Яшар Кемаль - Разбойник

Вот уже четыре месяца, как в его сердце полыхала любовь. Никак не мог он избавиться от этого наваждения. Только увидит девушку — по всему телу дрожь, ноги подкашиваются. Первый раз в жизни испытывал он подобное. И, не в силах справиться с собой, сгорал от стыда.

Несмотря на согласие Ыраз, этот разбойник, который иногда душил людей, как кур, никак не мог решиться на вторую женитьбу. В нем взыграла совесть. Ведь Ыраз — его лучший друг, беззаветно ему преданный. Кажется, нет такой беды, которой бы она не перенесла из-за него.

Вернувшись к себе в деревню, он сразу же поспешил к жене.

— Прости меня, Ыраз. Сам знаю, что замыслил худое, очень худое, но ничего не могу с собой поделать. Ты уж прости меня.

— Успокойся, мой эфе. Такому молодцу, как ты, не то что двух — четырех жен мало. Поступай, как тебе хочется. Только скажи, я сама посватаю девушку.

Все свои поступки эфе обычно тщательно рассчитывал, но на этот раз он оказался беспомощным, как ребенок, и стыдился этой своей беспомощности.

Он послал за Келем Хаимом.

— Возьми эти деньги, — сказал ему Чакырджалы. — Я снял в Каякёе дом имама. Поезжай в Измир и купи там все самое лучшее, чтобы украсить этот дом. Не жалей денег. А я приеду через неделю.

Когда миновал назначенный срок, эфе поскакал в Каякёй. Хаим вместе с плотниками отделывал дом.

— Да поможет тебе Аллах, Хаим-ага.

— Спасибо на добром слове.

Чакырджалы одну за другой обошел все комнаты. Они были обставлены как жилье самых богатых и знатных измирских господ. В своем деле Хаим был большим мастером.

— Видишь, эфе, как я ради тебя постарался. Даже дом Накибоглу не красивее этого. Вот что значит хороший вкус.

— Спасибо тебе, — довольно улыбался эфе.

Вернувшись к себе в деревню, он пригласил кой-кого из старейшин и еще нескольких ага из других селений и попросил их быть его сватами.

Отец девушки не любил Чакырджалы. И ни за что не хотел отдать дочь за разбойника.

— Это дело неугодно Аллаху, — твердил он сватам.

Те просили, настаивали, даже угрожали, но все тщетно. А как было вернуться с отказом? Чакырджалы весь Каякёй разнесет. Силой уведет девушку. Но отец Фатьмы лучше их понимал нрав отвергнутого жениха. Чакырджалы верен своим убеждениям. Он скорее умрет от любви, чем женится без согласия отца, и уж тем более не применит силу. Превыше всего он бережет свою честь. А честь не позволяет ему заглядываться на чужих жен и незамужних девушек.

Наткнувшись на решительный отпор, Чакырджалы был взбешен. Но что он мог поделать? Тут уж воля отцовская: захочет — отдаст дочь, не захочет — не отдаст. Эфе написал длинное письмо, пригрозил, что убьет строптивца, спалит всю его деревню. Письмо передал Кель Хаим. Даже это не поколебало решимости отца девушки. Но, опасаясь за свою жизнь, он в тот же день уехал в Тире, а оттуда перебрался в Измир. Чакырджалы же он велел передать: «Сам я в Измире, а моя дочь осталась дома. Можешь умыкнуть ее, можешь спалить всю деревню — дело твое. Но я все равно не вернусь. Помни только, что обычаи гор не терпят насилия».

Чакырджалы был просто в отчаянии. И не видел никакого выхода. Мало того, что девушка ему не досталась, так он еще и опозорился перед всеми! Он строчил письмо за письмом, громоздил угрозу на угрозу, но без всякого успеха. Нашла коса на камень!

В конце концов Чакырджалы отправился в Каякёй, запер в одном доме всех сельчан, что побогаче и повлиятельнее. Многие из них были родственниками отца Фатьмы.

— Пошлите ага весть, пусть приедет, — потребовал он у заложников. — А до тех пор я буду держать вас под стражей, на одном хлебе и воде. А если никакой надежды на его возвращение не останется, перережу вас всех и уйду в горы.

Родственники слали отцу девушки жалобные письма. Приезжай, мол, а то нас всех убьют, деревню спалят. Их мольбы могли бы тронуть и каменное сердце, но отец Фатьмы не уступал. Жил в Измире, а когда ему там опостылело, переехал в Тире. Это был уже прямой вызов. Дескать, я тебя не боюсь, делай что вздумается, все равно не отдам тебе свою дочь, лучше умру.

Все это время Ыраз помалкивала, держалась так, будто происходящее ее не касается. Но она была глубоко задета оскорблением, нанесенным ее мужу. Совсем высохла от обиды. И когда услышала, что отец Фатьмы вернулся в Тире, не выдержала. Никому ничего не сказав, нацепила револьвер — и прямым ходом в Тире. Едет, сама с собой разговаривает:

— Ухвачу я этого нечестивца за бороду, скажу ему: «Видел ли ты человека достойнее моего мужа? Я ведь не чета твоей дочери. Мой эфе достоин тысячи таких, как она. С тех пор как стоят эти горы, нет и не было ему равных. Тебе бы ценить подобную честь, радоваться, а ты еще выкобениваешься!» Уж я ему выложу все, что думаю. Лишь бы он не улизнул.

Добравшись до Тире, оставила у знакомых лошадь и отправилась разыскивать отца Фатьмы. Напрасно умоляли ее хозяева: «Отдохните, Ыраз-ханым. Хоть малость».

Тот, кого она искала, жил в доме подле рынка.

— Послушай, ага, — сказала ему Ыраз, — я жена Чакырджалы. Открой глаза, посмотри на меня хорошенько. И заруби себе на носу то, что я скажу. Сейчас же вернись в деревню, выдай дочь за моего мужа. Не допущу, чтобы такие, как ты, бесчестили его. Пристрелю как собаку. Эфе, может быть, и пощадит тебя, а я не пощажу, так и знай. Последний раз говорю: сейчас же вернись в деревню. Покуражился — и хватит. И никому не говори, что я у тебя была. Понял?

Не ожидая ответа, она повернулась и ушла. К вечеру была уже в Айасурате.

На другой день отец Фатьмы вернулся. Объявил, что не будет отныне противиться воле Аллаха, сам, своей охотой, выдаст дочь за Чакырджалы. Родственников, томившихся в заточении, освободили. Тесть не только помирился со своим зятем, но и очень его полюбил и всем расхваливал. Свадьбу сыграл он сам. Ко всеобщему удивлению, на ней присутствовала Ыраз.

Так Чакырджалы женился вторично.

Дом Чакырджалы стал как бы правительственным домом. Эфе разбирал все деревенские дела, отстаивал справедливость, всячески помогал бедноте — если не сам, то руками послушных ему богатеев.

В Айасурате для него строили новый дом — большой, просторный, с богатым убранством.

Как раз в эту пору к нему приезжали двое итальянцев: генерал и журналист. Оба не могли скрыть удивления при виде разбойника, чья слава облетела всю Европу. Вместо ужасного злодея перед ними предстал человек невысокого роста, вежливый, обходительный, с благородными манерами. Побывали у него английские и французские журналисты. Чакырджалы очень гордился этими посещениями. Знала о них — из уст его людей — и вся округа.

Чакырджалы много раздумывал о своем будущем, о детях и решил купить большое поместье в Милясе. Расплатиться он предполагал наличными, не прибегая к кредиту.