Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

— О чём это ты?.

— У меня тоже интуиция, Саша… Она мне подсказывает, что нас хотят прихлопнуть, прикрыть. — Опережая вопрос, быстро пояснила. — Не только нас с тобой, а всех, кто легально работает, всех предпринимателей, особенно первых предпринимателей, как мы с тобой. Ты же не хитрый, ты не ловчила, ты даже ради себя на обман не пойдёшь, я же тебя знаю. А такие, в одиночку, в этих вот условиях, выжить не смогут. Очень тревожно мне за тебя, за нас, за наше дело. Опять эти перекрасившиеся везде появились, повылазили… Куда с документами я не приду — везде знакомые лица, будто вновь в обкомы и крайкомы попала за какой-нибудь справкой… Даже Совет предпринимателей возглавляет бывший секретарь горкома комсомола, член партии…

— Бывший, — машинально поправил СанСаныч. — Бывший член партии.

— Да какой он бывший, Саша! — громко воскликнула Татьяна, оглянулась по сторонам, заметив, что привлекла к себе внимание, снизила тон. — Они бывшими не бывают. Они воспитаны жить только в стае и на «халяве», их так приучили. Ты же видишь какие они «хлебные» места сейчас позанимали. Любую инициативу успешно там гасят! Они же саботажники, Саша. Вредители они!

— Знаю. Я это вижу!

— Ну вот. И мы им, самостоятельно зарабатывающие себе деньги, как соринка в глазу, как кость в горле. И твои планы: построить торговый дом международного уровня, роддом, производство детского питания, детскую клинику, и прочее, они не оценят. Наоборот, сделают всё, чтобы нас обанкротить, задушить. Да-да, я это чувствую. Я же с бухгалтерской отчётностью по разным кабинетам-инстанциям хожу, всё и вижу. Ты же знаешь, как отчётность сильно увеличилась, будто мы производим стратегически важное военное сырьё, опасное для всего человечества!.. А контроль как ужесточился!.. Так всё стало невежественно к нам, предпринимателям, не уважительно, с пренебрежением… Везде пугают налоговой инспекцией, полицией… Торговая инспекция, в советские времена только и фигурировала в фельетонах, да журнале Крокодил, как первые несуны, сейчас тем же занимается, только в ещё больших масштабах, и, главное, вообще ничего не боятся и не стесняются. Прикрываются заботой о защите прав потребителей.

— Знаю!

— А СЭС! А пожарники! А милиция! Смех сказать, милиция сидит в фирмах, проверяет наличие документов — с их-то образованием! — договоры, контракты, складские справки, накладные, сертификаты, печати… а с мафией и уличной преступностью вообще не борется. Они более важным государственным делом сейчас, говорят, заняты. Идиотизм! Ввели идентификационные номера, пронумеровали всех, как в лагере…

— А мы где живём? — зло пошутил СанСаныч.

— В демократическом государстве, СанСаныч!.. Как нам декларировали. В демократическом! — С сарказмом произнесла Татьяна. СанСаныч понимающе хмыкнул. Татьяна не обращая внимания продолжила. — Не полугодовой-годовой теперь, и не только квартальный, но уже и ежемесячный баланс необходим. И, главное, за всё вокруг, кроме ещё только воздуха, платежи… платежи, платежи! Везде к ним пеня… Везде отчёты, везде очереди на сверку!.. Лицензии, патенты… Кошмар какой-то! У нас ведь денег совсем-совсем на развитие нет, Саша… Мы так не выдержим. Я боюсь.

— Знаю, Таня! Знаю! Я тоже порой думаю: зачем я всё это делаю? Надо мне всё это?.. Биться со всей этой… — хотел выругаться, но сдержался, оглянулся по сторонам, не напугал ли кого, продолжил почти индифферентно, — прочей администрацией, чтобы в край хорошее детское питание привезти, медикаменты. Необходимое питание! Необходимые медикаменты! Да ещё и с медиками биться, убеждать их, уговаривать, что время сейчас другое, что другие нужны подходы к проблеме здорового питания!.. Нельзя детям морковку с дачной грядки… Нельзя! Откуда зола, откуда семена, какой водой поливают… Идиоты! Детей жалко! Ты понимаешь, что меня особо бесит и удивляет: я, какой-то технарь, бьюсь, требую от медиков грамотного подхода к своей работе, к своим обязанностям… Представляешь? К своим обязанностям! А они сопротивляются. Надо бы сложением сил сейчас действовать… О детском здоровье ведь речь… Ан, нет! Я чувствую полнейший негатив к себе, и сопротивление… Нервы на них только трачу, и деньги. А где они, деньги?! У меня, у нас с тобой, Таня, ни денег свободных, ни квартиры нормальной, ни… Ты же видишь, как тут, в Голландии, один работающий Шульц, не напрягаясь, семью из четырёх человек легко обеспечивает, недвижимость меняет, и, при этом, может в Альпах загорать, может в Италию съездить или в тот же Париж… Не отвечая за фирму, за контракты, за социально-экономические проблемы страны… Живёт себе и всё. Наслаждается жизнью… А мы?!

— Да, это не мы!

— Вот!.. Эх, жизнь наша жестянка!.. А так хочется создать всё задуманное, Таня!

— И мне тоже хочется.

— «А мне лета-ать, а мне лета-ать, а мне летать охота!» — пряча тревогу, ёрничая, голосом актёра Папанова неожиданно пропел СанСаныч. Оборвал не к месту шутливый тон, сказал резко. — Мы с тобой, Таня, фирма. Лучшая причём в крае. Мы будем биться до последнего. Попробуем, по-крайней мере. — Вздохнул и перевёл тему, завистливо произнёс. — Смотри какой молоковоз чистенький подъехал, как в кино.

После беседы с руководством голландского завода по производству детского питания, они сидели в аккуратном сквере возле предприятия, отдыхали, ждали Шульца с машиной.

— Действительно невероятно, как это они добиваются такой чистоты? Как с выставки машины.

Нагло отражая солнечные зайчики, сверкая никелем и хромом, диковинно огромная автоцистерна-молоковоз втягивалась в распахнутые заводские ворота.

— Ни молочных тебе потёков, ни кислого запаха, ни пыли…

— Европа, СанСаныч, уровень!

— Да что там Европа! — вспылил вдруг СанСаныч. — Пожили бы они под нашим правительством! Посмотрел бы я на них!

— Ну вот тебе раз! Зачем же людям плохого желать… Это не честно. — Тормоша мужа, рассмеялась Татьяна. — Выше нос, маэстро, не расстраивайся. Я же с тобой! Я люблю тебя! Мы пробьёмся! А вот и наши Шульц с Таей едут.

Ещё одно потрясение ждало чету Сташевских по-возвращении из поездки в Амстердам, в ресторане города Леварден.

Сказать правду, сам Амстердам не впечатлил русских. Ну, своеобразная архитектура, ну, каналы, ну, народу много, ну, молодёжь, ну, в основном туристы… И что! На центральной площади сплошной рёв музыки и гул голосов, везде толпы, стаи голубей и мусор под ногами. Молодёжь — белые, жёлтые, жёлто-зелёные, светло-коричневые, коричневые, чёрно-коричневых цветов кожи — по-одиночке, вдвоём, маленькими группками, большими, — сидят, кто где захотел присесть, лежат там где понравилось, отдыхают, вроде бы бесцельно туда-сюда топчутся… Лица и фигуры у многих странные, будто в меланхолическом трансе, иные чересчур возбуждённые, многие лица ярко, вульгарно, раскрашены косметикой, цветными татуировками…