Катажина Грохоля - Хьюстон, у нас проблема

Но тогда никто особо слова не выбирал.

– Я думаю, что у тебя есть шанс… много времени уже прошло, теперь все от тебя зависит. Большого вреда ты им не нанес – они, я думаю, готовились к судебному процессу, – Маврикий открыл пиво, но я отрицательно покачал головой.

– Надо сюда как-нибудь Эвку привезти, – добавил он через некоторое время. – Как ты думаешь, ей бы здесь понравилось?

Я понятия не имел.

Женщины вообще не любят, когда вода течет не из крана, а из колонки на улице. И когда она холодная. И ее нужно греть на плитке. Они боятся, что газовый баллон взорвется, комаров, потому что вспотели, шершней, потому что те точно нападут, боятся встретить дикого зверя, боятся, что не встретят дикого зверя, боятся, что будет холодно, мокро, дождь, жара, скучно, слишком весело, слишком грустно, боятся, что будут одни, что будут с кем-то, – они боятся всего.

И не знают, чего хотят, если обобщать.

А вот Марта знала, чего хочет.

– Наверняка, – ответил я, однако, с полной уверенностью.

Зачем я буду лишать его иллюзий? Он ведь мой друг.

В день отъезда мы быстро собрались, потому что хотели еще закачать снятое в компьютер и спокойно посидеть на крылечке.

Мы побрились – первый раз за шесть дней, я сунул Маврикию под нос бритву «Браун», которой тридцать лет, – я унаследовал ее от отца, суперштука. Маврикий оценил, даже причмокнул с уважением, а потом вынул какой-то маленький изогнутый предметик:

– Ложечка для чистки ушей «Дово», Solingen, с желтой ручкой, длиной около пяти сантиметров, которая не повреждает ушную раковину. Но «Брауном» ты меня впечатлил, – сообщил он.

– Ладно, ты сноб номер один, – признал я и сделал чай.

Мы сели на крыльце.

– Знаешь что? – Маврикий посмотрел на меня. – У меня дома есть столовые приборы фирмы Gude, с ручками из оливкового дерева. Для сахара у меня есть серебряная ложечка, еще довоенная, очень красивая. У меня не много вещей, я всегда провожу очень тщательный отбор – это мой принцип, не хочу обрастать ненужными вещами. Велосипед должен быть хорошим. И вещи, которые я беру в руки, тоже должны быть хорошими. А знаешь почему?

Да вроде бы я не дурак, соображаю.

– Потому что в этих вещах заложено уважение людей, которые их делали, к своему труду и к тем людям, которые будут ими пользоваться.

Меня это растрогало.

Я никогда не думал об этом с такой точки зрения.

Когда я вставляю ключ в замок двери своей квартиры, соседняя дверь отворяется и оттуда выглядывает Анна.

– Где ты был? Я тебя ждала. Когда ты фотки сделаешь? Меня правда интересует фотография.

Вот ведь.

Только еще не оперилась, а взгляд, на меня уставленный, такой умоляющий, что я ставлю сумку, которую уже почти внес за порог, на пол.

– Знаешь что, мы сделаем по-другому. Я тебя лучше просто научу, как надо фотографировать. Ты ведь не хочешь быть просто моделью? Конечно, при случае можно и друг друга поснимать, я тебя, ты меня. Но вот птицы, к примеру, интереснее.

– Интереснее, чем ты или чем я? – спрашивает она и улыбается.

Ого, маленькая, а шустрая. Они с этим рождаются или как?

– Они очень интересные. И снимать их очень трудно. Они же не понимают, что ты их фотографируешь и что они должны быть в выгодном ракурсе, понимаешь, да, о чем я?

– У меня фотоаппарат плохой.

– Зато у меня хороший. А потом – научишься снимать плохим, тогда хорошим вообще будешь гениальные фото делать. О’кей?

– Вот тебе черепашка, – говорит она и подходит ко мне с вытянутой рукой.

Я протягиваю свою, готовясь отбить, но она внезапно резко опускает свою ладонь, и наши руки проходят мимо друг друга.

– Черепашка, но подводная! – она смеется и хлопает дверью.

О, черт. Я неудачник.

Я снова подписался на что-то, чем мне вообще не хочется заниматься. Мне вот для полного счастья не хватает еще с ребенком ходить на прогулки и учить его чему-то. Я же не педофил, черт возьми!

Домофон звонит – кто-то держит руку на кнопке звонка. Я заставляю себя вылезти из-под одеяла (отсыпаюсь после ночи, проведенной в компании друзей, – Толстый приехал на выходные, у него перерыв в съемках), злясь на того, кого принесла нелегкая.

– Открывай скорей! – голос Инги слышно по всей лестничной клетке.

Она страшно взволнована – небось познакомилась с какой-нибудь девушкой, в отличие от меня. Ну так и меньше хлопот будет. Я открываю дверь и снова забираюсь под одеяло. Ночью я спал всего два часа, а утром ездил по вызовам.

Инга влетает вся в покупках, обвешанная сумками и пакетами.

– Я тебе говорила, что все это напоминает мне какой-то фильм?!!

Я понятия не имею, о чем она. Я вообще ни о каком фильме не помню. Я ни о чем не помню. Я с ней не виделся уже добрых две недели. С половиной.

– Ну фильм! Как услышала, что они делали секс!

Она бросает сумки на столик рядом со мной.

Если она хочет поделиться со мной своими впечатлениями от какого-нибудь порнофильма – могла бы позвонить и предупредить. И кроме того – ну почему я вообще должен это слушать?!! Нет, моей подружке точно срочно нужна девушка!

– Я теперь смотрю телевизор, потому что хочу хорошо научиться польскому. И я все вспоминала, где я могла это услышать.

– Что? Инга, говори по порядку! Я тебя умоляю! – в голове у меня стучит, и я вообще плохо соображаю. Ненавижу, когда меня будят звонком. Причем мне все равно, что это за звонок – будильник, телефон, домофон или противопожарная сирена.

– Скоро будет идти сериал. Тут повторяли опять анонс. И я это уже видела месяц назад. Он начнется в сентябре. И вот там, в этом анонсе, есть одна вещь, как у тебя.

О боже. Я больше не могу. Сил у меня больше нет. Одна вещь, как у меня? Что же это? Лесбиянка на моем диване, которая ставит свой локоть мне на причинное место, потому что ей надо ко мне наклониться?

– Она вот так же получает его фотографию, где он делает секс с другой женщиной! И она его выгоняет. А это вообще не он, совсем! Он ей хочет что-то сказать, что-то explain, но она говорит гордо: «Все кончено! It’s over, over, I don’t wanna see your again, never and ever!» И отворачивается. И это было очень трогательно. И он остался один, грустный, а она шла в дожде, и слезы текли по ее щекам, но она к нему не вернулась, а он только стоял и звал ее, а она уходила все дальше и дальше, а потом совсем исчезла.

Ну да.

Вот для полного счастья мне точно не хватало баб, которые любят других баб и польские сериалы! Да еще чтобы эти бабы сюжеты этих сериалов мне в подробностях рассказывали! Нет, такого не выдержал бы даже Бонд. Джеймс Бонд.

Я поднимаюсь с дивана. Инга смотрит на меня с таким ожиданием, что я даже теряюсь – что я должен сделать? Мостик? Звезду?