Гильермо Инфанте - Три грустных тигра

— Пашли туда.

Кивнула в темноту за нами, на берег. Неужели она такая скромница? За рекой мерцали огни Малекона. У Ла-Чорреры звезда скатилась в море. Мы зашагали. Я поймал невидимую ладонь. Она сильно сжала мою, впившись невидимыми ногтями. Я притянул ее и поцеловал и ощутил ее дыхание, плотское, прохладнее, чем ночь и лето, испарение, аура, еще одна река, и она полнила, наводняла пустырь своими поцелуями, запахами, любовным шумом, дикими и домашними духами (я учуял смутный шлейф «Шанели» или «Нины Риччи», не знаю, не специалист), и она крепко поцеловала меня, сильно, грубо, в губы, раскрыла мои губы языком и искусала их, снаружи и изнутри, слизистые, язык, десны, в поисках чего-то, моей души, подумалось мне, и вонзила ногти, теперь уже когти, мне в шею — и я неизвестно почему вспомнил Симоне Симон, нет, известно почему, там в темноте, и отплатил ей за поцелуй поцелуем, и они слились в один, по-дракульи поцеловал ее в шею, и она заговорила, выкрикнула, Да, да, да, и расстегнул ее блузку, на ней не было лифчика или бюстгальтера, также называемого сутьен-горж, Жорж, я склонился над ними и за поцелуями задумался о ласках ее умелых рук, она спрятала когти, ища любовную брешь, я подумал, что сегодня ночью она воображает себя эквилибристкой без страховки и без бюстгальтера «Мэйден-форм бра» и посмеялся про себя, проводя зыком по ее обнаженным грудям (чуть не сказал сонным) и по кнопкам, их было две, и обе ускользали, не как рыбы, а как заполошные соски, и я медленно пустился в обратный путь, от шеи домой, к ее рту, и снова, заново поцеловал ее, а она нашла путь, проторила дорожку внутрь и

Резко отшатнулась. Она смотрела куда-то за меня, и я подумал, кто-то идет, а еще, что она видит в темноте, и спросил себя, интересно, что она еще умеет, взглядом убивает, решил вести себя осторожнее и, поскольку она все глядела туда, подумал, что идет Беба. Но это была не Беба. Никого там не было. Никто не шел. Personne. Nessuno. Ничего.

— Что такое?

Она все смотрела за меня, я быстро обернулся, и не обнаружил сзади никого, ничего, только ночь и тьма и тени. Меня пронял страх или, по крайней мере, холод — а ведь было жарко, особенно там, внизу, у берега.

— Что случилось?

Она пребывала в трансе, под гипнозом чего-то, что я не видел и не увижу, не суждено. Марсиане на берегу. Приплыли на лодке? Черт, даже марсианин тут глаз выколет. Я и ее-то еле вижу. Я тряхнул ее за невидимые плечи. Но она не выходила из транса. Дать ей пощечину, что ли? Наотмашь. Женщин бить легко. К тому же так они всегда выходят из транса. В кино. А если она даст сдачи? Может, она не христианка. Я отказался от этой мысли, не люблю драки в потемках. Снова тряхнул за плечи.

— Что с тобой?

Она встрепенулась и тут же споткнулась и упала на какую-то темную кучу рядом с нами. Земля осталась с тех пор, как провели туннель. Земля и, может, еще ил. Река же совсем близко. Я слышал, как река бьется о ее дыхание, не очень логичный образ, но чего же вы хотите? В ту минуту все было нелогично. В такие мгновения логика от жары и куража испаряется через поры. Я схватил ее под руки и поднял, она все не смотрела на меня. Просто диву даешься, сколько всего видно в темноте, когда ты внутри ее. Она не смотрела на меня, но взгляд больше не казался потерянным, перестал искать ничто в нигде.

— Что стряслось?

Она взглянула на меня, Что могло случиться?

— Что случилось?

