Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

Так и прошли мимо всех окон. Но совсем не так прошли, как в картинной галерее или в зоопарке… Там любопытство, тайный или явный восторг, и уважение… Уж это обязательно! А здесь… Сташевские даже растерялись вначале в своих моральных оценках. Как тот незащищённый магнитный компас, попав в аномалию. На душе царил некоторый хаос, а на лицах сохранялось видимое спокойствие. Ну это понятно: с лицом-то всегда было проще.

Не впечатлило потом и катание на речном трамвае по амстердамским каналам. К тому же, на русском языке не было записи гида-информатора.

Поехали в Леварден.

Слева долго тянулся мол — высокая искусственная насыпь, предохраняющая жителей от частых, в прошлом, наводнений, — справа всё те же картинно красивые коровки, мельницы, домики… Приятный, успокаивающий, сельский ландшафт, яркими красками празднично раскрашенный.

Поздно вечером, уже при включенных фарах, въехали в Леварден. Решили где-нибудь поужинать. Шульц недолго и выбирал ресторан. Их здесь много. Большие, вместительные, красивые. В живых цветах, ярко расцвеченные рекламами, высвеченные огромными окнами, шикарными широкими подъездами к ним, специальными, гостевыми дорожками к дверям, фонарями указывающими путь, ярко освещёнными стоянками… А какие машины на стоянках шикарные… и «Порше», и «Бентли», и «Ягуары», не говоря уже о каких-то «Мерседесах», «Пежо» и прочих.

Старшая, Эля, шла сама, а младшая в дороге уснула, и её, сонную, пересадили в коляску, и так с ней, с коляской, и въехали в ресторан. В большом просторном вестибюле их радушно встретил администратор, взрослый дядя, с красивым холёным лицом, седой шкиперской бородкой, шикарном смокинге, с бабочкой, предложил, как поняли гости, любой этаж… Огляделись.

Вокруг всё в зеркалах. В корзинах и вазах живые цветы. Тонко пахнет цветочным мёдом, духами. Первый этаж, партер, весь заполнен столиками, но есть и свободные. На занятых столиках горят свечи в подсвечниках, видны цветы, посуда, что-то ещё, в неярком свете просматриваются и лица посетителей. Второй, третий и четвёртые этажи выстроены в балконном стиле. Огибают сверху партер, как лоджии, по всей окружности, там тоже на столиках цветы и свечи. В центре всего пространства, сверху, как ось, огненным сверкающим драгоценным сталактитом, будто застывшим водопадом, зависла огромная хрустальная люстра, с лампочками в виде свеч. Внутри ресторана, рядом с вестибюлем, и слева, и справа, на всю высоту этажей бесшумно скользят две стеклянные капсулы лифтов. Всё сияет приглушенным светом, респектабельностью, культурой и достатком…

Известив о своём приходе тонким мелодическим звоном, стеклянные створки лифта плавно раздвинулись, вместе с коляской гости свободно вошли в лифт… Поехали. Множество светлячков, целая поляна, уменьшаясь в размерах, поплыли куда-то вниз, в сужающуюся геометрию пространства, в тёмную мерцающую приглушенными красками глубину… Сверху, расширяясь, наплывали яркие декорации из таких же столиков с такими же свечами, и так же, искривляясь, плавно уходили вниз. В центре сказочной композиции таинственно мерцала всё та же люстра.

