Чарльз Сноу - Поиски

— Я со своей стороны, — говорил Остин, — за создание таких институтов. Но соблюдая меры предосторожности. В частности, такую меру, как прикрепление их, как формально, так и по существу, к какому-нибудь университету. Мы должны позаботиться, чтобы такой институт не стал чисто исследовательским учреждением, не утратил бы полностью атмосферу, дух университета.

— Вот именно от этого мы и хотим избавиться, — выпалил Константин, отбрасывая назад волосы. — Это как раз то, что удерживает наши научные организации на уровне средневековья, даже при том условии, что наши личные научные достижения значительно опережают сегодняшний уровень науки. Почему мы должны распинаться в преданности университетам? В конце концов, что представляют в настоящее время университеты? Случайное скопление людей, изучающих христианскую теологию плюс латынь и греческий. И даже это они делают плохо. А в последнее время они вообразили, что их задача насаждать гуманизм — а это значит, что сюда примешались предрассудки, религия, мораль и социальные барьеры; эти носители гуманизма ведут монашеский образ жизни и при этом немножко, в порядке снисхождения занимаются наукой.

Почему мы не отбросим все это прочь — эту традицию утопических мечтаний? Перед нами сейчас стоит проблема, конкретная проблема, которую наш институт призван разрешить. Только это, и больше ничего. Так почему бы нам не создать институт, наиболее подходящий для этой цели? И если мы считаем, что мы должны работать со взрослыми людьми, а не с монашествующими недорослями, то давайте и разговаривать, как взрослые люди, и забудем обо всем остальном. В конце концов, мы начинаем новое дело, и почему бы нам не взяться за него по-новому с самого начала?

Фейн, улыбаясь, кивнул через плечо:

— Я боюсь, что не разделяю страсти мистера Константина к решительному новаторству. Если мы знаем, как что-то делалось раньше, мы, быть может, и не сумеем сделать лучше, но зато мы наверняка сможем избежать худшего.

— Это вы и называете традицией? — быстро спросил Константин.

Фейн кивнул:

— Можно найти и более замысловатые определения.

— Однако мы должны признать, что всякая традиция должна когда-то изжить себя. Это происходит тогда, когда мы имеем дело с чем-то совершенно новым, качественно иным, отличным от всего, что мы делали до этого. Я знаю, что мы при этом обычно притворяемся, что это отнюдь не новое, и протаскиваем его в жизнь под покровом наших традиций. Вроде того, как науку в университете. Но это глупый, трусливый и бесплодный путь. — Константин говорил, откинув голову назад, и глаза его смотрели не на Фейна или кого-нибудь из нас, а в пространство.

— Ну, кое-что нам все же удается, — сказал Десмонд. — Мы кладем заплаты на эту систему то там, то здесь. Если называть это системой. Мы организуем институты в университетах и называем их университетскими лабораториями. И что-то получается. Так уж повелось в нашей стране. В общем кое-что получается.

— Наш друг Десмонд прав, — загудел Остин. — Именно таким путем мы представляем наши нововведения — скромно, благоразумно, ну и что говорить, почти анонимно. И нам не важно, как они называются, если они себя оправдывают. Мне представляется, что Константин хотел бы иметь институт, в котором будут группы работников на каждую проблему. Важные проблемы и группы работников с распределением функций между ними.

— Конечно, — сказал Константин, — это единственный путь развития науки в ближайшие двадцать лет.

— Так вот, — Остин разгладил свой жилет, — дайте время, и это придет само собой. Когда я был молодым человеком в вашем возрасте, я считал себя счастливым, если у меня был один ассистент, а в вашей лаборатории, я полагаю, вы к лету будете иметь девять или десять человек, из которых вы, если захотите, сможете создать группу. Вот как развиваются события, а мы даже не осознаем этого. — Он помолчал. — Но, по-моему, мы в дни моей молодости делали не меньше, чем вы сейчас.

— Вероятно, я не совсем ясно выразил свою мысль, — запротестовал Константин. — Я хотел, чтобы в этом институте группы создавались на самых различных началах. Нужно иметь группы, которые будут работать над определенными проблемами, — ну, для примера, скажем, проблема токоферола, — разрабатывать эту проблему во всех возможных направлениях. Все сотрудники должны также принимать участие в разработке общей программы действий. На это потребуются годы, вам будут нужны биохимики, зоолог или два, специалист по органической химии, кристаллограф и так далее, а когда проблема будет решена, вы с ними прощаетесь и беретесь за новую проблему. Исследовательская работа в наше время должна быть сознательно организована, хватит с нас ученых-одиночек, которые тычутся вслепую туда-сюда.

— Я в этом не уверен, — сказал Фейн, и голос его прозвучал глуше и холоднее, чем у Константина. — Я склонен думать, что в исследовательской работе нам нужно скорее больше индивидуальностей, чем меньше.

Я подумал, что в его голосе прозвучала странная напряженность.

— Я не очень верю в институты, состоящие из групп, — сказал Притт, — это будет похоже на школу для слабоумных. Нам не нужен институт для слабоумных, — засмеялся он.

— Я вообще предпочел бы, чтобы не было института, чем иметь институт на этих началах, — заявил Фейн, и я опять услышал напряженность в его голосе.

Константин с неожиданным интересом, абсолютно непритворным, наклонился вперед:

— Но разве разрешение проблемы само по себе не означает для нас несравнимо больше, чем то, каким образом она будет решена?

Я вспомнил изречение «Избавь нас, боже, от наших друзей». Щеки Фейна вспыхнули слабым румянцем.

— Я не очень верю в эти ваши группы для решения проблем, — сказал он. — Но даже если бы я и верил, думаю, что я предпочел бы, чтобы кое-что в жизни осталось для индивидуальностей.

— Фарадей не работал в группе, — весело заметил Десмонд. — Или Уиллард Гиббс. Или Максвелл. Все они были отшельниками.

Я подумал, что в этот момент он воображал себя суровым мизантропом-ученым, уединившимся вдали от мира.

— Мы отвлеклись в сторону, — слишком громко сказал Остин. — Мы обсуждаем вопрос, быть или не быть институту в принципе. Я полагаю, что Константин высказывается за создание института вне зависимости от тех форм, какие будут нами выработаны?

— Я предпочитаю что-нибудь, чем ничего, — ответил Константин. — Это же ясно, ибо любой институт проделает работу, которая требуется. Институт, который я предлагаю, проделает большую работу и в более короткий срок, вот и все.

— Каково ваше мнение, Фейн? — спросил Остин.

— Я предпочел бы вообще не иметь института, чем по этому механизированному образцу, — спокойно ответил Фейн. — Я решительно предпочел бы, чтобы института вообще не было.