Кристиан Синьол - Унесенные войной

Дело удалось быстро уладить. Уже давно наследники Реберов искали покупателя. Шарль и Матильда смогли немного заняться обустройством в середине августа, но дел было немного. Большая гостиная, обложенная плиткой, отапливалась огромным камином с чугунной подставкой для котла, и в этой комнате можно было и готовить, и собираться во время обеда. Оттуда можно было пройти в две спальни направо, в комнатушку, служившую уборной. Это был и весь дом. Еще при необходимости можно было обустроить чердак на втором этаже. Однако пока для него не было мебели. Но до следующих длинных каникул оставалось много времени. К тому же на Рождество они должны были быть в Усселе.

Эдмон никак не показал этого, но в глубине души был очень разочарован покупкой брата. Ему нравились их беседы, их обмен новостями о событиях в городе, и Эдмону были очень симпатичны как Шарль, так и Матильда. Эдмон с семьей жили в одиночестве в Пюльубьере целый год, вдали от всего мира, и Робер скоро должен был уйти в армию. Вернувшись, он женится, во всяком случае, они на это надеялись, но как же тогда они смогут жить в имении двумя семьями, если им и так средств едва хватало? Нет, Шарль правильно сделал, что купил дом в деревне. Это было разумное решение: о нем не следовало жалеть.

К тому же, несмотря на все трудности и нерешенные вопросы относительно будущего, Эдмон знал, что он не сможет жить нигде, кроме Пюльубьера. Он сам выбрал такую жизнь. И даже если у Шарля жизнь сильно отличалась от его собственной, даже если он купил отдельный дом и таким образом немного отдалился от него, Эдмон не сомневался, что может полностью рассчитывать на брата, чтобы продолжать жить той же жизнью, какой жили их ушедшие родители.

Элиза наконец решилась открыть магазин в Лондоне, а затем, через год, еще один в Нью-Йорке, но не скрывала от Люси всех трудностей, которые повлечет за собой это решение.

— Надо уметь противостоять трудностям, запастись терпением, пока не начнут приходить первые дивиденды, — убеждала Элиза мать, не рассеяв, однако, до конца и собственных сомнений.

Она приняла меры предосторожности, тщательно обдумав решение открыть магазин в очень оживленном районе возле Центрального парка, но не могла предвидеть, что понадобится так много времени, чтобы появились постоянные клиенты.

— Будь осторожна, — советовала Люси, — не рискуй слишком многим. Лучше приезжай в Коррез. Отдых там поможет тебе обдумать объективное положение вещей.

— Не в ближайшем будущем, — отвечала Элиза, — но обещаю, приеду.

Уезжая с Паулой в замок Буассьер, Люси была охвачена беспокойством. Ей не удавалось почувствовать прелесть нежной прохлады лета в тени большого парка, насладиться воспоминаниями в комнате Норбера. Она слишком много думала о Париже, а также о покинувших этот свет Франсуа и Алоизе. Люси тосковала по Пюльубьеру. Она побывала там еще пару раз, но отношения с Эдмоном и Одилией, конечно же, были совсем не те, что с братом и его женой. Она намного лучше ладила с Шарлем и Матильдой, которые регулярно ее навещали.

Подобные часы в приятной компании отвлекали ее от раны, нанесенной сыном Гансом, не подававшим о себе никаких вестей. Эта тишина, вдобавок к трудностям Элизы, лишала Люси сна. Во время бессонницы Люси ловила себя на мыслях о смерти. Она часто ходила на кладбище Сен-Винсена, думала о том, что разменяла уже седьмой десяток, что большая часть жизни позади. К счастью, Элиза и Паула оставались возле нее. Но Элиза также была причиной для беспокойств. Она ведь пошла на риск и могла разориться!

К слову, Элиза приехала в конце месяца весьма обеспокоенная. По дороге от вокзала до замка она ни о чем не говорила, но как только они прибыли, не стала скрывать решение, которое была вынуждена принять.

— Придется продать замок, — объявила она.

Люси не знала, что и сказать, и Элиза добавила:

— Мне очень жаль, но я не могу поступить по-другому. Мне нужны деньги, и очень быстро.

— Замок принадлежит тебе, доченька, и ты вправе распоряжаться им.

— Да, но я знаю, как много он стал значить для тебя в последнее время. Мне так жаль.

Паула возмутилась: ей тоже было очень хорошо в этих полюбившихся стенах.

— Ты, может быть, однажды поблагодаришь меня, — сказала ей Элиза. — В любом случае, у меня нет выбора. К тому же мне надо быстро возвращаться, но я хотела сообщить тебе новость с глазу на глаз.

Люси поняла тогда, что дочь приехала к ней почерпнуть необходимые силы для боя, который вряд ли будет легким.

— Не переживай, — успокаивала она дочь. — Я уверена, тебе все удастся.

Элиза уехала через два дня, попросив Люси заняться продажей. Необходимо было действовать так быстро, как только возможно, потому что велика была угроза все потерять. Поэтому на следующий день после отъезда дочери Люси направилась к нотариусу в Борт, и он нисколько не удивился. Он наверняка был в курсе финансовых проблем Элизы. Нотариус дал понять Люси, что найти покупателя будет несложно. Теперь, когда политическая ситуация стабилизировалась, дела у всех пошли на лад.

Вернувшись в замок, Люси предупредила Жоржа и Ноэми Жоншер и пообещала им сделать все, что в ее силах, чтобы новые владельцы оставили их у себя на службе. Затем она попыталась прожить как можно лучше последние дни, отделявшие ее от окончательного разрыва с важной частью жизни. Она больше никогда не сможет спать в комнате Норбера. Никогда больше он не привидится ей, склоненный над ней в ночной полутьме. Ей казалось, что Норбер умирал во второй раз. Теперь Люси целыми днями бродила по комнатам первого этажа, по коридорам, спальням, трогала мебель, предметы, картины, а затем надолго скрывалась в комнате Норбера, чтобы предаваться продолжительным видениям, забывая все, что ее заботило и беспокоило. «Я будто готовлю себе запасы», — думала она про себя. И так оно и было: она намеревалась запечатлеть в памяти цвета и мельчайшие детали этого заколдованного места, которое скоро потеряет навсегда.

В последние дни Люси подолгу гуляла в парке, усаживалась перед умывальником, где когда-то стирала белье, на крыльце, видевшем столько празднеств, перед ее глазами вновь проносились восхитительные туалеты дам, глубоко поражавшие ее, слышался смех гостей, большинство из которых сегодня были уже мертвы. Это прошлое оставалось жить только в ее воспоминаниях, но долго ли они продержатся? Она и не думала, что настолько привязана к этому замку, в который прибыла в возрасте шестнадцати лет. Люси так горевала, что покинула замок на два дня раньше.

Это произошло однажды утром в конце августа. Она окинула взором парк, где листья уже начали приобретать золотистый цвет конца лета. Люси повернулась, мысленно прошлась по комнате, в которой ей вновь было шестнадцать, где Норбер часто держал ее в своих объятиях. Она решилась выйти, только когда все впереди заволокло туманом. В слезах тонул и уходил навсегда в прошлое ее волшебный мир. Она едва набралась духу в последний раз пройтись по парку, залитому горячими лучами солнца.