— Ничего.

Начала всхлипывать, закрыв лицо руками. Могла бы и не закрываться, темнота лучше всякого платка. Может, она не прятала глаза, а, наоборот, защищала их от мира. Я развел ее руки.

— Что с тобой?

Глаза закрыты, губы сжаты, все лицо — темная гримаса в ночи. Не выйдет, бля. У меня очки как у рыси. Точнее, как у филина. Я мудрая сова.

— Да что, еб твою мать, происходит?

Ругательства — это и есть волшебные слова? Вроде заклинания, точно, потому что она тут же начала говорить без умолку, безудержно, яростно, по всем статьям обставив нас с Куэ, ибо в ее голосе было внутреннее, горячее неистовство, она разметала слова в клочья.

— Не хочу Нет. нет. Не хочу туда. Не хочу возвращаться.

— Куда? Куда ты не хочешь? В «Джонни’с»?

— К Бебе. не хочу опять к ней. она меня бьет, запирает дома, не дает ни с кем говорить, вообще ни с кем. пожалуйста, не отдавай меня обратно. я не хочу обратно. она меня запирает в темной комнате и не дает ни воды ни еды только бьет когда открывает а если откроет и застукает что я в окно смотрю привязывает меня к ножке кровати и бьет меня сильно-пресильно и целыми днями ничего не дает поесть неделями. видишь как я исхудала. нет. не хочу обратно бля не хочу возвращаться к ней. стерва. пользуется мной и ему дает попользоваться а кто они мне чтобы смотреть на эту стервоту не хочу не хочу не хочу. пошли вон. не вернусь. с тобой останусь. правда ты мне разрешишь остаться. я не вернусь. не давай им меня забрать.

Она воззрилась на меня выпученными глазами, потом вывернулась и побежала, думаю, к реке. Я догнал ее и схватил. Я не очень крепкий, скорее, толстый, пришлось попотеть, но она тоже оказалась не силачка. Успокоилась, вроде пришла в себя и снова уставилась поверх моего плеча — это несложно, — на сей раз высматривая что-то конкретное, реальное. Высмотрела. Во тьме.

— Идут, — сказала она. Марсиане, чтоб их. Куэ и Беба. Один марсианин. Только Беба. С криком, что у вас там?

— Ничего. ничего.

— Все в порядке?

— Да, — сказал я. — Мы гуляли тут, вот Магалена и споткнулась в темноте. Ничего страшного.

Она подошла поближе и посмотрела на нее /на нас /на нее. Еще один ночной хищник. В ночи она могла бы разрубить вас взглядом напополам. Горгона чистой воды.

— Она тут ничего не плела? А то любит устраивать показательные выступления.

Бля буду. Показательные выступления. Нормальненькая терминология. Неповторимая мудрость.

— Нет, я ничего не говорила. Честное слово. Мы вообще не разговаривали. Спроси у него сама.

Как так, твою мать? Я свидетель. Вот говно. Так на чем остановимся? Хочешь или не хочешь?

— Что случилось, а?

Куэ. Спаситель. Куэ. Я узнал его голос, надежный, извечный.

— Ничего. Магалена упала.

— A quoi bon la force si la vaseline suffit [168] К чему сила, если есть вазелин ( фр .). , — сказал Куэ.

Девушки ничего не ответили, их будто не было, лишь молчание и мрак. Шекуеспир окончательно все перевел в хохму.

— Верните в ножны ваши шпаги, а то как бы им не заржаветь от ночной и речной росы, и вернемся в замок.

Мы вернулись в клуб. Так как там его, Мечта Хуанито? Щас. Полный кошмар без кондиционера. Пройдя мимо меня, она сказала (шепнула): пожалуйста. не давай ей меня забрать. пажалей — и взяла под ручку Бебу Мартинес или как там ее по-настоящему. Они отправились прямиком в сортир, а я тут же все рассказал Куэ.