечно, наоборот…

Пачек, правда, оказалось больше, чем договаривались…

Прохоров недоуменно поднял глаза на приятеля.

Тот почти возмущенно пожал плечами:

– Дача…

Слава точно помнил, что Александр с ним проблему второго объекта недвижимости не обсуждал и цену не обговаривал. Наш герой вообще не имел ни малейшего понятия, сколько стоит такая дача…

А какая?

Он тут даже представления не имел, потому что не видел ни самого дома, ни участка, ни документов, которые сразу забрал Александр…

Прохоров мог не сомневаться (с риэлтором они были знакомы уже много лет и наш герой не раз убеждался в почти совершенной честности и сравнительно не хамских аппетитах приятеля), что выплачиваемая сегодня сумма за дачу не будет безумно отличаться от реальной рыночной…

Но все-таки…

– Ты не имел права… – сказал он.

– Ну да… – честно признался Александр. – Но выбора у меня не было… Человек смотался в эту деревню, все посмотрел, все документы проверил, а потом положил на стол эти деньги со словами «Вот кэш, гони документы…» Я тебя набрал, ты не отозвался, других вариантов у меня нет, а я знаю, что ты торопишься…

«И комиссионные неплохие рядом лежали…» – подумал Прохоров.

Это невинное мошенничество…

А это было, конечно, мошенничество – продать товар, не обговорив цену с владельцем…

И именно невинное, потому что Слава с девяностодевяти-процентной вероятностью согласился бы на предложенную цену, разве что попробовал бы поторговаться для приличия…

Так вот это невинное мошенничество сначала возмутило нашего героя, но потом он подумал:

«Ну что, в самом деле…

Я человека вижу, скорее всего, в последний раз…

Если бы оставался, надо было бы в уме галочку поставить, что он способен на такие проделки…

Хотя, если честно, я и так раньше знал…

Но это на остальном фоне такие мелочи…»

Александр стоял у окна, курил (без спросу) и ждал решения своей участи. В принципе, по-игроцки…

… а по установившейся традиции все кляузы, где участники не могли договориться сами, рассматривались «играющими», в среде которых такие казусы были наиболее часты и которые имели большой опыт в разрешении сложных деловых споров…

Так вот, по-игроцки, Слава сейчас мог повесить на риэлтора любую сумму в качестве штрафа. И никто и никогда бы не вступился за проштрафившегося, потому что вина его была голая и всем понятная…

Надо сказать, что рассуждаем мы сейчас (а Слава в тот момент) на чисто блатном уровне, который среди приятелей, да и в тех сферах, в которых вращались они, применялся только изредка и в последнее время все реже и реже. Но что делать, если в свое время советская власть загнала обычных и нормальных торговцев в криминальную зону, и то, что должны были решать арбитражные или обычные суды, переехало в ведение блатных законов?

А при общей криминализации и, можно сказать, «блатнизации» страны, такой переезд вообще выглядел бы, как норма. Однако, как ни странно, процесс этот шел не совсем однозначно, не в точности по схеме, которую можно было бы себе представить в этой ситуации.

Прохоров, например, не помнил, когда в последний раз конфликт решался на основе «законов», третейского суда, к которому можно было приравнять «игроцкие разборки». Сегодня все решалось на уровне – у кого серьезней власти за спиной. Не у кого больше прав, что, в общем-то, тоже беззаконие, а кто сильней, тот и прав. Этакий феодализм на марше…

Страна, вместо того, чтобы принять «блатные» законы, имевшие свою внутреннюю логику и даже справедливость, вслед за криминалом, пришедшим к власти, отринула любые…

Потому, невзирая на все их старинные отношения, Александр стоял в напряжении, ожидая решения Прохорова. Риэлтор тоже был не пальцем деланный, но он понимал, что записная книжка у Славы, скорей всего, толще, чем у него…

– Ладно… – сказал наш герой после длинной паузы, – живи, мелкая ты сволочь… Состоялось…

– Бабу тебе надо… – выдохнул Александр, понявший, что «мелкая сволочь» – это все наказание, которое ему уготовано за проделки, и его вдруг понесло. – Баба тебя быстро смягчит, негоже мужику в твоем возрасте одному бедовать… Давай я тебе Надьку приведу. Телка роскошная и больше всего она любит…

Тут Прохоров не выдержал (особенно его взбесило то, что неизвестная шалава носила имя его любимой женщины, а выслушивать, что она там больше всего любит – вообще за гранью) и прервал «доброжелателя»:

– Что с моей хатой? – почти заорал он.

– Не успеваю… – оробел Александр. – Не могу пока что ничего сделать, с БТИ непорядок… Похоже тебя развели с разрешением на перепланировку, там должен человечек из отпуска выйти, если он подтвердит, что подпись его на документе, тогда все в порядке…

– И когда?

– Выходит через три дня… – четко, почти по-военному, доложил риэлтор.

«И тут пролет… – понял Прохоров, – не успею… Значит достанется квартира “мелкой сволочи”…»

Александр ушел, а Слава бросился к проему, потому что в последние моменты разговора с приятелем ему послышалось там какое-то движение. Сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром, как раз по его подсчетам должна была вернуться Надя, и он начал отчаянно стучаться в стену. Но поскольку никто не отзывался, Прохоров с горя даже отодвинул «уродца» и заглянул внутрь…

Никого…

Он вернулся к столу, высыпал на стол все свои бабки, надо же было их пересчитать перед походом в банк…

И вдруг понял, что чего-то здесь не хватает…

Дело было не в деньгах, их и так была невозможная куча, дело было в порядке, который во всем необходимо было соблюдать.

Прокрутив в памяти события последних дней, Слава понял, что деньги от Гороха за купленные «там» книги никто так и не привез…

Измученный беготней последних дней, Прохоров завалился спать, решив позвонить «лидеру строительной промышленности» завтра с утра.

Но проснувшись утром, позабыл о своем решении. Позавтракал, разложил на столе свое богатство, чтобы все-таки сосчитать чего и сколько. Но в тот момент, когда он это сделал, наш герой услышал, как в замок за его спиной, в двери его «сегодняшней» квартиры кто-то пытается воткнуть ключ…

Поскольку ключей таких на свете, как уже говорилось, было только три комплекта, и первый лежал в кармане Славиной куртки, а второй – Маринкин – на столе, можно было не сомневаться, «кто скребется в дверь ко мне…»