Катажина Грохоля - Хьюстон, у нас проблема

И только после этой пламенной речи я смог наконец покинуть свою матушку и ее наилучшего дружка, довольного своей победой.

Теперь у меня есть час на то, чтобы собрать вещи, вызвать такси в аэропорт. По дороге надо подхватить Джери и сделать короткий звонок Яреку с напоминанием о моих заказах – все это после того, как я постучу как следует в пол, ибо Серая Кошмарина уже минут пятнадцать подает мне знаки. Может быть, она использует азбуку Морзе? Я меняю диск на Морриконе и оставляю – пусть привыкает. Если она не полюбит эту музыку – она никакую музыку не полюбит. И стучу в последний раз.

Ну и вот.

За десять минут я собран, сумка маленькая, потому как – что мне нужно? Климат там умеренный, тепло, отель шикарный, камеру на плечо, документы есть, деньги есть…

Все.

Я готов.

С Мартой любая поездка превращалась в испытание. А особенно – время прямо перед отъездом.

Даже если едем поездом.

– Можно я доложу свои вещи в твою сумку?

А ведь я именно потому, что на поезде едем, ограничил себя еще сильнее, чем обычно, ведь мне и так предстоит тащить два места багажа, свое и ее, поэтому я разумно не брал с собой всего, что хотел бы взять, зачем изображать из себя бывалого носильщика? И так понятно, что сила у меня есть, нечего ее зря демонстрировать.

А почему?

А потому что.

– Ты все это берешь с собой? – спросил я осторожно, когда узрел на кровати кучи вещей, приготовленных к укладке. Вся поверхность постели – а она имеет в ширину сто шестьдесят сантиметров, потому что более широкая у окна не поместилась бы – была ровным слоем закрыта разноцветными маленькими тряпочками.

– Все? Нет, конечно, не все. Только то, что тут лежит, – удивилась Марта.

– Вот это все?!! – повторил я вопрос, обводя рукой все это богатство.

На подоконнике, рядом с цветами, теми самыми, которые я недавно выбросил, тоже что-то маячило – сумочка.

– Ну какое все-то?? – с недоумением произнесла Марта. – Не могу же я свитер оставить! – И она вытащила из горы вещей то, что могло бы быть свитером. – Ведь погода может поменяться! И куртку непромокаемую я тоже беру, мы ведь будем ходить гулять!

У меня перед глазами встала картинка, как мы с ней маршируем под дождем.

– Вот это – если будет ветрено, а у моря часто бывает ветер, а это не пропускает ветер, – бело-черная блузка отправилась в чемодан. – Вот эти штаны подходят к той блузке, а джинсы я беру на тот случай, если будет тепло. Тут вот у меня белье, эти три блузки – на смену, четвертая – если мы захотим вечером куда-нибудь сходить… – Она задумалась: – И у меня к ней еще есть подходящая юбка, та, что ты любишь, фиолетовая. А знаешь что, ты прав: думаю, надо и ее взять тоже! – Она вытащила из шкафа еще какую-то шмотку и приложила ее к себе: – Что думаешь?

А я вообще не думал – с меня было достаточно.

– Мы едем на два с половиной дня к Конраду и Аде, – ответил я.

– Да я знаю. – В левой руке она держала красную футболку с чем-то золотым спереди, а в правой голубую тунику. – Какую взять? Или лучше возьму обе, а на месте уже решу. – И она бросила в кучу шмотья еще две новые шмотки.

– Ты многовато берешь, мне кажется, – все-таки сказал я отважно.

– Да ты, наверно, шутишь! И что я должна оставить? Полотенца? Благодарю покорно! Ты что, не помнишь, как мы были в Казимеже?

Я помнил. Да, там действительно не было полотенец. Да, там действительно приходилось вытираться наволочкой – это Марта придумала. Подушек было две, и наволочек тоже было две, и догадайтесь с двух раз, кто спал на подушке без наволочки?

