Эдуард Семенов - Допельдон, или О чем думает мужчина?

Мысли о съемках не отпускают. Правильно ли я сделал, что всех отпустил, или надо было настоять и сделать этот самый-самый последний дубль?

С одной стороны, сын все равно бы лучше не сыграл, а с другой, нет предела совершенству. Можно было бы постараться. И где та грань, переступив которую можно было бы себе сказать: «Все! Хватит! Перебор!»

Сумки тяжелые, поэтому я очень быстро начинаю жалеть, что всех отпустил, и сосредотачиваюсь на ходьбе. Меня так и тянет к земле, а вскоре внутри меня начинает клокотать какое-то злое чувство. Ну почему, почему они все разбежались и даже не поинтересовались, не нужно ли мне помочь?

Выхожу на перекресток. Горит красный свет.

В наше время так не поступали. Вот именно! В наше время! А какое оно? Это наше время? А сейчас разве не наше время?

Мимо меня проносится сплошной поток автомобилей.

Стою, считаю машины. Прямо как в детстве. Была у нас когда-то такая игра. Кто больше насчитает иномарок или наших машин, проезжающих мимо нас. Мы всегда играли в нее на остановке по дороге на тренировку. Тогда еще результат был непредсказуем. Иногда получалось так, что советских «Жигулей» и «Москвичей» бывало гораздо больше, чем импортных моделей. Сейчас все наоборот.

Если и мелькнет в потоке советская машина, то, считай, тебе повезло. Провожаю взглядом очередной джип и вижу, как он заворачивает на стоянку перед институтом.

Да уж, слухи о бедности нашей науки сильно преувеличены!

Вся стоянка заставлена иномарками. Хотя и понимаю, что вряд ли на таких машинах ездят настоящие ученые, мыслители, те, кто реально двигает науку. Скорее всего, дельцы от науки. Но все равно, что-то же и ученым перепадает. Наверняка. Иначе институт бы просто прекратил свое существование.

Успокаиваю себя, таким образом, и вдруг замечаю на флагштоке, перед главным входом в институт, государственный флаг Бразилии.

Уф, ну и жара! А они-то что здесь делают? Я понимаю карнавалы, мыльные оперы, футбол, пляжи, море, ламбада и вдруг… Бразильцы здесь, в центре авиационной науки? Неужели теперь в аэродинамических трубах футбольные мячи продувают? Снова начинаю себя накачивать. Н-да! Дожили!

И вдруг меня осеняет. Нет, это не то… Это совсем другое!

Допельдон! Не может быть? Это все-таки случилось?

Мысли снова уносят меня в прошлое. Теперь уже на шесть лет назад. Из глубины памяти на свет появляется давно забытое и похороненное имя. Ну да. Того бразильца звали именно так, Рензо Грейси. Я вспомнил. И именно сегодня… Именно он рассказал мне о …

Вот уж действительно допельдон! Или «Вспомнить все»? Часть вторая. Или третья?

Я уже сегодня сбился со счета.

Загорается зеленый свет. Я подхватываю свои баулы и несусь вприпрыжку по пешеходному переходу. Постоянно оглядываюсь на флаг и поэтому, естественно, всей грудью налетаю на какую-то бабку. Извиняюсь! Слышу себе вслед традиционно нервное:

— Глаза разуй!

Еще раз извиняюсь…

Но ругаться в центре перекрестка, когда вот-вот снова прорвется железный поток, неудобно. Мы расходимся как в море корабли…

Ну все правильно. Это началось именно тогда. После случая с Борисычем я решил снова начинать все с нуля…

Раз и навсегда покончить с коммерцией и вернуться в журналистику.

Я стал внештатным корреспондентом «Московского комсомольца». Ну а куда еще я мог пойти? Это была та газета, которая рассказала мне о том, что такое перестройка. О том, что всех нас ждет светлое будущее. Это был флагман свободной прессы. Последний бастион демократии. Так ее тогда называли. Она учила всех нас, как надо жить и бороться. Мне казалось, что в редакции дышат тем же воздухом, что и я.

И скажу честно, я необычайно гордился тем, что стал работать в этой газете.

Так получилось, что в первый день мой работы в МК в редакции прогремел взрыв. Убили Дмитрия Холодова. Мне казалось это знаком! Знаком того, что я правильно поступил. Я должен был быть рядом с теми, кто противостоит всему тому злу, которое мешает нашей стране жить.

И «все будет хорошо!»

Нам так и говорили, что сейчас мы должны еще больше сплотиться, и, прямо как во время революции, словом метким еще больнее бить по недостаткам нашего общества. Мы должны брать пример с Димы Холодова — и быть такими же неподкупными, как и он…

Конечно, хорошо так говорить, когда имеешь хороший оклад. Но внештатник не получает зарплаты, он живет только за гонорары. А у меня была уже семья. Жена, маленький сын…

На голодный желудок очень тяжело бороться с недостатками обществам, поэтому я хватался за любую работу, писал о чем угодно.

Я считался хорошим репортером, который мог достать материал хоть из-под земли. А еще я не особо упирался, если редактора существенно меняли смысл моего текста. От меня требовалось только факты, а интерпретацию их брали на себя другие. Меня даже в каком-то смысле ценили за такую безотказность. И я не возражал.

Не возражал, даже когда смысл статьи за моей подписью менялся с точностью до наоборот. Ну и что!

Ведь редактора лучше знают, как надо писать. Так надо!

Ведь мы дышим с ними одним воздухом…

Фонтаны. Уже работают. И кафе тоже. Может зайти? Выпить чашечку кофе. Поболтать с официантками. Неплохая мысль. Тем более, что в музее сейчас все равно никого. Да и жара. Кондиционеров до сих пор так и не поставили.

Захожу. Заказываю кофе.

Итак, Рензо Грейси! Даже отсюда через зелень сквера мне кажется, что я вижу этот веселый бразильский флаг. И слышу, как он колышется на ветру.

Откуда он появился в моей жизни?

Это началось, когда в кинотеатрах начался показ первого российского боевика «По прозвищу Зверь». В этом фильме герой впервые за долгие годы, наконец, побеждает всех своих врагов. Фильм заканчивается «хеппи-эндом».

И у меня вроде бы все тоже началось налаживаться. Меня взяли в штат. Правд, я давно понял, что воздух в редакции уже явно несвежий и смочен освежителями.

Но ведь и в душной комнате можно как-то жить. Правда? Ну, там. Пообжиться, пообтереться, самому измазаться — и ничего, можно жить, даже улыбаясь.

Редактор отдела предложила мне сделать небольшой материальчик из раздела «Светской хроники». Что-то об открытии танцевального клуба. Менеджер клуба намекнул, что готов заплатить мне за то, чтобы материал вышел. Я ответил, что выйдет материал или не выйдет, это не в моей власти, договаривайтесь с редактором, но если после выхода отблагодарите, то будет неплохо. Дело было как раз накануне Нового года. Деньги были нужны.

Материал вышел. Менеджер приглашает меня к себе в клуб и вручает сто долларов. Говорит: «Спасибо! Рад был сотрудничеству. Надеюсь на продолжение». И прочее бла-бла-бла. Ну что ж, спасибо и Вам. Кладу «баксы» в карман и ухожу.