Денис Драгунский - Вид с метромоста (сборник)

Через неделю пришло письмо: «Откуда у вас мои фотографии?»

«Нам лучше встретиться», – ответил он.

Договорились в летнем кафе на Ломоносовском. В час дня.

В час дня к веранде подъехала дорогущая машина – Петров даже не разобрал какая. Выскочил широкий мужчина, открыл заднюю дверцу, помог выйти холеной даме лет сорока.

– Всё может быть, – сказала она Петрову, перелистав альбом. – Я росла без отца. Вы мне его отдаете?

– Отца? – пошутил Петров.

– Альбом, – сказала она.

– Да, разумеется.

– Благодарю. Только вот что. Вы, надеюсь, понимаете, что я вам ничего не должна? Вы не вправе от меня ничего ждать.

– От вас? О чем вы? – Петров засмеялся, кивнул на лимузин и охранника. – По глазам вижу, вы всё это на часок одолжили у крутой подружки.

– Ценю ваше остроумие, – мрачно сказала она. – Когда он умрет, позвоните мне. Я оплачу похороны и памятник.

– Идите к черту, – ласково сказал Петров и коротко погладил ее по плечу.

– Спасибо, – через силу улыбнулась она, встала и протянула красивую руку.

Когда Петров снова пришел к отцу, тот спросил:

– Где альбом? Тут альбом под рубашками был! Ни рубашек, ни альбома, – он опустился на колени перед шкафом.

– Тебе нельзя нагибаться, – Петров поднял его, усадил на диван. – Какой альбом?

– У матери двоюродный брат был, Серёжка Ливенцев. Он ей этот альбом принес. «Спрячь, Наталья». Ну, мать всё поняла. Когда Серёжка умер, мне рассказала. Смотрю карточки и думаю – эх, если бы у меня такая доченька была! Где ж альбом-то?

– Понятия не имею! – обиженно сказал Петров. – У тебя свой родной сын есть! Хватит с тебя. Пошли обедать.

Под Новый год Таня позвонила Петрову и предложила пересечься. Она приготовила подарки ему и отцу.

Петров сказал, что у него « фатально нет времени »

– Я буду у вашего подъезда в любое удобное для вас время. Вам трудно на лифте спуститься?

– К сожалению, – сказал Петров и нажал отбой.

Мальчик позвал девочку на дачу. Хотя на даче жили бабушка, няня и пятилетний брат. Потому что девочка не захотела прийти к нему в пустую квартиру; у него мама с папой уехали отдыхать, а бабушка с братиком и няней были на даче.

Девочка уперлась. Нет и всё. Забоялась, наверное. «А на дачу поедем?» – «А там тоже никого нет?» Мальчик всё объяснил. Она сказала: «Тогда да».

Кстати, у нее родители тоже уехали отдыхать и оставили ее одну. Поэтому весь разговор и начался. Но к ней домой было нельзя, ни-ни, ни в коем случае.

Встретились у метро, доехали до вокзала, полчаса на электричке, а там еще пешком километр, не меньше.

Приехали, поужинали, посидели на крыльце, потом пошли спать. Мальчик лег на веранде, а девочка – в одной комнате с бабушкой, на раскладушке.

Утром пошли гулять.

Как только зашли в лес, сразу начали целоваться.

Потом добежали до опушки. На опушке был стог сена. Забрались наверх и стали целоваться еще сильнее. Солнце жарило. Мальчик стал ей расстегивать пуговицы. Она сказала: «Не надо». Он стал целовать ей шею. Было солоно, потому что жарко. Она сказала: «Еще вот так, вот так». А потом вдруг: «Поехали в Москву, к тебе».

Уже подошли к подъезду. Мальчик сунул руку в карман и обмер: ключа не было. Плоский английский ключик, тогда квартиры особенно не запирали.

– Я ключ забыл, – сказал он.

– Потерял? – у нее даже голос дрогнул.

– Нет, – сказал мальчик. – Я точно знаю, где он лежит. На полочке в прихожей. Когда мы в лес пошли, я его нарочно выложил, чтоб не потерять. Точно. А может, всё-таки давай к тебе?

– Исключено, – сказала она и села на лавочку у подъезда. – Я подожду, ничего, не переживай.

Бегом до метро, с пересадкой до вокзала, на электричку, бегом до поселка, рванул калитку, прыгнул на крыльцо – о боже! – нет ключа. Ни на полочке, ни на гвозде, ни в ящике комода, ни в кармане куртки. А бабушка ушла к соседям. Хотелось бежать в лес, искать на тропинке, рыться в стогу… Мальчик заплакал, сел на крыльцо и почувствовал, как что-то сбоку врезается в живот. Ключ лежал в потайном кармашке-клапане.

Еще было светло, когда мальчик вбежал во двор. Она сидела и ждала, это было чудо, это было счастье, они вошли в пустую пыльную горячую квартиру, упали на диван, обнялись, и она вдруг сказала:

– Черт. Гадство. Как я лопухнулась .

– Почему? – его резануло это неприятное взрослое слово.

– Слушай, – сказала она. – У тебя есть… ну, сам знаешь…

– Что? – он взял ее за плечи.

– Я стесняюсь, – сказала она.

– На ухо скажи, – ласково сказал он, – а я глаза закрою.

Она прижала губы к его уху и шепнула коротко.

– Да, – сказал он. – Да, конечно. Сейчас.

Встал, пошел в ванную, достал из шкафчика большую расковырянную пачку ваты, принес ей. Она сказала: «Выйди, пожалуйста». Потом спросила, какое полотенце можно взять, чтобы пойти в душ.

Пока она мылась, мальчик постелил ей постель в большой комнате.

А сам стал укладываться в своей комнате, через стенку. Когда снимал майку, почувствовал, что у него сильно пахнут подмышки. Набегался по жаре. Но мыться не было сил. А зайти к ней и просто поцеловать на ночь – было стыдно такому вонючему.

« Как много тела в нашей душевной жизни », – подумал мальчик.

Но не тогда подумал, а лет через тридцать.

А тогда он лежал и думал, любит он ее или уже нет.

Так и не решил.

Лена Захарова собиралась выйти замуж за Максима Рябухо. Но Лилька Лапкина всё сломала.

– Только нищету плодить! – мудрым басом сказала она и пихнула окурок в пустую пивную банку. Окурок пшикнул и затих. Лилька тоже замолчала. Они сидели на лавочке во дворе.

– В смысле? – не поняла Лена. Она позвала Лильку как раз обсудить все дела про свадьбу, чтобы недорого, но прилично.

– Ты с папой-мамой живешь в двушке, – объяснила Лилька. – А у Макса вообще сестра замужем. Он в проходной спит, ты что, не знаешь? Ты что, думаешь, они все вот так прямо соберутся и вам хоть комнату в коммуналке сделают?

– Нет, не думаю, – растерялась Лена. – Мы снимать будем.

– Цены знаешь? – хохотнула Лилька. – Ну, допустим. А жрать на что? А пивка попить? А если ребенок?

– Сначала без ребенка, – сказала Лена.

– Зачем тогда жениться? – ответила беспощадная Лилька. – Сексом заниматься негде? Ходи ко мне, когда я на дежурстве.

Лилька была нянечкой в больнице и училась на массажистку вместе с Леной. Жила одна в квартире гостиничного типа.

– Что же делать? – спросила Лена.

– Не плодить нищету! – повторила Лилька. – Родишь ребенка, он попросит: купи то, купи это, а бабок ноль. Приятно тебе? А ребенку?

– Что же делать? – повторила Лена, чуть не плача.