Александр Андрианов - Живая очередь

— Я тоже один живу. Сын — в Европу с женой укатил, моя супруга померла, а друзей жизнь куда-то разбросала. Но не могу сказать, что страдаю от одиночества. Я все время чем-то занят.

— Чем, например?

— Читаю газеты, смотрю телевизор, любуюсь из окна на прохожих …

— А люди? С людьми-то ты общаешься?

— Нет. Почти нет. Разве по случайности, как с тобой сейчас.

— Это, брат, совсем не дело. Человек без общения не может. Я вот тоже раньше примерно так жил. А еще, бывало (сейчас и вспомнить стыдно), на лавочке сидел возле дома и ворчал на всех подряд. То ругался, что машину не так припарковали, то на молодежь шумную покрикивал. Но знаешь, как сюда попал, и с людьми этими меня жизнь свела, понял, что занимался никому не нужной ерундой. Не было у меня нормального человеческого общения. Вот и рявкал на всех от злости, сам того не сознавая. Вот как ты примерно.

— А ты меня по себе не равняй, — возмутился Дмитрий Петрович. — Я делами важными занимаюсь. Меня в подъезде каждый знает и уважает.

— Про уважение спорить не буду. Жизнь мы с тобой большую прожили, и опыт за плечами у нас имеется. Как такое не уважать? А вот про важные дела — заинтересовал. Позволь полюбопытствовать, что же ты такое делаешь?

— Участковому помогаю журналистов нерадивых отлавливать, которые сюжетики свои чернухой и пошлятиной сдабривают да на телевидение пускают.

— Э, брат, как высоко летаешь, — улыбнулся Андрей. — Да будет тебе известно, что участковый так и называется лишь потому, что за участком своим присматривает. И журналистами с телевидения вовсе не он занимается. У него своих забот хватает.

— Ясное дело. Так ведь он в органы соответствующие мое заявление отправит, а уж там, наверху, разберутся.

— Ага, как же… У них убийств нераскрытых выше крыши и изнасилований, а они все бросят и твоими доносами заниматься будут. Как бы не так!

— Да быть такого не может. Нельзя же заявление так просто проигнорировать?

— Ну а ты хоть раз слышал про суд над журналистом по твоему заявлению? Или хотя бы об увольнении этого журналиста?

— Нет, но…

— Вот то-то и оно. Так что, брат, не нужна по сути никому твоя писанина, извини, если разочаровал. В жизни ведь всякое бывает: некоторые водкой забываются, другие — делами разными свое одиночество скрашивают. Как я раньше, а ты сейчас. Но нельзя избегать человеческого общения и отгораживаться от всех стеной. Какая разница — шестьдесят тебе лет или семьдесят? Жизнь не заканчивается на этом. Можно делать какие-то дела, можно заботиться о других, если тебе так легче, но ведь и о себе забывать не стоит. Нельзя всегда отдавать, необходимо что-то получать взамен. А что нам, старикам, надо? Простое человеческое общение… Этого, знаешь, как многим не достает? Не все ведь к нам сюда захаживают. А в других поликлиниках такого нет, во всяком случае, я не видел…

— Ну а почему дома нельзя собираться? Что такого в этой поликлинике?

— Дома… А ты сам подумай. Так просто дома ведь не посидишь. Гостей покормить надо, чаем напоить. А такую ораву людей разве прокормишь? На себя-то не всегда хватает, сам знаешь, какая сейчас жизнь. К тому же, мы ведь не хотим от других отгораживаться. Мы со всеми стараемся общаться. Или просто поздороваться. Это ведь тоже очень важно… Ладно, а что у тебя все-таки стряслось?

— Гипертония у меня. А врачиха клинику мне посоветовала, где один только осмотр 15 тысяч стоит. Где ж мне их взять?

— А… Лизка-то. Да она для той самой клиники клиентов регулярно поставляет, и деньги ей хорошие за это платят.

— Так это ведь незаконно!

— Законно-незаконно, а она с ребенком одна живет, без мужа. Надо ж ей как-то кормиться. А на нищенскую зарплату не особенно разгуляешься. Сам понимать должен.

— Ну а мне-то что делать?

— Я же сказал. Мы здесь все друг другу помогаем. И тебе поможем. Есть у меня один знакомый — Кирилл. Тоже здесь появляется время от времени, но не так часто, как мы. Он завтра прийти должен. Кирилл ведь раньше врачом работал и на всяких болезнях собаку съел.

— Что ж он сюда приходит, раз такой шибко грамотный?

— Все для того же. Для человеческого общения. Он ведь тоже одинокий, как мы. А тебе обязательно поможет. Ты подходи завтра.

— Приду. Чего еще делать-то остается. Спасибо.

— «Спасибо» завтра скажешь. И не мне, а Кириллу. Давай, не пропадай. Хочешь, познакомлю тебя с Софьей, Ильей, Сергеем, с другими людьми? Я тут почти всех знаю.

— Лучше не сегодня. Мне твои слова еще переварить надо.

— Что ж, переваривай. Завтра мы все здесь будем. Так что случай познакомиться обязательно представится. Удачи!

Слова Андрея произвели на Дмитрия Петровича впечатление, но пенсионер был далек от эйфории. Он боялся и испытывал сомнения. «Я иду туда только для того, чтобы встретиться с этим Кириллом, — убеждал себя старик. — Только для этого. И совсем не хочу стать таким же бездельником, как остальные. Это они несчастные и одинокие, а я не такой. Совсем не такой. Я не одинок. Совсем даже не одинок. Я только поговорю с Кириллом и уйду оттуда. Чего мне там делать? Меня ждет корреспонденция, потом нужно убраться в квартире, посмотреть телевизор. Дел по горло. Не буду же я сидеть в поликлинике весь день, как все они. Это совсем ни к чему»…

Убедив себя в этом, Дмитрий Петрович улыбнулся отражению в зеркале и вышел из дома. Погода была прекрасной, и пенсионер с наслаждением подумал о том, как сегодня после обеда будет наблюдать в окно за детьми, спешащими из школы домой. Они с радостными улыбками будут крутить в руках ранцы, набитые учебниками, и весело смеяться. Он помашет им рукой, а они наверняка ответят ему тем же. Во всяком случае, Дмитрий Петрович очень любил, когда дети замечали его, сидящего у окна, и видя, что за ними наблюдают, принимались еще активнее смеяться и прыгать, а порой и гримасничать. Это очень умиляло Дмитрия Петровича, и к своему стыду он порой тоже строил им забавные рожицы. Но только тогда, когда кроме детей на улице никого не было. Совсем не дело, если кто-нибудь из взрослых увидит это. Еще подумают что-нибудь…

— Дима, привет! — окликнул его Андрей, когда старик оказался возле поликлиники.

— Добрый день, — ответил Дмитрий Петрович.

— Рад, что ты пришел, — сказал Андрей.

— Даже не знаю, стоило ли?

— Конечно, стоило. Сам убедишься скоро. Кирилл уже многим помог. И тебе обязательно поможет.

— А может, ему денег надо дать?

— Кому? Кириллу? Ну ты насмешил. У нас здесь не принято за добрые дела деньги предлагать. Это за пределами поликлиники тебе никто ничего бесплатно не сделает, а здесь все совсем по-другому. Здесь у нас знаешь какая главная валюта?

— И какая же?

— Всего лишь одно слово. «Спасибо».