Борис Пугачев - Школа обмана

— Лучше давай позвоним Лене.

— Она, вероятно, уже выехала к нам. Так что проще дождаться ее.

— Ладно, пойдем… Я — не ты. Думаешь, мне легче сохранять спокойствие, потягивая чай? Лучше бы водку… Ты хоть понимаешь, что решается судьба танзанийского проекта?

— Конечно, но что изменит твое волнение? Что есть — то есть, не кипятись. Скоро все узнаем…

Зри в корень.

Из окна Мишиного кабинета была видна часть двора и несколько ступенек крыльца. Поэтому Родик, с нетерпением ожидающий прихода Лены или Гриши, постоянно поглядывал на улицу. Наконец он увидел знакомую фигуру, движущуюся по скользкому, плохо очищенному от снега тротуару. Не допив чай, Родик бросился к входной двери и распахнул ее как раз в тот момент, когда Лена поднялась на верхнюю ступеньку.

— Ох! — вскрикнула она от неожиданности, непроизвольно остановившись, но быстро успокоилась и сказала: — Родион Иванович, здравствуйте! Вы меня напугали.

— Анализ положительный? — забыв ответить на приветствие, спросил Родик.

— Есть некоторые отличия от предыдущего, но в целом все нормально. Я уже Борису Семеновичу позвонила. Он просил переслать по факсу. Я поэтому и приехала.

— Слава богу! Давай бумажку. Сейчас Михаил Абрамович ее перешлет.

Михаил Абрамович, получив, как следовало из текста бумаги, «заключение о составе представленных образцов», долго изучал напечатанные в столбик химические термины и цифры, а потом задумчиво спросил:

— А где заключение о том, что это зеленый кардамон?

— Такой задачи не ставилось, — пояснила Лена. — Я сравнила с имеющимися у нас литературными данными и предыдущими результатами анализа образцов, представленных мистером Мбаго.

— А вы все уверены, что англичане сравнивают с такими же данными?

— Так должно быть… — растерялась Лена.

— Слушай, Миша, а в твоих словах что-то есть! Но не дай бог, чтобы в них была хоть доля истины. Вдруг в литературе под зеленым кардамоном понимают одно, а на торговых площадках и в сертификационных ведомствах — совсем другое? Тогда все объясняется существенно проще, и мы действительно попали в ужасную ситуацию. Давай-ка мне бумагу. Я напишу Боре, пусть проверит. Черт… Как я это упустил? Ведь вроде опыт есть… Доверяй, но проверяй. Борин авторитет затмил мне глаза. Дурак я… Да и акт, который из Лондона привез Луспа, не захватил.

— У нас ведь был образец, который предоставил мистер Мбаго, — робко возразила Лена.

— А где он его взял? Уверен, что в магазине. Этикетка — это еще не продукт. Особенно в Африке. На стене тоже написано… Надо срочно посмотреть пакет, который прислали из Англии. Где Гриша? Черт его побери!

— Не нервничай, — посмотрев на часы, спокойно сказал Михаил Абрамович. — Скоро будет.

— Миша, давай срочно созванивайся с Борей. Пусть акт вышлет. Я ему по телефону все объясню. Ух… Не дай бог. Лена, никому о наших сомнениях не говори. Может быть, это мои бредни. Я последнее время на воду дую. Слишком много всяких неприятностей.

— Я тоже так думаю. Я еще нужна?

— Леночка, ты всегда нужна, но сегодня отдыхай. Борису Семеновичу мы от тебя привет передадим, — шутливо сказал Родик.

— Ну, тогда я уехала. До свидания!

— Успехов, — попрощался Родик.

— До свиданья, — кивнул Михаил Абрамович, колдуя над факсом.

Наконец ему удалось дозвониться. Однако, вопреки ожиданиям Родика, ответили по-английски, из чего следовало, что Боря отсутствует. Родик жестом попросил Михаила Абрамовича не отправлять факс. Тот, зажав ладонью микрофон телефонной трубки, переспросил. Получив подтверждение, он, побеседовав еще несколько минут, повесил трубку.

— То ты торопишься, то, наоборот, тянешь, — удивился он. — Боря ведь знает о результатах и просил их переслать.

— Я решил дождаться пакета из Лондона. Если он вскрывался, то мы отправим результаты анализа, а если нет, то надо будет просить Борю пока помолчать. И вероятно, Грише придется полететь в Лондон и перехватить результаты повторной экспертизы, а заодно взять тестовый состав.

— Думаешь, что мы производим не грин кардамон?

— У меня есть очень плохое предчувствие. Мы посчитали себя умнее всех, не подумав, почему в мире выпускается так мало этого чертового грин кардамона. Ведь англичане и немцы тоже умеют делать сушилки. Пусть наша производительнее, но увеличение производительности, как мы знаем, мало влияет на качество. Почему они с их мощным развитием техники не изготовляют грин кардамон на своих сушилках? Не поверишь, но у меня как будто шоры с глаз упали. Я словно под гипнозом был. Первый раз в жизни я организовал дело, всесторонне не проверив исходную идею.

— Просто ты и все мы уверены в профессионализме Бори. Это нормально. Мы же с тобой технари, а не биологи. Я не сомневаюсь: Боря все делает правильно.

— Не успокаивай. Мы обязаны были во всем сами удостовериться, а повели себя хуже партийных работников. Те хоть независимых экспертов привлекали, а мы? Если такой прокол подтвердится — никогда себе не прощу. Миш, включи, пожалуйста, свет, а то сидим в потемках. Куда Гриша запропастился?

— Слушай, мы с этими заморочками сегодня не пообедали. У меня есть бутерброды. Хочешь?

— Знаешь же, что я редко обедаю. Ешь сам.

— Чай-то хоть будешь?

— Чая попью. Чай пить — не науку творить. Неужели мы прокололись? Вот позор-то будет. Век живи — век учись, как говорил товарищ Ленин, как учила Коммунистическая партия… Дураком помрешь.

— Ну ты, Родик, разошелся. Ничего пока неизвестно. Что меня дернуло задавать вопросы? Ты теперь всех изведешь.

— Ты прав. И это самое малое из того, что может быть. Мне надо было все самому проверить, заставить Борю провести независимую экспертизу качества, когда он делал этот чертов зеленый кардамон, а я постоянно думал, как обеспечить производство. Извечный вопрос «Что делать?», а не «Что делаем?». На слух они почти неразличимы, а на деле — в них вся беда советского народа, да и русского тоже. Идем прямой дорогой, все отлично, верим, что дорога ведет к храму. Но надо не верить, а знать. Проверить. Вдруг храма нет или он в другой стороне? А мы пройдем дорогу, поймем, что шли не туда, и успокаиваем себя — мол, и на старуху бывает проруха, кто бежит, тот и спотыкается… Народная мудрость. Не мудрость это, а самооправдание, самоуспокоение и дурость. Мозгов мало — вот мы сами себя и оправдываем. А сесть, подумать — это не для нас. Иван-дурак — народный герой. Веруем мы… В вождей, в авторитеты, в чудо, в людей веруем. Да во что только не веруем, а надо самим все проверять. Вера может только в Бога быть, да и то потому, что проверить никак нельзя…