Борис Пугачев - Школа обмана

Вскоре Родик вернулся с двумя стаканами чая. Михаил Абрамович уже успел одеться и что-то расставлял на столике.

— Миша, ты свою роль помнишь? — спросил Родик, ставя на столик стаканы в звенящих подстаканниках.

— Конечно…

— Постарайся проявить эрудицию в международных вопросах. Здесь деревня. Они уже много чего слышали, но мало что поняли. Ты должен создать впечатление аса международной торговли. Загни про маркетинг, поговори о контрактах.

— Постараюсь… Ты только дай знак, когда мне говорить.

— Не волнуйся. Я тобой поуправляю. Да и сам сообразишь.

— Скоро прибываем?

— Еще почти четыре часа ехать.

— Зачем ты меня так рано разбудил? Я спал совсем мало, долго не мог заснуть. Что-то поезд уж очень болтает.

— По твоему храпу этого не скажешь. Я тебя даже ногой бил, а тебе — хоть бы хны. Имеешь, вероятно, хорошую нервную систему и мягкую задницу. Говорят, что люди, спящие на спине, самодостаточны.

— Не знаю, может быть. Я еще полежу. Надо отдохнуть, а то до вечера не дотяну. Мало спал… И голова болит, нужно выпить таблетку.

— Брось. Сон — это не отдых, а уход от самого себя. Петр Первый спал два-три часа в сутки.

— Вот рано и помер.

— Помер он, наоборот, от того, что много спал с женщинами и наспал французскую болезнь — сифилис, который пытался лечить минеральными водами в Европе.

— Ты меня опять втягиваешь в дискуссию, а я хочу еще поспать. Дать тебе таблетку анальгина?

— Нет, у меня ничего не болит. И вообще, как ты знаешь, я стараюсь лекарства не употреблять. Ладно, дрыхни. Я почитаю. Только не храпи…

Поезд, вероятно, чтобы прибыть минута в минуту, медленно двигался вдоль перрона и наконец остановился.

Не успел Родик ступить на перрон, как поймал на себе взгляд стоящей рядом с проводницей миловидной блондинки средних лет с собранными в пучок волосами. Родику нравилась такая прическа у женщин с длинной шеей — когда пучок располагается высоко, а оставшиеся волосы завитушками обрамляют открытые уши. Шея и уши блондинки тоже очень понравились Родику, они намекали на то, что их обладательница должна иметь прекрасную фигуру и кожу. Автоматически переведя взор ниже, Родик убедился в своей правоте — у блондинки были стройные и высокие ноги. Остальное скрывалось полами зимнего пальто.

— Родион Иванович? — утвердительно сказала она, нажимая на букву «О».

— Да, здравствуйте, — отозвался Родик. — А вы, вероятно, Лидия Степановна, коммерческий директор завода?

— Заместитель директора по экономике, — поправила его женщина, выпростав из муфты для приветствия ухоженную руку с узкой ладонью и длинными пальцами. — Нас ожидает машина. Правда, придется немножко пройтись пешком.

— Я не один. Познакомьтесь… Ваш коллега, Михаил Абрамович, — произнес Родик, следя, как ладошки, не получив внимания, вернулись в меховую муфту, а их обладательница сообщила:

— Очень приятно. Ну, пойдемте, а то время уже к обеду.

Родик вежливо предложил женщине поддержку, но она, произнеся что-то похожее на слова благодарности, отказалась и быстро, обгоняя идущих по перрону пассажиров, зашагала в сторону вокзального здания. Родик и Михаил Абрамович с трудом поспевали за ней. Им пришлось преодолеть привокзальную площадь, засыпанную полурастаявшим снегом, идти по которому было трудно. Родик несколько раз пожалел, что надел зимнее пальто и шапку. Шапку пришлось нести в руке, а пальто расстегнуть. Однако это не помогло, и Родик, пока дошел до машины, сильно вспотел. Вызванный этим дискомфорт усиливался желанием Родика сохранить с трудом наведенный утром в туалете внешний лоск, пропадающий вместе со стекающим за воротник рубашки потом. Это расстраивало. Все начиналось с неприятных ощущений, а ощущениям своим Родик доверял.

«Плохое начало, — подумал он, садясь на переднее сиденье «Волги». — Может, напрасно я все это затеял. Как-то на душе неспокойно. Сколько уже раз я попадался на том, что старался преодолевать препятствия, а потом оказывалось, что этого не стоило делать. Фатализм существует. Каждое действие — это какое-то предупреждение, и надо уметь его правильно истолковать. Иначе будет много безрезультатных движений, а то и еще хуже — вредных последствий. Меня научили идти вперед, преодолевая все на своем пути. Результат, конечно, положительный, но, может, он был бы таковым и без диких преодолений. Судьба — независимая от нас субстанция, и нам только кажется, что мы ею управляем…»

Размышления прервала Лидия Степановна, желающая, вероятно, заполнить образовавшуюся паузу.

— Как живет столица нашей Родины? — задала она дежурный вопрос, который Родику приходилось слышать каждый раз, когда он попадал в другой город.

— Стоит, матушка, — не задумываясь, стандартно ответил он. — Приезжайте, посмотрите. Вы в Москве часто бываете?

— Сейчас очень редко. Мы же теперь почти самостоятельные. По министерствам ездить практически нет надобности. Чаще они к нам приезжают, да и то, как вы понимаете, в основном с непроизводственными вопросами.

— Что, хотят персональные противогазы? — пошутил Родик. — Помните бородатый анекдот про солдат, которые после марш-броска по команде все сняли противогазы, старшина подходит к одному и спрашивает: «А ты, Иванов, почему не снял противогаз?» Строй отвечает: «Товарищ старшина, это у него рожа такая».

— Да, уходят времена, — как бы не слыша анекдота, посетовала Лидия Степановна.

— Это нормально. Так и должно быть. Я думаю, что все перемелется, и мы еще увидим светлое будущее, — поняв, что она имела в виду, заметил Родик.

— Вашими бы устами… — недоверчиво отозвалась Лидия Степановна. — Пока с каждым днем все хуже. Послушаем ваши предложения. Вдруг вы наш спаситель?

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Кто-то из великих сказал, что спасти человека против его воли равносильно убийству. Нам необходимо совместное желание, а перспективы мы уже имеем хорошие. Есть реальная возможность серьезно заработать…

— Да… Вы в нашем городе первый раз? — спросила Лидия Степановна и, не дождавшись ответа, начала комментировать появляющиеся то справа, то слева городские достопримечательности.

— Вы, наверное, очень любите свой город? — улучив паузу, спросил Родик. — Вы здесь родились?

— Да. Это мой родной город. Мы — провинциалы — с детства приучаемся ценить свой край. Это же не Москва… Конечно, Москва красивая, но я у вас устаю. Суета… Толпы народа. А здесь тихо, спокойно. Природа. Вы нашу природу еще не видели. Реки, поймы… Рыбалка и охота знатные.

— Вы охотитесь? Рыбу ловите?

— А чем нам еще занимать свободное время? Мы же провинция. Вся культура у вас и в Ленинграде.

— Ну, не прибедняйтесь. У вас театр знаменитый. Гастроли, небось, каждый день. Мы в Москве имеем только теоретические возможности приобщиться к культуре. Билеты доставать очень трудно, да и времени нет. Если раз в год куда-то выбираемся, то хорошо.