На третьем этаже гости вышли, прошли по балкону, выбрали столик. Разместились. Как из-под земли возник официант, поставил для ребёнка специальный высокий стул. Эля, с гордым видом оглядывала зал, все ли её сейчас видят, уселась удобно на стульчике, со специальной для неё столешницей, как в самолёте. Младшую вовсе не стали будить. Она, свободно развалясь, сладко спала в своей коляске, рядом со взрослыми, со столом. Молодой официант в белом смокинге мгновенно принёс карточки меню, и Эльзе коробку цветных карандашей с фирменной символикой ресторана и такой же фирменный символикой альбом-раскраску. Щёлкнув специальной, на длинной ручке, зажигалкой, зажёг на столе свечи. Сразу стало необычайно празднично и уютно. Эля немедленно принялась раскрашивать понравившиеся ей картинки, а взрослые раскрыли солидных размеров карточки-меню. Тексты были выполнены на четырёх языках: голландском, немецком, английском и французском… Для русских гостей всё был не понятно, и, к сожалению, незнакомо. Тая это поняла. Сказала, что они закажут сами, если гости не возражают… Гости не возражали. Внимательно полистав страницы этой книги, переговорив с Шульцем и Эльзой, Тая сделала заказ.

В ожидании заказа оглядывали зал, немногочисленных посетителей.

— Музыки нет. — Обращаясь к жене, с удивлением заметил СанСаныч. Внимательно оглядел первый этаж, балконы, не нашёл привычных очертаний. — Нет даже места для оркестра, и танцплощадки тоже. Почему?

— У нас в ресторанах нет оркестров. Не принято это. — Пояснила Тая. — Сюда люди отдыхать приходят, поговорить…

— В ресторанах нет оркестров?

— Нет, в некоторых всё же появились, в последнее время…

Почти рядом с ними, через один столик, за большим праздничным столом расположилась голландская семья, большая семья. Две супружеские пары пожилых людей, очень хорошо одетых, видимо дедушки с бабушками, с ними двое молодых людей, супругов, муж с женой, и видимо их дочь, девочка лет пяти-шести. Ровесница Эльзы, может чуть старше. Внешний вид отдыхающих, их лица, костюмы и платья, дорогие, мерцающие, украшения на женщинах, их причёски, а, главное, праздничный вид самой девочки: белое лёгкое, почти воздушное, как у принцессы из сказки, её платье, свободно рассыпавшиеся, длинные, тонко вьющиеся светлые волосы, с несколькими тонкими косичками, украшенные вплетённой яркой цветной лентой, и празднично накрытые столы, у взрослых свой, у девочки свой, и ещё один дополнительный — он полностью был завален объёмными подарками, говорили о причине торжества. Пришли они видимо давно. Уже и торт потерял свой объём и формы, и свечи давно на нём были погашены… Взрослые пили вино, кофе. Развалившись в мягких креслах, негромко между собой разговаривали, любуясь своей наследницей. А она в одиночестве скучала… Её ровесников здесь не было.

Увидев увлечённо уже занятую художеством Эльзу, девочка спустилась со своего высокого стульчика, вышла из-за стола, подошла к ней, и они о чём-то легко, как старые знакомые заговорили. И эти, и те взрослые не мешали девочкам разговаривать, не обращали внимание. Но вот Эльза, прихватив свои карандаши и раскраски, сползла со стула, и легко и непринуждённо, вместе с незнакомой девочкой-именинницей, улеглась прямо на полу. Легли они на живот, плечо к плечу, голова к голове, принялись вместе раскрашивать страницы. Сташевские аж похолодели. Там же пол, проход, девочки в праздничных платьях!.. А остальные взрослые будто и не заметили поступка детей. Так же спокойно разговаривали между собой. И Тая с Шульцем коротко глянув на детей, спокойно повернулись к гостям. Сташевские недоумевали, такое в ресторанах представить было невозможно. Сейчас подойдёт официант, ну не наступит, конечно, но обязательно сделает взрослым выговор-замечание: «Это вам тут, простите, не здесь!.. Уберите, пожалуйста, из-под ног своего ребёнка!» Неприятная предполагалась ситуация. Ладно сами платьица, пол может быть всё же достаточно чистым… Но… А девочки, будто так и надо, лёжа на полу, старательно раскрашивали картинки, весело переговаривались, непринуждённо болтая ногами. А вот и официант скользит, — с замиранием сердца отметил СанСаныч, он первым его увидел, внутренне приготовился защищать детей. Напряжённо следил за его приближением.