Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Сам ресторан в воскресенье обрамлялся нарядными гирляндами из флажков, внутреннее убранство приобретало красно-белые национальные оттенки. Фигурки животных, нарезные цветы из арбузов, шоколадные статуэтки украшали полочки между подносами с едой и салатницами. Тут же при входе предлагали отведать шарики, цвета кабачковой икры — «кёфте» — фарш из сырого мяса со специями и яйцом на листьях салата. На улице готовился на открытом огне, нанизанный на вертикальный вращающийся шампур, «кебаб — донэр» — мясо, которое срезают прожаренными кусочками на протянутые тарелки.

Тут же на свежем воздухе, восседая по-турецки на циновках, женщины почтенных лет, хранительницы очага, раскатывают плоские лепёшки до толщины бумажного листа, чтобы затем заправить их зеленью, сыром и ароматным пряным соусом, шипящим рядом на сковороде. Внутри столы ломятся от традиционных блюд турецкой кухни. От классических закусок — «мезе» — из маринованных овощей, грибов, острого перца, выдержанного в йогурто-чесночной подливке, до мясных блюд с гарниром: «пилав», «зейтиньялы» — тушеная стручковая фасоль с помидорами и луком, и «долм» — фаршированные мясом баклажаны, сладкий перец по историческим, семейным рецептам.

Запахи семян тмина, чеснока, турецкого шафрана, кориандра, сладкой паприки, петрушки и мяты не перебивали запаха закусок, основных блюд, выпечки, а смешивались с ними, создавая дурманящие букеты, пробуждающие животный аппетит. Новоиспечённые приезжие от этого обилия ароматов шалели, млели и наполнялись слюной по верхнюю риску.

Я же из всех воскресных блюд предпочитал «арнавут чиэри». Обжаренная на муке маленькими кубиками печень. С хрустящей румяной корочкой, но необыкновенно сочные внутри, комочки цвета чёрного ржаного хлеба таяли во рту. К концу сезона я выработал у себя настоящую печёночную зависимость до такой степени, что следующий выходной день я уже начинал ожидать с исчезновением последнего аппетитного кусочка арнавута из тарелки. Рестораном начиналась разминка живота, а продолжалась танцем уже на вечернем представлении — краски турецкой ночи.

На сцене бойко выплясывают мальчишки в джигитских кафтанах, с девушками кружатся в динамичных анатолийских народных хороводах, со множеством переплётов, подскоков, сменами рисунка. Практически все танцы сопровождает непременный атрибут турецкой ночи — большой барабан, разнося завораживающий ритм в ближайшие окрестности. Слышно пение дудки-зурны, плач кеменча и волынки-тулум. Мелодично, и необычно для славянского уха звучит саз — турецкая лютня, стонет, страдая, тамбурин. Много задорных выкриков, хлопков, притопов во время танца приветствия — «каршиламы».

Ну и конечно, какой праздник без услаждения мужского взора с помощью «чифтетелли» — когда длинноволосые миниатюрные танцовщицы на языке гибкого тела, изящными движениями запястий и плеч рождают дрожь, переходящую на живот и бёдра, с сотрясением монетных поясов. Женственно-роскошный таз и притягивающая взоры грудь, украшенная блёстками, словно живут отдельными жизнями, двигаясь независимо друг от друга, нарушая все научные представления о биомеханике человека. Манящий танец приковывает взгляды разомлевших после еды туристов. Даже «бабы» завистливо любуются чарующим зрелищем. Забыв о врождённом и вечном желании похудеть, наминают колбасу из сумки, с порциями свежего мягчайшего белого хлеба, совершенно случайно, в рефлекторном полусне, прихваченного со стола за ужином.

От печени в этот день, скрипя зубами и испытывая ломку зависимости, пришлось отказаться ради представившегося шанса совершить вечернюю прогулку в очаровательной компании.

Как и обещал, совершать вечернюю трапезу, я отправился в среднюю Розу. Фортуна благоволила ко мне. Лазуреокая, стройная как березка, лебёдушка Оксана ужинала одна.

— Наташа с тётей в город отправились, за покупками. Сказывала, её не ждать.

О, эти мудрые подруги и верные отмазки о шопинге с родственниками, славьтесь на века. Почему не все люди так умны, как подруги в ситуации, когда один парень на двоих. Ведь и разглядят всё, кто больше из них нравится, на мякише не проведёшь. И вторая, если и обидится невзначай, но отойдёт в сторону. В такие моменты я верил в существование женской дружбы. Парни бы устроили вендетту, грудевыпячивание и петушились бы меж собой, кичясь пупами и крутизной натуры. Ползли бы оба вперёд, застревая телами в дверном проёме, не решаясь предоставить даме возможность выбора, коли сами разглядеть не в состоянии, кто больше люб, пока девушка не потеряла бы интерес к таким приматодопотопным кавалерам.

Ну и рабочая мантра: «Уволят, так уволят. Пусть увольняют, что я не человек что-ли. Да плевал я на 2-ое правило аниматора с высокой колокольни. ОМ!» — произнесённая в позе полулотоса 108 раз тоже оказала магическое действие. На какой-то миг я испытал лёгкий приступ просветления или шизофрении от того, что всё пока удачно складывается. Внутри меня кто-то запел. Другой я — прагматик — всё порывался вновь и вновь запустить пальцы в задний карман джинс — убедиться, что надёжное изделие института холостякологии, способное, при должной сноровке в сверх растягивании, выполнять даже роль защитного шлема-скафандра во время кислотного дождя, никуда не делось. На заднем фоне некая зависимая личность требовала вернуться и расправиться с тарелкой обжаренной печени, но остальные присутствующее в голове на всеобщем съезде просветлённых его быстро заткнули.

— Да..? Ну, этот факт мою-то персону не опечалит, сударыня, но вот один мачо-стриптизёр из Барнаула, вдобавок лишённый 50 баксов, будет неутешен в горе.

— Серьёзно? Ты приятеля нашёл?

— Нашёл? Да стоило мне клич кинуть по ветру, что ослепительные, как рассветные лучи после ночного мрака, девчонки из Тольятти, работающие в сбыточно-мечтательном агентстве, желают совершить прогулку на сон грядущий в компании двух молодцов, все парни из близлежащих отелей сбежались, даже женатые и три гея, или любители спортивной ходьба, я не разобрал. Ты представь. Даже после того, как я отсеял большую часть претендентов, тех, кто не смог отжаться тридцать два раза, достать языком до носа и подарить мне безвозмездно полсотни баксов, конкурс оставался сорок человек на место.

— Ну, а зачем языком до носа доставать? — игриво водя свежей клубникой по густому йогурту, будоража этой невинной ассоциацией мой мозг, в котором при виде этой картины даже просветлённые практики прекратили избивать печёночно-зависимую личность, осведомилась Оксана.

— Мало ли какие ситуации при вечерней прогулке случаются. Допустим, захватит нас в плен банда мутантов-хамелеонов. Надо будет притвориться одним из них, чтобы влезть в доверие и освободить остальных. А это единственный тест-критерий, по которому люди-хамелеоны могут принять за своего. Не сумеет он достать языком до носа — всё — пипетс, как говорит Мустафа.