Илья Зверев - В двух километрах от Счастья

Саша. Ну, я пойму. Ну мне тоже жалко. Но, Петр Петрович, как же быть? Как же иначе?

Суворов(грустно). В том-то и дело…

1965

В Луганске на привокзальной площади в чахлом, вытоптанном торопливыми пассажирами скверике продают билеты до Счастья.

Вы протягиваете в окошко пятерку, и равнодушный кассир, отсыпав вам шесть гривенников сдачи, выбрасывает бумажный билетик, на котором ясно оттиснуто: «Луганск — Счастье».

Вы обещаете себе сохранить этот билет: все-таки не каждый может предъявить такой документ! Садитесь в автобус. Рядом с вами располагаются нарядные вертлявые девчата, солидные мужчины с газетами, величественные тетки, прижимающие к груди пакеты, свертки, узлы, из которых нет-нет да выглянут веселые цветы ситца, сверкнет новенькая кастрюля.

И покатит автобус по улицам, мимо многоэтажных домов и башенных кранов строящегося Луганска — областного центра, второго города в богатом городами Донбассе…

Но дорога к Счастью не без препятствий. Только проехали первые километры — стоп! Шлагбаум. Какие-то умники провели в самом центре города железнодорожную линию. И ваш автобус в компании с сотней других машин застрял у полосатой преграды, надолго застрял, минут на двадцать.

Но вот наконец шлагбаум поднялся, можно ехать. И завихляло шоссе по степи, пересеченной зеленым кордоном лесной полосы. Это государственная полоса Белгород — Донец. Местами она совсем молода: крошечные елочки ежатся у самой земли. Местами деревья уже подросли и держат оборону против степных ветров. Показались железные переплетения моста. Под ним довольно широкий, зеленый, злой Донец.

А потом как-то внезапно перед вами является село. Подъезжаешь поближе — нет, не село; пожалуй, большой поселок, даже городок. Едешь улицей, смотришь по сторонам: городок — как геологическая карта, дома — пласты. Вот отложения такого-то периода, вот такого-то.

На углу идиллическая шевченковская хаточка — беленькая, крытая пожухлым камышом, с крошечным оконцем, через которое и кошке не протиснуться. Рядом ДЩ — дома щитовые, щитовые домики — суровые первенцы всякой стройки. Длинные, приземистые, заставляющие усомниться в существовании на свете архитектуры.

Дальше двухэтажные и трехэтажные оштукатуренные дома — в общем-то уже вполне удобные и современные. Нет нужды описывать их: каждый побывавший в каком-нибудь молодом городе или рабочем поселке — будь то в Сибири, Литве или Подмосковье — видел эти дома с полукруглыми нишами, маленькими балконами и срезанными углами.

Еще дальше красавица школа, а за ней большое здание с колоннами. Оно не нуждается в вывеске. Взглянешь на традиционные колонны — и все ясно: Дворец культуры. Потом снова жилые дома, уже сплошь двух- и трехэтажные. В таких домах должно быть приятно и весело жить. Их прелесть особенно ощущается в таком месте, как это, только недавно отвоеванном у степи.

Это место и есть Счастье — городок строителей и энергетиков, хозяев Луганской ГРЭС, дымящей своими трубами в двух километрах отсюда. Трубы громадные, каждая вышиной в полтораста метров. Одни из них курятся, над другими воздух прозрачен. Она еще не достроена, и из нее торчат усы арматуры, кажущиеся снизу совсем тоненькими.

Сияет на солнце высокими, в шесть этажей, окнами здание электростанции. Словно железнодорожный мост повис над холмом угля колоссальный козловой кран.

От городка к ГРЭС тянется бесконечный людской поток. Автобус сбавляет скорость, поминутно гудит сердито. А люди в спецовках все шагают, то отставая от машины, то обгоняя ее.

Во многих книгах, старых и новых, я встречал описание смены, идущей по зову гудка. Много раз сам шел в толпе, спешившей к заводской проходной. И все-таки хочется смотреть и смотреть в лица людей, шагающих навстречу рабочему дню. Среди этих лиц — веселых или сосредоточенных, свежих или усталых, — ни одного равнодушного. Как им живется, как им работается в двух километрах от Счастья, этим разным людям?

Впереди ГРЭС. Все четче ее очертания, все ярче краски.

Красивая стройка! Здания служб красные, главный корпус и трубы серые, баки конденсата, обшитые листовым алюминием, ослепительны, как новенькие самовары, ажурные конструкции крана черны. Просто кадр из «производственного» фильма, который в кино показался бы даже чересчур нарядным.

Вот и сосед по автобусу — человек с толстым портфелем на коленях — залюбовался:

— Это же надо какую махину поставили!

Остальные пассажиры — все знакомые между собой, все земляки — с удовольствием слушали гостя, видно уже бывавшего когда-то в этих местах.

— Невозможно себе представить!

Судя по всему облику, по выцветшему на солнце плащу, по новому, но уже потертому в путешествиях портфелю, это человек бывалый. Полно, неужто он в четвертом десятилетии нашей индустриализации еще может вот так искренне воскликнуть: «Невозможно!»?

Может, может. Перед самым отъездом в Счастье, когда я еще решал, направляться мне туда или на какую-нибудь другую стройку, мне показали в тресте фотографии соседней ГРЭС — Старобешевской. И я, совсем как тот в автобусе, кричал: «Невозможно себе представить!»

Мне вспомнилось это самое Старобешево, где я несколько лет назад гостил у славной Паши Ангелиной. Большое нелепое село без единого деревца, с крепкими домами, выглядывавшими из-за каменных оград. Самым крупным предприятием там была мастерская МТС…

И вот на фотографиях — огромный корпус электростанции, высокая труба, башенные краны, площадка большой стройки. Неужели все это там, за селом на берегу реки-ручейка Кальмиус?

А все-таки здорово, что мы не отучаемся удивляться, сколько бы дивного ни повидали, странствуя по стране или оставаясь на месте — в своем городе или деревне.

Уж, кажется, чего больше: сделали сами планету и зашвырнули дальше Луны, — а все-таки едешь где-нибудь за Рязанью, видишь на месте знакомых тебе огородов растянувшиеся на километры заводские корпуса и удивляешься тем удивлением, с каким деды смотрели на чугунку или на мигающий экран синематографа.

Вот и здесь восхищается человек: было захолустное село с камышовыми крышами, а сейчас вон какое Счастье.

Мне рассказали историю названия поселка. Даже не одну, а три (все, разумеется, разные). По одной версии — Екатерина, проезжая в Таврию, даровала молодому дворянчику эту местность. И он якобы воскликнул: «О счастье!» По другой — какой-то улан выиграл в карты кусок земли над Донцом и тоже объявил это счастьем. По третьей еще что-то в том же роде. Да, раньше громкое имя казалось насмешкой судьбы над убогим сельцом.

Сегодня же не случайно ищешь нечто символическое в названии поселка, выросшего по соседству с новой ГРЭС. Здесь, над Донцом, один из решающих участков битвы за будущее. В том самом смысле, который вложил Ленин в знаменитые слова: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны».