Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

Поджав под себя ноги, все сидели на ковре, на полу. Был и стол. Конечно, был, но на очень-очень низеньких ножках. Удобно, в принципе, как в начале показалось Сан Санычу, если б не длинные ноги, которые с непривычки быстро затекли и болезненно отвлекали от процесса застолья. На столе же красовались и фрукты.

Ум-м… Желто-розовые персики!.. С нежной кожурой и сладчайшей мякотью… Гранаты — ярко-рубиновые внутри, с терпким соком и непременно горьковатыми косточками… Краснобокие яблоки — медово-сладкие и сладко-кислые… Виноград радовал своей спелой гроздью на любой вкус, от иссиня-чёрного, до прозрачно-молочного — дамские пальчики. Виноградины круглые, вытянутые, с косточками и без… Сочно-спелые, сладкие…

Ещё и сладости на столе!

Естественно! Это же Восток!..

И изюм тут, и непременная халва, тягуче сладкая, с тёмной загорелой медовой корочкой; овощные салаты — помидорные дольки в спокойном ожидании любезного к себе внимания, ждут и огурцы, нарезан и стручковый лук; есть и зелень разная — укроп, мята, петрушка. Очень всё душисто и остро запашисто. Была и чакка. Чакка — это кислое молоко. Да-да, солёное и кислое — и для здоровья, старики так говорят — хаттабычи! — полезно, и чтобы аппетит развивался, и для долголетия, да! В четырёх сторонах большого стола, с боков, стопками высятся, пышут ещё жаром, улыбаются поджаренностью и маслянистой своей поверхность аппетитные пшеничные лепёшки, выпеченные в тандыре. Тандыр… Национальная печь. В каждом дворе такая есть, круглая и большая, вылепленная из жаростойкой глины. Раскалят её огнём снаружи, и лепят с внутренней стороны сырые лепёшки… Элементарно!

На столе красовались ещё и пирожки, как догадался СанСаныч, но не те, привычные — вытянутые, а треугольные. С очень вкусной, оказывается, начинкой. И фарш не через мясорубку, а кубиками нарезан… И лук там, и перец, и ещё что-то, интересно-специфическое… совсем неизвестное… А вкусно как… О-о-о! Что это?

Эти вопросы — сменяя друг-друга — легко читались на лице гостя. Из вопросов оно сейчас собственно и состояло. Хозяева, с заметной гордостью, уважительно поясняли: «Это «зира» там наша, местная. Приправа в пирожках. Очень полезная! Нравится? Вы ешьте-ешьте». «Ум-м, зира! — восхищённо округлял глаза гость, удовлетворённо кивая головой, конечно. — Зира это!.. — запоминая, повторял название русский гость. Смакуя, пытался найти в памяти вкусовой аналог… Не находил. Интересно! С сожалением замечал: У нас такой дома нету! — Хозяева тут же гостеприимно разводили руками: это поправимо, дадим в дорогу. СанСаныч, стесняясь, получалось — напросился — торопливо отказывался: Нет-нет, я не об этом. Я говорю, на Дальнем Востоке у нас такого растения нет». «Ну вот и возьмёте с собой, чтоб родителям и друзьям показать… Да!» «Если только так… — соглашался гость, и вновь хвалил Мурабак-апу, хозяйку. — Очень вкусно всё, очень!» Она, разрумянившаяся, под тёмным загаром даже видно, скромно опускала глаза: «Пожалуйста-пожалуйста!.. Да вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь!.. Мы хорошим гостям всегда рады!»

В пиалах принесли шурпу.

О-о-о, шурпа!.. У-у-ум-м, шурпа!.. Ух-х, шурпа! В пиалах!..

Приятное удивление не сходило с лица гостя. Хозяева наоборот, были сдержаны, предупредительно вежливы, но печать гордости за свои национальные традиции, щедрое своё гостеприимство, нет-нет да и проступала… Не обижая, конечно, гостя — совсем наоборот. Лица при этом у всех были спокойные, даже как бы величественные. Может глаза чуть с излишним лукавством блестели, отмечая восхищение гостя, так это нормально для хозяев, это ж похвала… Ну а шурпа, это действительно не просто еда, это явление, это предвестник настоящего праздничного застолья.

Горячий, дымящийся наваристый бульон, из мяса баранины, в меру посоленный, с душистыми приправами, с горошинками в меру острого перца… Запах — неземной! — перебивая все предыдущие ароматы как не серьёзные, властно вытеснил собой все остальные, приковав общее к себе внимание. Шурпа! Ай, шурпа! Ой, шурпа! Бальзам желудку и душе. Даже на глаз, вкус просто изумительный!

А вот, наконец, и самое главное, самое долгожданное: хозяйка, горделивая в своём щедром гостеприимстве, внесла пышущий жаром плов. О-о-о! Вот это произведение!

Плов!..

Огромное блюдо! Величественный Монблан! Чудо узбекского кулинарного искусства! Отборный крупный рис чуть коричневого оттенка, рисинка к рисинке, вобравший в себя и вкус молодого отборного мяса и сочного лука, сахарной моркови, чеснока, — и чеснока! Но не натёртого, либо нашинкованного, а вот так вот, целым семейством, головками, вымытого до белизны, но не очищенного, а во всей своей нижней одёжке, томящегося сейчас в плотном соседстве с рисом. Именно так! Невероятно! Но ещё более невероятным для СанСаныча оказалось щедрое присутствие в плове — изюма! Да-да, его. Того, что, казалось бы, должен быть только на десерт. Ан нет. Здесь, в плове он — абсолютная невероятность! — именно той изюминкой и оказался, — ни больше, не меньше! Вот тебе и Восток! Вот тебе и тысяча… и одно блюдо! И это ещё не всё. Добавьте к этому всяческих мыслимых приправ в плове, энергию поэзии жаркого солнца, ласковую энергию благодатной земли, воды, и восточную энергию самого повара-изготовителя… Всё здесь в нём, в плове, соединилось. Он — вершина кулинарных традиций.

В Средней Азии это не простое прозаическое соединение особого какого-то риса с мясом и прочими добавками. Плов — это философия. Это наука. Своеобразный культ нации. Культ каждой семьи, каждого азиата… если он, конечно, азиат. Представителям других наций остаётся только завидовать, попадая к такому столу и облизывать пальчики. В прямом смысле слова облизывать. Едят плов только руками. И, чтоб не забыть — хозяин уже водку разливает! — и самое главное отметьте, жутко принципиальную важность — готовит плов только хозяин! главный мужчина в семье!

Только мужчина, как здесь понимают, может приготовить настоящий узбекский плов! Вот оно как!

Так оно и оказалось: ничего вкуснее СанСаныч, до этого момента и не ел… в жизни. Этим своим неожиданным бесхитростным наблюдением, с восхищением и искренним удивлением, и поделился с хозяевами. Эт-то что-то! Это да! Вкусно! Невероятно вкусно!

Да если бы и не сказал, от вкусности проглотив язык, говорить и не надо бы, и так всё было видно: нравится гостю плов… и стол, и люди, и вообще…

Выпили…

Да, это конечно… И за доброго гостя выпили, и за гостеприимного хозяина с хозяйкой; за дружбу народов и за всех детей; за родителей; за космонавтов — какой уже там по-счёту летает?! Выпили сначала за первого, Юрия, потом за сейчас летающих; конечно, за тех, кто между первым и последними летал; естественно за тех, кто потом когда-то полетит. Не забыли и перестройку, за всех демократов; за лучшую жизнь; за узбеков, за русских; за мир во всём мире…