Роже Вайян - Избранное

— Когда Натали живет с мужчинами, она всякий раз попадается. Она уже счет потеряла абортам.

— Вот как! — произнес Миньо.

Филипп снова налил виски.

— Вы понимаете, — продолжал он, — Бернарда для нее и секретарша, и шофер, и горничная, и к тому же проводит с ней ночи. Согласитесь, такой порядок упрощает жизнь.

— Вот как! — произнес Миньо.

— Кроме того, Бернарда еще и сиделка при Натали. Просто удивительно, как Натали еще дышит, у нее почти не осталось легких.

Вдруг в окно, выходящее в парк, постучали. Бернарда тут же выскочила в переднюю комнату. Грудь ее бурно подымалась, она с трудом переводила дух. В ставню постучали снова.

— Иду! — крикнула Бернарда.

Она вышла в сад. Громко заскрипел на дорожке гравий. Филипп потушил свет и приотворил ставни.

— Что там такое? — с недоумением спросил Миньо.

— Тише, молчите, — прошептал Филипп.

В просвет между ставнями Миньо разглядел старика Летурно — облитый ярким лунным светом, он стоял возле капота «альфа-ромео», держа в руках какой-то объемистый тюк.

— Там кто-нибудь есть? — спросил старик, ткнув больший пальцем в сторону флигеля.

— Там Натали, — послышался ответ Бернарды.

— Я слышал мужской голос.

— Это я, — крикнул Филипп.

Франсуа Летурно положил свою ношу прямо на землю, перед машиной. Зажглись фары. Непомерно огромная тень старика пробежала по аллее и уперлась в самом конце ее в ствол высокой липы.

— Потуши сейчас же фары, — закричал старик. — А то увидят.

— Все спят, — ответила невидимая в темноте Бернарда.

Щелкнула дверца машины, и в полосе света, бьющего из фар, появилась Бернарда. Она ловко содрала простыню, в которую был упакован тюк, и опустилась на колени перед маленькой шифоньеркой.

— Подделка, — заявила она.

— Вещь подлинная, удостоверено экспертами, — возразил Франсуа Летурно.

— Да посмотрите сами…

— Не желаю. Я не купчишка какой-нибудь. Я привык, что мне верят на слово.

— Подделка, правда прекрасная, — повторила Бернарда, — но все-таки подделка.

— Сколько? — осведомился старик.

— Десять.

— Иди ты к черту, — сказал старик.

Бернарда поднялась с колен, и темнота тотчас поглотила ее.

— Сколько? — крикнул старик.

— Пятнадцать, — ответила Бернарда.

— Убирайся ты, и чтоб ноги твоей у меня больше не было!

Дверца машины захлопнулась, и фары потухли. Филипп подошел к окну.

— Сколько ты хочешь за шифоньерку? — спросил он деда.

— Тридцать пять тысяч.

— Пятнадцать, — ответил из темноты голос Бернарды. — А хотите получить больше, добавьте еще севрский сервиз.

— Все Прива-Любасы воры, — закричал старик.

К окну подошла Натали.

— Бернарда, — окликнула она, — дай тридцать пять тысяч.

— Ни за что, — ответила Бернарда.

— Я покупаю за тридцать пять тысяч, — крикнула Натали. — Расплатись за меня.

Фары снова зажглись. При свете их было видно, как Бернарда подошла к старику и вручила ему три билета по десять тысяч франков и пять по тысяче франков. Летурно не спеша пересчитал деньги, молча отошел и исчез во мраке.

Филипп закрыл ставни и зажег электричество. Натали выпила еще рюмку виски.

— Он же ничего не понимает, — сказал Филипп, указывая на Миньо движением подбородка.

— А ты бы на его месте много понял? — возразила Натали.

— АПТО оставило моему деду только небольшую ренту, а розарий ему обходится недешево, — начал Филипп. — Надо поддерживать в оранжерее определенную температуру, освещать ее специальными лампами. Вот дед и продает фамильные вещи. Он вбил себе в голову, что обязан вывести перед смертью синюю розу. Все это делается тайком от его старой служанки, чтобы, не дай бог, не узнали люди… Летурно только покупают и никогда не продают. Так по крайней мере издавна считается в Клюзо.

— Они продавали пряжу и ткани, — возразила Натали.

— Они продавали труд своих рабочих, — подхватил Миньо.

— Совершенно справедливо, — ответил Филипп. Он стоял посреди комнаты, бессильно свесив руки, слегка раскачиваясь всем телом, и смотрел пристальным взглядом то на Миньо, то на Натали. Миньо подумал, что хозяин, должно быть, немножко пьян.

— И все-таки, — произнес вдруг Филипп, — сегодня вечером нам всем окончательно изменило чувство юмора.

Эта фраза прозвучала так неожиданно, что Натали и Миньо не могли удержаться от смеха.

— Сейчас ты увидишь, изменило ли мне чувство юмора, — вдруг сказала Натали.

Ее узкие глаза загорелись. Она направилась к двери. Шагала она не особенно твердо. Мужчины вышли вслед за ней в парк. Бернарда уже сидела за рулем машины, шифоньерка была аккуратно упакована и уложена на заднее сиденье.

— Едем домой, — скомандовала Натали.

— Я тебя жду, — ответила Бернарда.

— Пусти меня, — потребовала Натали. — Я поведу машину.

— Нет, не поведешь, — возразила Бернарда.

— Катись отсюда! — завопила Натали.

Она всей тяжестью тела налегла на ручку дверцы, которую изнутри придерживала Бернарда.

— Филипп, Филипп, — закричала Бернарда. — Не пускай ее, Филипп. Она ведь совершенно пьяна. Она разобьет машину.

Филипп захохотал и ничего не ответил. Миньо стоял позади него в густой тени, отбрасываемой стеной флигеля.

Вдруг дверца машины подалась. Бернарда обеими руками ухватилась за баранку, но Натали бросилась на подругу и с силой столкнула ее с сиденья. Бернарда упала прямо на песок. Натали уселась в кабину и живо захлопнула дверцу.

Филипп по-прежнему хохотал, не произнося ни слова. Бернарда поднялась и отряхнула костюм, запылившийся при падении.

— Ну а теперь садись, — скомандовала Натали.

Бернарда не пошевельнулась.

— Если ты сейчас же не поедешь со мной, — медленно проговорила Натали, — мы больше никогда не увидимся. А ты знаешь, я умею держать слово… даже в пьяном виде.

— Садистка! — злобно буркнула Бернарда.

— Помочь тебе? — спросил Филипп, подходя к Бернарде.

Бернарда круто повернулась к нему.

— Убийца! — крикнула она.

— Вот тебе действительно изменило чувство юмора, — сказал Филипп.

Он протянул было руку, чтобы поддержать ее.

— Не смей меня трогать, — огрызнулась Бернарда.

Без посторонней помощи она обогнула машину и села рядом с Натали.

— Отвори ворота, — приказала Натали Филиппу.

Филипп пошел к воротам. Миньо последовал за ним.

— Как по-вашему, — спросил он, — не опасно отпускать их в таком состоянии?

— Натали в пьяном виде прекрасно ведет машину, — ответил Филипп.

Он распахнул ворота и снова подошел к машине. Натали завела мотор и включила фары. Она высунулась из окна.

— Поцелуй меня, — попросила она Филиппа.

Филипп нагнулся и поцеловал ее, затем отошел.

Натали рванула с места, но не выехала в ворота, а погнала машину по главной аллее парка, идущей к подъезду «замка». Она объехала вокруг дома, резко тормозя, машину сильно заносило на каждом повороте.