Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

Чего никак не скажешь об остальных. Хорнет Райли, широкозадая шлюха из Нью-Йорка, лежит в постели с лысым мужиком, кожа которого по цвету напоминает овсянку. Он то ли спит, то ли вырубился, то ли еще что-то в таком духе. Хорнет тем временем откровенничает с доктором по телефону марки «принцесс», стоящим у самой кровати.

— Послушайте, — говорит она, — я уже просто обламываюсь. Даже сказать не могу, как я сейчас пьяна. Примерно бутылку бренди выхлестала. Нет, я не шучу. Я сейчас в постели с мужчиной. Да-да, прямо сейчас. Я разговариваю с вами по телефону, а этот хам валяется здесь как животное. Жирный как сволочь. Кожа у него цвета овсянки… черт, что же со мной творится? Пожалуй, приму еще таблеток. Я не шучу, я так обломалась, что уже готова покончить с собой. Вам следует определить меня в «Роз де Лима». Я страшно обламываюсь и даже не знаю, что со мной происходит.

— И посему надумали незамедлительно отправиться в «Роз де Лима»?

— Гм… ну да.

— Вы можете прийти ко мне на прием, но в «Роз де Лима» я вас не отправлю.

— Доктор, я не шучу.

— Не сомневаюсь, старушка, что вам очень плохо, но, чтобы протрезвиться, в «Роз де Лима» я вас не пошлю.

Девушки никогда не хотят отправляться в окружную больницу. Они хотят отправиться в «Роз де Лима», где психиатрические больные получают «лечение средой». Пациентки облачаются в уличную одежду, общаются и играют в разные игры с персоналом, славно едят и расслабляются на солнышке, причем все эти радости оплачивает государство. Одной из народных героинь среди шлюх Лас-Вегаса, судя по всему, является та девушка по вызову, которая в прошлом году проводила в «Роз де Лима» время с понедельника по пятницу, а по субботам и воскресеньям, как они это называют, «выставлялась» на Стрипе, сшибая от двухсот до трехсот долларов за уикенд. Себя она при этом рассматривала не как шлюху и даже не как девушку по вызову, а как даму, отправляющуюся на любовные свидания. Когда какой-нибудь парень приходит на Стрип, раскрывая в своей душе маленькие кривые линии арт-нуво и снимая сразу двух девушек, чтобы те занялись у него на глазах своим искусством, девушка из «Роз де Лима» всегда соглашается лишь на пассивную роль. Да, такая девушка неизменно проводит черту.

А в окружной больнице психиатрическое отделение закрыто на засов и битком забито пациентками, которые ходят вдоль стен большого зала. Если не считать внутреннего дворика, больше там ходить попросту негде.

Крупная брюнетка с остатками прически типа «пчелиный улей», декольными глазами и очевидной беременностью — самая оживленная из многочисленных пациенток. Она строит глазки всем, кто к ним заходит. Она также радостно кивает в сторону вакантного места у стены.

— Миссис ___ отказывается от медикаментов, — говорит одному из психиатров медсестра. — Она даже не хочет раскрывать рот.

Вскоре женщину, облаченную в белый больничный халат, ведут по коридору. На вид ей около пятидесяти, но есть в ней какая-то «изюминка».

— Добро пожаловать домой, — говорит доктор ___.

— Здесь не мой дом, — отвечает женщина.

— Но я ведь вам уже объяснял, некоторое время вы поживете тут.

— Послушайте, вы даже меня толком не посмотрели.

— В этом нет нужды. Вас уже обследовали двое психиатров.

— Вы имеете в виду — тогда в тюрьме.

— Вот именно.

— Из этого вы ничего не можете заключить. Я тогда была возбуждена. Я была на Стрипе, а потом вся эта дурацкая…

Три четверти пациентов, помещенных в прошлом году в эту палату (а всего их оказалось шестьсот сорок), стали жертвами Стрипа или атмосферы Стрипа, рассказывает мне психиатр, умный энергичный мужчина в черном шелковом костюме с латунными пуговицами.

— Я даже не ее лечащий врач, — говорит он. — Я не знакомился с ее историей болезни. И ничем не могу этой даме помочь.

Здесь, безопасно скрытые от чужих глаз в этом маленьком кроличьем садке, находятся все те, кто делал петлю за петлей и не смог выдержать действия центростремительной силы. Некоторые, подобно Реймонду, который несколько дней носился на спиртном и таблетках и обходился без сна, пока не достиг точки кислородного голодания, могут через два-три дня избавиться от токсической реакции. Или дней через восемь-десять. У других к химическому дурману добавляются различные конфликты. Взять, к примеру, одного мужчину, который бросил всю свою наличность вялому гомункулу, сидящему у каждого столика для игры в кости и спускающему всякую пакость в почти скрытый мусоропровод, чтобы она не скапливалась перед глазами клиентов; или мужчину, который продал семейный автомобиль за фиг да ни фига на автостоянке с рекламой «Наличность за вашу машину — прямо сейчас », после чего также спустил полученную мелочь гомункулу. Однако этого человека дома совершенно безвинно и простодушно ждет семья; что ж, он и впрямь попал в беду…

— …После того, как я пришел сюда работать и начал заниматься персональными случаями, — продолжает говорить доктор, — я постоянно сталкиваюсь с предельной агрессивностью. И причина здесь не в том, что Лас-Вегас делает людей такими — просто Лас-Вегас привлекает именно такие человеческие типы. Азартные игры — весьма агрессивное времяпрепровождение, и Лас-Вегас привлекает агрессивных людей. Они обладают поразительной способностью становиться хуже в самой обычной ситуации.

Девушка, похоже, совсем еще недавно просто красавица, вжимается лицом в стену, бросая резкие взгляды на доктора. Медсестра что-то ей говорит, и девушка закрывает лицо ладонями, содрогаясь всем телом, но не издавая ни звука. Наконец она удаляется в свою палату, а затем оттуда доносится дикий визг. Доктор немедленно к ней бросается. Другие пациенты высовывают головы из своих палат.

— Кто это так вопит? — спрашивает у медсестры какой-то тихоня. — Девушка, молодая, — сообщает он кому-то в своей палате.

А крупная брюнетка лишь продолжает закатывать свои декольные глаза.

Снаружи, во внутреннем дворике, где повсюду рассыпан песок, царят такие сумерки, как будто там горит очень слабая лампочка. Какая-то пожилая женщина покачивается взад-вперед на самом обычном стуле, время от времени вытягивая одну руку перед собой и притягивая ее к груди.

Мне все предельно ясно.

— Игральный автомат? — спрашиваю я у медсестры, однако та отвечает, что с точностью сказать ничего нельзя.

— …И тем не менее люди того же самого агрессивного типа требуются, чтобы строить приграничные города, а Лас-Вегас совершенно определенно, по всем психиатрическим стандартам, приграничный город, — говорит доктор ___. — Они за все возьмутся, и они это выполнят. Местное строительство, судя по всему, было делом просто невероятным. Но, похоже, им наплевать, чему противостоять, вот в этом-то собака и зарыта.