– А это? – я показал на приличных размеров сумку, в которую при сильном желании мог бы упаковать все свои вещи: шлепанцы, рубашку… все.

– Да ты только посмотри, какая она хорошенькая! Наконец-то мне есть где хранить косметику! – триумфально воскликнула Марта и на коленях поползла по разложенным перед ней вещам в направлении сумочки. И должен признать – выглядело это очень сексуально.

Я не хотел заглядывать в эту сумку – ну чего я там не видел? Но Марта все же мне показала.

– Чудо! Смотри, тут есть отделения, вот тут у меня кремы, бальзам, косметика, смотри, тут даже есть отделение для карандашей! Видишь, как все устроено? А вот сюда жвачку. Я наконец-то могу видеть, что у меня есть.

Она и правда радовалась. А я смотрел и, ей-богу, честное слово – не понимал. Карандаши и жвачка. Их носят в сумочках те, кому лет семь. А не тридцать. Я никогда не смогу понять, зачем женщине, которая уезжает на два дня, десять баночек, десять тюбиков и десять карандашей. Я не вмешиваюсь в процесс рисования – я в этом ничего не понимаю, но держать тут полмагазина? Да что там держать – брать с собой?!!

Но я только покивал головой в знак полного понимания.

– Ага, – сказал я и вложил в это свое «ага» как можно больше доброй воли, чтобы оно звучало с энтузиазмом.

– Да ну тебя, – вздохнула Марта, – ничего ты не понимаешь. И всегда у тебя претензии. Так что я должна оставить? Юбку? И ходить с голым задом? Или, может, купальник, чтобы даже нельзя было искупаться, если вдруг погода будет хорошая? Или парео? Ведь мы же пойдем на пляж?

– Вот эта штука хорошая, – я поднял какой-то платочек. – Красивая. Возьми это.

– Но ведь все это ничего не весит! – Марта расправила два других платочка. – Ну пожалуйста, пожалуйста, это же пустяки, ну почему ты такой мелочный? Я могу сама нести свой чемодан, если ты думаешь, что не потянешь, – укусила она меня, и я тут же замолчал.

Люди добрые! Теплое, потому что может быть холодно, легкое, потому что может быть жарко… платочки, потому что может быть пляж… юбка, которая открывает ноги, и юбка, которая ноги закрывает… куртка, потому что она будет ходить в куртке, и блузка, потому что она не будет ходить в куртке.

Два дня!!!

Кремы до, после и во время.

– Бальзам – это не крем! – с возмущением сообщила она мне как-то. – Тебе тоже надо им пользоваться.

Караул. Я пользуюсь «Нивеей» – и мне достаточно. Еще я бреюсь. И использую туалетную воду после бритья. Хорошую. И хватит!

У меня перед глазами опять встала картинка, как мы сражаемся с дождем и ветром.

Я упаковал свои вещи и пошел на кухню.

– Собери мусор, надо вынести до отъезда, а то будет вонять! – долетело до меня из комнаты.

Надо вынести!

Понятно, кому надо. И кто вынесет, тоже понятно.

Вот я все-таки неудачник: в собственном доме должен выполнять чьи-то распоряжения. Это прямо-таки невыносимо – еще она будет следить за мной и диктовать, что я должен делать!

И когда я уже упаковал мусор, Марта возникла в дверях кухни:

– А может, положить еще вот это? А то у меня не умещается…

В руках она держала кучу… кучу! Кучищу!!! своих шмоток.

И что я сделал?

Я переложил свои вещи быстренько в сумку побольше, ее вещи тоже туда покидал, дотащил все это на Центральный вокзал, закинул в поезд, там – на багажную полку, потом с багажной полки все это поснимал, потом нес это в такси… а она за два дня даже не взглянула в сторону этой моей сумки, где лежали ее такие наиважнейшие, наинужнейшие, абсолютно и безоговорочно необходимые ей вещи.